Повелитель четверга. Записки эмигранта - Игорь Генрихович Шестков
В тексте «Расшиши» дедушка рассказчика исповедуется внуку. Обстоятельно рассказывает о том, как помогал коммунистам осуществлять коллективизацию, унижать и убивать русскую деревню и ее жителей.
В рассказе «Аляска», написанном от лица выходящей на пенсию научной сотрудницы, речь об Аляске не идет. Кончается этот рассказ, как многие другие мои рассказы – плохо. Бедная женщина превращается в птицу. Полярную сову.
В рассказе «Вазелин» идет речь о подмосковном отдыхе студентов, детей не очень высокого московского начальства. О ландышах, Архипелаге и о том, почему, если ты хочешь овладеть своей милой подругой, ты должен убрать из комнаты радио.
Последние три текста книги – готические повести «Человек в котелке», «Яхта Сиракузы» и «Покажи мне дорогу в ад» это уже не воспоминания.
Первые две повести – несмотря на их кажущуюся мрачность – развлекательные тексты.
Генри и Ипполит решают наказать невесту Генри, изменившую ему с сыном колбасного фабриканта. Похоронить ее в каменном гробу давно умершей оккультистки, тети Агаты. Но не навсегда, а только на сутки. А потом освободить.
Так начинается повесть «Человек в котелке». А кончается она невыносимым кошмаром.
Чтобы отдохнуть от этого кошмара Генри отправляется в круиз по Средиземному морю на яхте «Сиракузы», принадлежащей таинственному и ужасному манипулятору, герцогу. Из-за непрекращающихся приступов морской болезни Генри высаживается в итальянском городке Отранто. Поначалу он наслаждается жизнью, морем, солнцем, танцами на пляже… а потом… кошмар возвращается с удвоенной силой.
Но все то, что пережил Генри в этих двух повестях не может сравниться по ужасу с тем, что переживает Гарри в третьей готической повести книги.
Скромность и природная пугливость не позволяют мне даже кончиками пальцев прикоснуться к этому кромешному повествованию.
Несколько слов о книге «Русское порно»
Сегодня я поговорю о моей книге, вышедший недавно в Берлине – «Русское порно». В ней – шестнадцать рассказов и приложение. Эти тексты написаны мной в конце 2017 года и в 2018 году.
Вообще-то книги – не жеманные господа, и в представлении не нуждаются. Они нуждаются в читателе. Но неизвестно кем финансируемое и непонятно как существующее таинственное издательство irrgarten verlag кажется не собирается делать моей книге какую-либо рекламу… так что придется самому…
В первом рассказе книги, «На даче» действие, как это часто бывает – переносится из современности в прошлое. Коньком-горбунком в данном случае поработал пневматический пистолет.
Лирический герой вспоминает юность… лежа в ванне. Восстанавливает в памяти встречу с одной очаровательной грузинкой, произошедшую на подмосковной даче для начальства.
Диалог. Танец. Холодное объятье. И еще – «их поганые рожи», смерть одного из «номенклатурных хряков», предродовой декаданс наступающей эпохи нового русского капитализма с нечеловеческим лицом.
Было ли все это на самом деле? Или то, что происходит в этом в тексте – не более чем пена, похожая на пену от жидкого мыла? Надо будет спросить моего героя… при оказии. Только вряд ли он ответит – скрытен ужасно. А если разбалтывается, то врет как сивый мерин.
Первоначально я хотел назвать этот рассказ «Убийство вороны».
Второй рассказ называется «Мальчик, который был чайником».
Этот текст – вовсе не порнографическая фотография и не фильм… скорее слегка фривольный рисунок на греческой вазе. Формально этот рассказ – пародия на «Лолиту». Адаптация в другую реальность. Парафраз.
Явное или неявное эротическое приключение моего лирического героя в этом тексте – не есть цель или предмет смакования, а только ворота, открывшие ему путь в мир метафизического ужаса, мир реальных потерь и страшных откровений. О жизни и о самом себе.
«Багровая полоса». Это история, которую после купания в городском бассейне рассказал моему лирическому герою «невзрачный, худенький, белобрысый старичок с смешной челкой… из русских немцев».
Нехитрая история его женитьбы в Экибастузе… и не совсем обычных взаимоотношений с тещей.
Пришел я с работы поздно, усталый, злой, голодный. Думал теща уже спит, ан нет… ждет меня. Какая-то возбужденная. Щеки красные… вся лоснится и сверкает как яблочко. Покормила меня голубцами… рюмку налила белой… включила телевизор. Что-то веселое показывали, КВН что ли… нет, не КВН. Запретили уже. Забыл, что. А сама мыться ушла. Я сижу на диване, смотрю одним глазом телек, а другим сплю. Долго мылась теща. Вышла наконец из ванной комнаты. В халате, на босу ногу. Волосы кудрявые распустила. Груди – гора. Губы – как гранаты. Ресницы черные, а тени над глазами – синие. В общем, в полной боевой готовности баба. Сфинкс. Только на холеной полной шее – полоса багровая…
Села рядом со мной на диван. Улыбнулась… засмеялась… звонко так. Ресницами хлопнула. Посмотрела на меня как рысь.
А затем… халат расстегнула. Верхние пуговицы. И встряхнулась как молодая кобылица…
Первое название этого текста – «Обворожила», но я его отверг, как слишком абстрактное… второе – «Мертвячка»… Оно показалось мне слишком грубым. Поэтому я назвал рассказ «Багровая полоса».
Следующий рассказ называется «Коломбо».
Это криминальная история о похожем на знаменитого сыщика немецком художнике, преследуемом за преступление, которое он вроде бы и не совершал. Основана на реальных событиях, мелкие подробности которых мне пришлось изменить.
Я был лично знаком со всеми действующими лицами этого рассказа и ручаюсь в достоверности действия и характеров.
Самая главная тайна этого рассказа заключается однако не в том, виновен или не виновен задержанный художник, а в ответе на вопросы:
Как саксонский художник попал на Занзибар?
Как звали рогатую ведьму?
Выжила ли собачонка после удара об стену?
Кто испытал космический оргазм?
Какой камень добывали на Лисьей горе?
Разбудил ли неонацистов визг Хайди?
Почему носороги не упали?
Была ли у араба борода?
В рассказе «Крысолов» я наконец решился описать то, что много раз видел в страшных дневных видениях (например на лекции по математическому анализу в большой аудитории на 16-м этаже МГУ) и кошмарных снах – гигантское поле грязи и пепла. Руины, зловещие овраги, холмы из мусора. И крысы.
В рассказе «Чемодан» воспроизведен мягкий вариант апокалипсиса. Не «закат Европы», а всего лишь закат или психоз лирического героя…
Все ужасы мира внешнего – возможно – тут только проекции его страхов.
В результате используемый в качестве мишени, поставленный на попа, чемодан, превращается в зловещую дверь, в ворота в ад. Из-за которых доносятся проклятия исступленных
