Давай не будем, мама! - Алсу Идрисова
– Конечно, как деньги брать – это ты первая, – раздался за спиной ехидный голосок.
За спиной, естественно, возвышалась Леопольдовна. И когда это она успела тут появиться?!
– Мам, мы без тебя разберемся! Иди к себе, – рявкнул Серега, меняясь в лице.
Свекровь, что-то недовольно бормоча про себя, скрылась в комнате. Небось подслушивает теперь у замочной скважины.
Спустя два часа я подавала к столу ароматный горячий пирог с картофелем и грибами. Настороженная, натянутая гитарной струной Алена разливала чай. Настя, весело болтая, сидела на коленях у отца и рассказывала ему о своих школьных делах. Леопольдовна ютилась на краешке стола и делала вид, что все происходящее ее не касается.
– Папа, а ты насовсем пришел? – спросила Настя, нежно обнимая его за шею и заглядывая в глаза.
Она даже не замечала того, что Алена шикает на нее и делает большие глаза. А вот моя взрослая девочка, кажется, уже все понимает. И не спешит распахивать объятия навстречу блудному папаше.
– Зависит от мамы, – Серега долгим задумчивым взглядом посмотрел на меня. – Как она скажет – так и будет…
А я… У меня просто щемило сердце от переполнявших меня чувств. С одной стороны, казалось, что все вернулось на круги своя, и семья снова воссоединилась. С другой стороны… Серега не каялся, не говорил, что такого больше не повторится, не просил прекратить бракоразводный процесс.
А даже если бы просил.
Я не смогу больше жить с ним. С изменником, предателем и подлецом. Не смогу!!! Даже ради детей и престижного статуса замужней женщины.
А все же интересно, каким ветром его сюда занесло? Эвелина дала от ворот поворот? Это вряд ли…
Ответ на свой вопрос я получила позже, когда все разошлись по своим комнатам, а мы с Серегой остались наедине. Он сидел за столом, на своем почетном «отцовском» месте и пил чай из своей огромной кружки. Как в старые добрые времена. Я сидела напротив и молчала.
– Знаешь, Любань, я не хотел, чтобы все так вышло, – наконец нарушил он молчание. – Прости меня, ладно? Я столько боли тебе причинил…
«Так, Люба, не строй никаких иллюзий на его счет. Ему просто плохо, он скучает по привычному укладу жизни, вот и все. Что там советовал тот психолог из книжки? Соглашаться, убрать все колючки и главное – не проявлять собственной инициативы? Попробуем».
– Все в порядке, Сереж, – охотно включилась я в игру. – Наоборот, я очень благодарна тебе за все те годы счастья, которые ты дал мне. Хотела поблагодарить тебя за все – за любовь, за обеспеченную жизнь, за наших девочек, в конце концов! Ты был прекрасным мужем и отцом, а я просто не сумела удержать тебя по собственной глупости.
– Не говори так, ты вовсе не глупая! – Серега, удивленно внимавший моим словам, вдруг вскинулся и замотал головой. – Если в случившемся кто-то и виноват, то это я, и только я! А ты у меня всегда была славной. Мне вас так не хватает, Любаш. Не поверишь, как я скучаю по нашим вечерам, по даче, по сборищам, которые мы там устраивали.
Мы помолчали – каждый был погружен в свои мысли и воспоминания.
– Все уже в прошлом, Сереж, – как можно мягче сказала я. – Никто в этом не виноват. Ты был и остаешься отцом для наших девочек, они тебя очень любят и всегда рады видеть.
– Люб, ты знаешь, я долго думал над тем, что происходит, – наконец сказал Серега. – И понял, что… Мне для счастья нужны вы обе. Вы такие разные, но каждая из вас дорога мне по-своему. Я люблю тебя, Любань, люблю очень сильно. Но и ее я тоже люблю. Понимаешь?
– Понимаю, – выдавила я из себя, проглотив плотный ком в горле. – Кажется, понимаю.
– Я тут подумал, как было бы здорово, если бы мы… Если бы я мог жить и с ней, и с тобой. Ты подумай, я не ущемлял бы в правах ни одну из вас! Я бы любил вас одинаково, совершенно одинаково относился бы к вам, вот только… Ты, наверное, будешь против, да? – сбивчиво проговорил Серега.
«Ясно. Все мне с тобой ясно, Сереженька».
– Ну, а Эвелина-то против не будет? – улыбаясь, спросила я.
И кто бы знал, чего мне стоила эта беззаботная улыбка!
Серега на глазах сник и печально подпер голову рукой.
– У Эвы очень сложный характер, – выдавил из себя он. – Она любит меня, я знаю это. Но… Вот ты, хоть и кричишь, Любань, а характер у тебя все равно легкий и веселый, понимаешь? Вот за это я тебя люблю! Любань. Люблю я тебя очень.
Отставив свою кружку с чаем, Серега подошел ко мне и опустился на колени, уткнувшись в мои головой. Взяв мои руки в свои, он принялся покрывать их поцелуями.
– Любань, ну скажи, что тоже скучала! – умолял он, не забывая целовать мои руки. – Скажи, что не можешь без меня, – и начнем все сначала, если хочешь. Хочешь? Ты только скажи!
Я взъерошила свободной рукой его волосы, как это делала всегда, когда мы… Неважно. Легонько отстраняя его от себя, я поднялась с места и сказала, глядя ему в глаза и улыбаясь:
– Ну, если Эвелина согласится – то я и подавно согласна. Все будет так, как ты скажешь, милый. Дело за тобой. А сейчас я – спать.
Я влетела в спальню, словно за мной гналась стая бешеных псов, и закрылась там на два оборота ключа. Вот так! Никакой инициативы с моей стороны: захочет спать – ляжет в гостиной. Не захочет – уйдет, и я буду не в силах его удержать.
А по поводу гарема…
Хорошо смеется тот, кто смеется последним, Сереженька.
И все же… Чудны дела твои, господи.
Глава 39
– Эв, ну открой! Я знаю, что ты дома!
Серега поднял тяжелый розовый букет повыше – так, чтобы цветы можно было увидеть из квадратного дверного глазка, и слегка покрутил в воздухе.
Красивая дверь, обитая коричневой кожей, не спешила распахиваться навстречу Сереге. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, он нажал на звонок еще раз.
– У меня для тебя подарочек. Уверен, что тебе понравится! – приблизив лицо к дверной створке, проворковал Серега. – Ну давай, будь хорошей девочкой, впусти меня. Я соскучился.
Замок наконец щелкнул, и на пороге появилась Эвелина в длинном черном шелковом халате, перетянутом на тонкой талии поясом. Раскосые темные глаза женщины метали молнии.
– Сколько можно долбиться в закрытую дверь? Если
