Библиотекарист - Патрик де Витт
– Вы можете сказать все, что найдете нужным, мистер Мор, – рассудила Джун.
– Да, но вы с Идой обе должны поддержать меня как свидетельницы того, что я был введен в заблуждение.
– Ну разумеется, мистер Мор, это более чем справедливо, – сказала Джун. – А тебя это устраивает, Боб?
– Да, – сказал тот.
– Будь добр, скажи мистеру Мору, что тебе уже есть семнадцать.
– Мне семнадцать, – сказал Боб мистеру Мору.
– Вот видите! – сказала мистеру Мору Джун. – Вам даже и лгать не нужно!
– А вы, Ида? – спросил мистер Мор. – Вы с этим согласны?
Ида не сказала “да”, но не сказала и “нет”, что для нее было почти то же, что “да”. Тогда мистер Мор обратился к Джун:
– Кто будет оплачивать номер беглеца?
– У тебя есть деньги, Боб? – спросила Джун Боба.
– Да.
– Это четыре доллара за ночь, – строго уведомил мистер Мор.
Боб вытащил свой сверточек из глубин носка и отсчитал четыре потертых бумажки. Он хотел отдать их мистеру Мору, но тот попросил Боба оставить денежки на столе.
– Пусть отдышатся немного, – пояснил мистер Мор Джун. Он встал, вышел из комнаты и вернулся с двумя ключами. – Боб, ты поселишься на втором этаже, через коридор от мистера Уитселла, который, полагаю, ахнет от радости, что у него есть сосед и, скорее всего, представится тебе при первой возможности. Дорогие мои стойкие дамы, вы будете жить в башне, где вам так нравилось в прежние времена.
– Спасибо, мистер Мор. – Джун, приняв ключ, повертела его и рассмотрела с вопрошающим видом. – Могу я осведомиться о состоянии башни? Верней, могу я высказать замечание на ее счет?
– Да, что такое?
– Это правда, в прошлом мы приятно проводили там время. Но за годы нашего отсутствия, мистер Мор, башня состарилась так, что того гляди в любой миг рухнет. И хотя мне известно, что смерть приходит за всеми и что именно присутствие этой великой уравнительницы окрашивает наши дни трагическим поэтизмом, я отнюдь не уверена, что готова скончаться вот прямо немедля, не говоря уж о том, что ни малейшего желания не испытываю погибнуть в состоянии ужаса.
Мистер Мор сидел и слушал ее с сочувствием, но не сказал ничего, что могло бы утешить Джун.
– Выдержит ли нас башня, мистер Мор? – спросила она.
– Полагаю, что да.
– Ах, вы полагаете?
– Ну, я буду весьма удивлен, если башня рухнет на этой неделе.
– Будете весьма!
– Именно.
– Однако давайте внесем ясность: вы признаете, что в какой-то момент она рухнет?
– О да, это неизбежно, рухнет, как и все здание в целом. И все-таки, даже имея это в виду, я считаю, что башня лучше всего подходит для ваших нужд, поскольку это самое большое и элегантно оформленное помещение из всех, которые у нас есть. Вы вольны поселиться в любом незанятом номере, но подозреваю, что, если вы осмотрите весь отель до последнего его уголка, вы придете к такому же выводу.
– Значит, по-вашему, нам следует пойти туда поскорей, скрестив пальцы на удачу.
– На мой взгляд, скрещивать пальцы не обязательно, Джун, но, если это вас успокоит, скрестите их на здоровье и так крепко, как пожелаете.
Группа разделилась и разошлась по своим комнатам.
Боб поднялся лестницей на второй этаж; по мере того как он следовал по коридору, наклон здания становился все заметней, так что скорость его росла с каждым шагом. Его комната была последней справа, ничем не примечательной, нетопленной, темной, даже слегка обшарпанной; но Бобу она очень понравилась, потому что это была комната и она принадлежала ему, по крайней мере, на время. Он постоял, торжествуя и в честь того, что у него есть где поселиться, а потом приступил к обследованию, открыв и закрыв каждый ящик в тумбочке и комоде, ища что-нибудь, но ничего не найдя, даже Библии. Затем он разложил оставшуюся наличность в ряд на покрывале, насчитав семнадцать однодолларовых купюр, что означало, что у него есть три или четыре дня, прежде чем возникнет по-настоящему критический момент. В целом он чувствовал себя тертым калачом и бывалым скитальцем, когда вошла, стукнув разок в дверь, девушка по имени Элис. Она остановилась, освещенная светом из коридора, и, прищурясь, чтобы вглядеться, сказала:
– Чем это вы занимаетесь в темноте, мистер Проныра? Надеюсь, не собираетесь выскочить и снова перепугать меня. – Щелкнув выключателем, она зажгла свет и подошла к Бобу. Бросила взгляд на деньги, обхватила себя руками: – Господи, как же здесь холодно! Что ж ты отопление не включил? – Опустилась на колени и повернула кран радиатора, а поднявшись, шлепнулась на кровать так, что долларовые купюры встопорщились из-под нее своими скрученными краями. И теперь, взявшись сворачивать сигарету, заявила: – Так, давай разберемся. Ты, значит, стоишь тут в темноте и холоде и пересчитываешь свои пять долларов?
– Это семнадцать долларов, – поправил Боб.
– Хо-хо, – отозвалась Элис. Зажгла свою бугристую сигаретку и помахала рукой, разгоняя дым. Боб увидел, что она накрасила губы, а сальные волосы подхватила сзади заколкой, усыпанной цветными стекляшками. Словно в ответ на то, что Боб это отметил, она сказала:
– У меня не так много времени, чтобы с тобой болтать, потому что мы с Томми идем в кино.
– Кто это, Томми? – спросил Боб.
– Томми – это парень, который говорит, что мы можем быть вместе, если я посмотрю с ним фильм на балконе. Думаю, это уловка, но потом еще думаю, а почему бы и нет. Похоже на план?
– Вполне, – сказал Боб.
Элис затянулась сигаретой, откинув голову и поймав волосами яркий отсвет голой лампочки, свисающей с потолка. Оглядела Боба с ног до головы и сообщила:
– Дядя сказал, что я должна быть с тобой милой.
– Да? – сказал Боб.
Элис покачала головой.
– Это я спрашиваю, с чего он это сказал? С тобой что-то не так?
– Не знаю, – сказал Боб.
– Ты не знаешь, так с тобой что-то или не так?
– Все со мной так.
– Ну, вот что я тебе скажу, мистер Проныра. Я буду с тобой милой, если ты хочешь, чтобы я была с тобой милой. Но ты должен это произнести, чтобы я знала, ты меня понял?
– Понял, – сказал Боб.
– Так скажи.
– Будь со мной милой.
На этом Элис, поднявшись с кровати, легонько чмокнула Боба в щеку и вышла из комнаты.
Боб постоял, трогая пальцем то место, куда пришелся поцелуй, и потом проверил еще свое отражение в зеркале, польщенно
