Повелитель четверга. Записки эмигранта - Игорь Генрихович Шестков
В результате Каяла напечатала книги: «Ужас на заброшенной фабрике» и «Покажи мне дорогу в ад», которые я уже представил, а Алетейя выпустила «Фабрику ужаса» и «Покажи мне дорогу в ад».
«Ужас на заброшенной фабрике» (Каяла) и «Фабрика ужаса» (Алетейя) – отличаются только названием и обложкой. Содержание этих книг – полностью, буква в букву – идентично.
А книги с одинаковым названием «Покажи мне дорогу в ад» – не совсем одинаковые.
Санкт-петербургское издание – по сравнению с киевским слегка сокращено. В нем отсутствуют антиутопия «Вторжение» и несколько рассказов.
Представляя мои санкт-петербургские книги, я постараюсь говорить только о том, о чем промолчал на презентации киевских книг.
На обложке книги «Фабрика ужаса» – повернутая по прихоти дизайнера на девяносто градусов по часовой стрелке фотография одного недавно перестроенного легендарного берлинского дома. Точнее – его расписанной неизвестными художниками южной стены, ныне забеленной (кажется, там уже построили новый дом, так что эту стену и не видно вовсе). Фото это я предложил для обложки книги моих рассказов не случайно. Пестрота этого набора граффити, свобода композиции, экспрессия отдельных изображений, их многозначность, не реалистичная или псевдо-реалистичная предметность, абсурд, схожесть с петроглифами – все это в большей или меньшей мере можно отнести и к моим рассказам.
В рассказе «Лепрекон» автор совершает убийство из ревности. Орудиями убийства, которого, впрочем, как позже выяснилось, и не было вовсе – послужили сихотэ-алинские метеориты.
В «НЛО в Берлине» я цитирую рукопись человека, имевшего честь повстречать в юности инопланетян, точнее инопланетянок, и пережить с ними пару незабываемых минут. Кроме того, я привожу свидетельство очевидца, видевшего сверкающий разноцветными огоньками НЛО из окна берлинского эсбана. Больше всего его поразило, однако, полное отсутствие интереса к этому удивительному явлению у других пассажиров вагона.
В рассказе «Господин Макс» любовница рассказывает любовнику о волнующем событии в жизни каждой несовершеннолетней девушки – лишении ее невинности. И заодно о нелегком детском труде на чудовищной фабрике в социалистической ГДР.
Текст «Абсент» посвящен абсенту. И тому, какие безобразия происходят после его употребления внутрь.
В «Багровой полосе» случайный знакомый, русский немец, поведал автору о том, как он занимался любовью с тещей. Да еще и не с живой, а с давным-давно умершей.
В рассказе «Трещина» автор рассказывает читателю об убийстве, совершенном или не совершенном им в студенческие времена. Убийстве под водой.
«Поцелуй Клеопатры» – о поисках пропавшей любовницы в Чехии и о посещении тамошних борделей.
«Коломбо» – об абсурдном обвинении художника в изнасиловании и убийстве девочки, участницы детского кружка.
В рассказе «Крысолов» рассказчик переносится то ли в прошлое, то ли в какую-то параллельную вселенную. Москва разрушена до основания, и он вынужден ради обмена на пресловутый «шоколад», сделанный из мазута, ловить мутировавших крыс на руинах Московского Университета.
Текст «Граффити» – это рассказ мужа, сотрудника экскурсионного бюро, о том, как он закрасил граффити на стене дома напротив и потерял контакт со своей беременной женой, и о том, что из всего этого вышло. Маленькая трагедия.
В рассказе «Портрет» вместо того, чтобы купить себе пальто, рассказчик купил себе картину… и прожил из-за этого целую жизнь в Германии конца 19-го века и начала 20-го. Странную и фатальную роль сыграл в этой кошмарной истории… майонез в салате оливье.
Полагаю, что пересказывать, даже кратко, содержание всех 47 текстов этой книги – тут не стоит. Поэтому замечу только, что все эти «сюжеты и приключения» я не придумал. Они как бы сами собой возникли из ничего. Вылупились из невидимого семантического яйца эпохи. Кристаллизовались в тяжелом воздухе. Соткались из лексики героев. И их энергий.
Я, автор, не ловил конструкции или сюжеты и не засовывал их в текст, я только пробивал проходы в стенах, строил туннели в горах, предоставлял в распоряжение моих героев различные транспортные средства, чтобы они могли свободно путешествовать внутри текста, никогда не вмешивался в их конфликты, никого ничего не заставлял… только подглядывал, подслушивал и записывал. Ставил точку. И удалялся. Представляю себе, какой хаос воцарялся в тексте после моего ухода! Праздник.
То, что вытворяют герои художественного произведения после того, как автор перестает их контролировать – эти ненаписанные книги – и есть, пожалуй, самое интересное в литературе.
Надеюсь, мои читатели не упустят возможности и поучаствует в карнавале.
* * *
На обложке санкт-петербургской книги «Покажи мне дорогу в ад» дизайнер поместил фрагмент моего большого триптиха-коллажа (почти шесть метров в ширину), сделанного специально для всемирной выставки ЕХРО-2000 в Ганновере. Темой, не только моего триптиха, но и всей выставки была тогда комбинация «Природа – Техника – Человек».
Я мог бы в меру обоснованно связать этот триптих с моими рассказами, но не буду этого делать, щадя здравый смысл читателя.
Мне показалось, что этот фрагмент триптиха подходит к книге. Дизайнер издательства Алетейя согласился со мной и сделал, на мой взгляд, замечательную обложку.
Фоном обложки, кстати, послужила гравюра по рисунку Брейгеля из серии «Семь смертных грехов» – «Сладострастие».
Со сладострастием читатель столкнется в этой книге не раз. Уже в первом тексте – «На пляже» – рассказчик, отдыхающий на побережье Черного моря от московской суеты, колеблется между желанием покончить с собой, бросившись вниз головой со скалы, и намерением совокупиться с парикмахершей Лялькой в ее палатке.
Со скалы он не бросился, а с Лялькой… в самый последний момент все сорвалось из-за вмешательства потусторонних сил. Какая досада! Я сочувствую своему герою. В награду за его терпение – я подарил ему длинный и затейливый рассказ Ляльки о явлениях страшного «черного человека», напоминающего небезызвестного Азазелло.
Потустороннее вмешивается и в жизнь рассказчика второго текста книги – «Силуши». Выйдя из подмосковной церкви, после долгого рабочего дня, он встречает демона с огромными черными крыльями.
Но не демон пугает читателя в этом рассказе, а монолог одного прихожанина, посвященный продаже кроликов на Черемушкинском рынке.
В рассказе «Берлин-Москва» описывается сентиментальное путешествие автора на родину. После первых, шокирующих впечатлений от бывшей родины, мой герой начинает вспоминать. Вспоминать свою бывшую московскую жизнь, поездки в Крым и на Кавказ, свое детство и жизнь незадолго до отъезда за границу. Все тексты книги «Покажи мне дорогу в ад», кроме трех последних – это эти воспоминания. Хочу подчеркнуть, это не мои воспоминания, а его, рассказчика. Существа мне очевидно родственного, в чем-то даже меня копирующего, но все-таки не меня. Скорее – типичного представителя моего поколения, москвича, полуеврея, жителя Юго-запада, закончившего в конце семидесятых МГУ и покинувшего Москву в конце перестройки.
