Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— Семен, прости, — я был так потрясен увиденным и услышанным, что голос мой немного дрожал, — а как с твоими «бабушками» здороваться?
— Ну, это просто! — ободряюще улыбнулся ненец. — Подойди, коснись ее головы, скажи, как тебя зовут, что ты мой друг. Если есть монетка мелкая, завяжи в край ее платка — бабушке приятно будет!
Я как завороженный нащупал в кармане мелкие монеты, подошел к Большой Бабушке, прошептал свое имя и завязал монету в край пестрого шелкового платка. Поздоровавшись с Пэ-Хада, которой я тоже пожертвовал монетку, я шепотом попросил: «Бабушки Сэротэтто! Ты, Большая Бабушка, и ты, Бабушка Камня, помогите нам собрать подписи и добиться правды!»
«Бабушки» стояли передо мной неподвижно, лишь отблески огня плясали на их укрытых платками лицах, отражались от бронзовых украшений. Да я и не ждал ответа, просто просил помощи у сил, которые — единственные — были ровесниками этого древнего, затерянного в бескрайней тундре мира. И в тот же момент мелькнула мысль: что сказали бы сейчас Людмила Езиковна, Олег Тайшин, Петр с Евдокией…
Я говорил с «бабушками» очень тихо, и ненец не мог услышать моих слов. Однако, когда я повернулся к нему, Семен негромко, но веско произнес:
— Они помогут. Не переживай. Это очень сильные бабушки!
Настоящее имя
Следующим утром я проснулся от хорошо знакомых звуков, которые меня не обрадовали: хлопала покрышка чума, жерди поскрипывали, как мачты парусного корабля.
«Пурга! — подумал я невесело. — Значит, задержка дня на два, если не больше!»
Вылезать из-под теплых шкур не хотелось, но я пересилил себя: хозяева уже сидели за столом.
— Нгани торова! — поздоровался я по-ненецки, выбираясь из спальника и отряхивая со свитера приставшую оленью шерсть. — Что, Семен, пурга?
— Пурга! — кивнул ненец. — Но ты не волнуйся, к обеду стихнет!
— С чего ты так решил? — недоверчиво посмотрел я на Сэротэтто.
— Слышишь, как ветер поет? Хозяин ветра, старик Понгармэ, устал уже, скоро своих белых оленей обратно погонит…
Я не стал спорить, положившись на удивительную способность ненцев и хантов предсказывать погоду. К тому же приятно было сидеть в теплом чуме, пить чай и знать, что завывающая за тонкой меховой стенкой пурга вскоре кончится.
Неожиданно полог чума распахнулся, впустив морозный воздух, и на пороге появился мальчишка лет десяти с охапкой дров, весь, с головы до ног, засыпанный снегом.
— Вот, Костя, это мой старший сын, Мирон! — улыбнулся Семен, глядя, как мальчик вылезает из малицы и отряхивает кисы колотушкой — янгач. — Младшие сейчас все в поселке, с родителями Елены.
Мирон, очень похожий на отца улыбчивый паренек с задорно торчащей челкой темных волос, кивнул мне, положил дрова у печи и сел к столу.
— Мэйко, подай муксуна мороженого, вон в мешке лежит! — попросила Елена сына и вдруг осеклась, виновато посмотрев на мужа. Я понял, что все дело в том, что она назвала мальчика каким-то странным именем.
— Костя — свой человек, не волнуйся! — успокоил жену Семен и повернулся ко мне. — Понимаешь, у нас, ненцев, есть настоящие имена. Их никто не должен знать, только свои. Если недобрый человек настоящее имя твое узнает, порчу может навести, болезнь какую-нибудь. Мы даже друг друга редко настоящими именами называем, только в семье. Да и то, обращаясь к старшему, лучше сказать: дед, отец, бабушка, дядя… Не называя настоящего имени. Но я тебе доверяю. Мне бабушки вчера открыли, что ты один из нас, хотя и русский. Я тебе свое настоящее имя скажу!
Семен помолчал, потом вздохнул и торжественно произнес:
— Мое настоящее имя — Хэбидя. Елену зовут Еля. А Мирона — Мэйко, ты уже слышал…
— Спасибо, Хэбидя! — я был растроган и взволнован одновременно. — Спасибо, что доверяешь. Я не могу, к сожалению, ответить тебе тем же: у меня только одно имя!
— Пока одно! — сощурив глаза, внимательно посмотрел на меня Хэбидя. — Бабушки говорят, что скоро у тебя будет другое имя!
— Хэбидя, у всех ненцев свои тайные имена есть? — тактично решив не уточнять, что за имя решили дать мне «бабушки», спросил я Сэротэтто.
— У всех, кто в тундре живет. Поселковые, бывает, только русским именем пользуются, свое настоящее забывают. Имен у человека в тундре обычно несколько. Когда ребенок только родился, его «гостем» зовут. Бегает молодой отец возле чума, кричит: гость приехал, ко мне гость приехал! Это значит, ребенка его жена родила. Гость из Нижнего мира приходит. Мы верим, что, когда умирает в этом мире старик, он сразу в Нижнем мире рождается. У нас горе, а там праздник: ребенок родился. И наоборот. «Гость» с пустыми руками приходить не должен, поэтому родители малыша всем соседям вещи раздаривают. Считается, «гость» их с собой из другого мира принес. «Гость» — это еще не совсем человек. Если малыш умрет до появления первых зубов, его даже не хоронят, тельце в шкуру оленя заворачивают и в тундре оставляют, на палку подвешивают. А если в тайге кочуют, в дупло дерева кладут.
Я поразился тому, как спокойно Хэбидя рассказывал о смерти, так, словно переход из мира в мир был самой обычной поездкой на оленьей упряжке. Будто прочитав мои мысли, ненец добавил:
— Ты знаешь, мы верим, что смерть — это просто еще одна кочевка. Каждый отправится в это каслание рано или поздно, поэтому мы спокойно говорим о смерти…
— Хэбидя, а потом, после первых зубов, ребенку дают настоящее имя? — решил я сменить тему.
— Нет, сначала ребенку дают защитное имя, чтобы обмануть злых духов, которые охотятся за душами людей, как мы охотимся за животными. Это имя сразу, как пуповина отпадет, мать или бабка-повитуха дает. Могут назвать Косым, Хромым, ну и так далее. Вылезет злой дух, посмотрит на ребенка, узнает его имя и подумает: ну, этот и так не жилец, скоро мой будет! И пойдет искать здоровенького, чтобы забрать его душу. А детей с такими именами и нет вовсе! — Хэбидя рассмеялся, радуясь хитрости своих предков, научившихся обманывать саму смерть. — Потом у ребенка кличка появляется. Скажем, родился большой малыш — назовут его Пирцяко, «длинненький»; если после смерти отца родился сын — Ева, «сирота»; если дочка в такую пургу родится, как сегодня, — дадут прозвище Хадне, «женщина-пурга».
— А настоящее имя? Его-то когда дают? — снова спросил я.
— Обычно тоже сразу, как ребенок родился. Но никто им не пользуется, чтобы злые духи не узнали. Эти имена часто и перевести нельзя, словно они из другого языка к нам пришли. Говорят, некоторые из таких имен ненцам от подземных жителей, сихиртя,
