Давай не будем, мама! - Алсу Идрисова
– Мама прошла лечение в специализированной клинике. – Я отставила чашку и пронзила свекровь самым яростным взглядом, на который только была способна. – Это у нее обычная старческая забывчивость. Вы, возможно, в ее возрасте будете вести себя еще хуже.
– Я, конечно, понимаю, что это твоя мать, – поджала губы свекровь, – но пойми меня тоже – я не хочу, чтобы мои внучки видели умалишенного человека каждый день, потому что такое общение, безусловно, негативно отражается на психике. Настя, к примеру, устроила мне безобразную истерику, когда я отобрала у нее телефон. Валялась на полу и рвала на себе волосы! Это нормально, по-твоему?! Вот тебе и влияние душевнобольного человека! Хорошо, что Алена увела ее смотреть мультфильм…
– Настя переживает из-за нашего с Сережей разрыва!
– Глупости! Разрыв назревал давно, ребенок просто копирует поведение не совсем адекватного члена семьи! В возрасте Насти ребенку следует не сидеть в телефоне, а читать книги и общаться с умными людьми, чтобы тянуться вверх, а не катиться вниз по наклонной!
– Настя – развитая девочка, и она не только сидит в телефоне, но еще и ходит на танцы и занимается вокалом. А Алена в телефоне переписывается с мальчиком, отношения с которым ей очень дороги, поэтому я прошу вернуть ей телефон. И впредь в моем доме свои порядки не устанавливать! – взвилась я, поднимаясь для того, чтобы подлить себе еще чаю.
– Гаджеты – это зло, дети должны читать классику мировой литературы, – Леопольдовна тоже поднялась с места и грозно уставилась на меня. – И помни, что недостающую сумму за эту квартиру внесли мы с Павлом, поэтому я практически у себя дома!
– Вы чего от меня хотите? – я начала подозревать что-то неладное. – Ведь вы неспроста говорите про эту квартиру… Что вам нужно?!
– Я лишь освежила тебе память! – усмехнулась свекровь. – Поэтому на правах хозяйки заявляю тебе сейчас: забери отсюда свою мать. Увези к ней в квартиру, к сыну, в дом престарелых – куда угодно, но подальше отсюда! Дети не должны видеть подобного! Конечно, навещать ее тебе я запретить не могу, – милостиво закончила она.
– Нет! Этого не будет, – отрезала я и развернулась, чтобы уйти.
– Я лишу тебя родительских прав, – врезался мне в спину голос свекрови. – Сегодняшних событий достаточно для того, чтобы вызвать опеку. Кстати, ужина у тебя в доме сегодня тоже не было.
– Это ложь! Я никогда не оставляю детей голодными! – вспыхнула я, открывая холодильник. – Вот смотрите, здесь…
Я оторопело уставилась на пустые полки. Еще утром здесь было полно продуктов: колбаса, сыр, масло, яйца, молоко, творожная запеканка, кастрюля перцев с мясом и грибной суп… Куда же все это подевалось?!
– Вы что, выбросили все?! – я не могла поверить собственным глазам. – Тут еды было на два дня, не могли же мама и девочки столько…
– Увози ненормальную. Сегодня, – перебила меня свекровь, скрестив руки на груди. – Иначе я сейчас же вызываю полицию. Пусть зафиксирует пьяную мать, пустой холодильник, безумную бабку и несчастных детей, которые… Да что ж такое?! Телефон звонит у тебя, не слышишь, что ли?! Ответь!
В полной прострации я вытащила гневно вопящий телефон. Снова Лялька.
– Алло, мать, ну ты чего там, заснула, что ли? – заорала она по обыкновению в трубку. – Я ж тебе работу нашла! Короче, социальный работник требуется тут, зарплата пятнадцать тысяч, работа несложная, со старичками – подать, купить, принести. Мало, конечно, но у тебя опыта все равно нет… Эй, ты слышишь меня?! Алло! Алло!!!
– Нежнее! Нежнее, я сказал! Не надо так резко отпускать! Да твою ж…
Я выпустила руль из рук и устало откинулась на спинку сиденья. Спина моя взмокла, и тонкая футболка под свитером противно липла к телу. Руки подрагивали, как обычно – но я была так расстроена своим неуспехом, что этого практически не замечала.
Вы спросите, что я делаю здесь, за чертой города, на каком-то заброшенном пустыре в компании незнакомого мужчины, да еще и в старом автомобиле – судя по всему, моем ровеснике?!
Ах да, вы ведь еще ничего не знаете!
Ну что ж, тогда слушайте. За эти три недели жизнь моя изменилась до неузнаваемости.
В тот злополучный вечер (вы помните его?) я в пух и прах разругалась с Леопольдовной. Часа два мы орали друг на друга – каждая считала себя хозяйкой в этой квартире и сдавать позиции не собиралась.
Чего только мы не наговорили друг дружке в порыве злости – вспомнили все обиды, вытряхнули из пыльных сундуков все колкие слова и гадости, сказанные на эмоциях во время предыдущих стычек. Я вошла в такой раж – меня не трогали даже слезы Насти и просьбы Алены успокоиться.
Остановила этот концерт моя мама. Она вышла из спальни с дорожной сумкой, в которой возила свои нехитрые пожитки, и, глядя прямо в глаза свекрови, тихо произнесла:
– Я уйду прямо сейчас. А ты… Оставь в покое мою дочь, эта квартира по праву принадлежит ей и девочкам. И не думай, что ты всегда будешь сильной и энергичной, Ольга. Судьба очень любит бить по носу вот таких, прущих напролом танком по чужим головам…
Я пыталась удержать маму, но она была непреклонна. В конце концов я позвонила Аркадию, и тот приехал незамедлительно, за что я ему была ужасно благодарна.
Он настаивал на том, чтобы мама ехала к нему, но она категорически отказалась и велела везти себя домой.
– Больше не хочу быть приживалой в чужом доме, – заявила она.
И я ее понимала.
Создавшаяся ситуация, естественно, требовала какого-то выхода. Переехать к матери вместе с детьми казалось невозможным – четверым в маленькой однушке будет тесно, к тому же девочкам в школу нужно будет вставать в пять утра. Но и оставить маму без внимания я не могла – ей требовался хороший уход, дорогие лекарства и уколы, качественное питание.
Наверное, именно по этой причине я уцепилась за предложение Ляльки и… вышла на работу. Работа оказалась тяжелой и неблагодарной: за свои пятнадцать тысяч в месяц теперь мне приходилось таскаться по домам дряхлых старичков, носить им лекарства и продукты и убираться в их захламленных донельзя квартирах.
Чего только не пришлось мне услышать о себе за эти три недели, вы не представляете! Одна древняя бабулька гневно заявила мне, что я украла у нее трусы, и на полном серьезе собиралась нести заявление в полицию. Даже мои слова о том, что ее обкаканные
