Город Победы - Ахмед Салман Рушди
Кришна Райя был под впечатлением.
– Старый квун, сооруженный еще во времена Великого мастера Ли, до сих пор стоит, – отвечал он. – Мы соберем там самых лучших женщин-воинов из нашей дворцовой стражи и посмотрим, как вы сможете им противостоять.
– Мы учились у самых лучших, – сказала Зерелда Ли, – так что предпочли бы, чтобы нас проверяли в бою и с мужчинами, и с женщинами.
– Не стоит недооценивать здешних женщин-воинов, – вмешалась внушительных размеров дама, возглавлявшая царскую охрану. – Моей прародительницей была непобедимая Улупи, меня нарекли именем в ее честь. Вы увидите, что я не уступаю ни одному мужчине.
Царь был озадачен.
– Хватит, довольно, – со смехом распорядился он. – Улупи Младшая сразится с вами обеими, две мои апсары, и мы отыщем обыкновенного мужчину, чтобы он тоже мог испытать вас.
Он призвал Тимму Огромного (его называли так потому, что это было точным описанием его внешности, а также чтобы избежать путаницы с Салува Тиммарасу, премьер-министром Кришны Райи). Об этом огромном, молчаливом великане говорили, что он скорее слон, нежели человек – его руки были похожи на два длинных хобота, они могли поднять врага в воздух и отбросить на большое расстояние, а гигантские ноги могли расплющить противника под своим невообразимым весом. Ему требовалось так много пищи, что он, как рабочий слон, был вынужден носить еду в мешке, закрепленном на шее; когда он не дрался и не спал, он ел. Было достаточно одного его появления на поле боя, чтобы заставить целые взводы противников развернуться и обратиться в бегство. Его любимым оружием была дубина, но, отправляясь в квун, он прихватил еще и копье. Балконы квуна были забиты людьми. Никто не думал, что у двух женщин есть хоть какие-то шансы, пусть они и прибыли сюда с небес, и зрители делали крупные ставки на их проигрыш. Тимма и Улупи Младшая были безусловными фаворитами. Один лишь царь, в качестве дружеского жеста в отношении недавно прибывших, благословивших его притязания на престол сверхъестественных женщин, поставил на них крупную сумму, которая еще долго продолжала приносить ему дивиденды.
Битва началась, и очень скоро все те, кто поддержал местных героев, поняли, что их деньги пропали. Это зрелище – две апсары, вращающиеся в воздухе, чтобы атаковать противника сверху, взбегающие по стенам и несущиеся вдоль крыши квуна, чтобы нырнуть вниз, атаковать и ретироваться снова, – заставило закружиться головы не только у зрителей, но и их соперников, которым вскоре пришлось встать в центре боевой арены квуна спина к спине, размахивая руками и делая выпады в пустоту. Воздушный балет двух женщин, почти экстатически прекрасных, перемежавшийся боевыми схватками на мечах, измотал Тимму Огромного и Улупи Младшую, у которых для обороны остались лишь разбитая дубинка, потрепанное копье и сломанный меч. Когда Тимма наконец, тяжело дыша, опустился на колени, царь бросил на арену кусок алой материи – это означало, что бой окончен. После этого дня в Биснаге больше не стоял вопрос о том, кто является самыми свирепыми воинами, и Кришна Райя провозгласил:
– Эти воины, все четверо, будут участвовать вместе со мною в войнах, и ни одна сила на земле не сможет противостоять нам.
Самые пожилые из зрителей, хорошо знакомые со старыми преданьями, говорили друг другу:
– Единственными во все времена женщинами, способными вот так сражаться, были Пампа Кампана и три ее дочери, в особенности Зерелда Сангама.
Эти воспоминания стремительно пронеслись по галереям квуна, спустились на арену и достигли ушей сражавшихся и царя.
– Тогда называйте меня Пампа Кампана, – сказала Пампа Кампана. – Я стану вторым ее пришествием. Или, если быть точнее, третьим.
– А меня зовите Зерелдой, – добавила Зерелда Ли, – я стану перерождением этой великой женщины.
Золотые монеты, выигранные Кришной Райей благодаря ставке на двух женщин, потратили на то, чтобы купить еду и раздать ее бедным. Таким образом и царя, и обеих победительниц люди начали воспринимать как своих добродетельных благодетелей и очень любить.
– В Биснаге началась новая эра, – стали говорить люди, и это было правдой.
На ночных стоянках во время марша в Дивани, где им предстояло лицом к лицу встретиться с армиями Биджапура и Бидара, Пампа Кампана и Зерелда Ли останавливались в одной палатке, и это время – впервые в нескончаемом круговороте событий, последовавшем за их первой встречей, – предоставило им первую возможность начать узнавать друг друга.
– Расскажи мне свою историю, – попросила Пампа Кампана, и молодая женщина, от своей необычной жизни ставшая по натуре скрытной и замкнутой, открылась своей призрачной юной прародительнице, бывшей также отправной точкой и причиной всех необычностей.
– Я родилась на корабле, – сообщила она. – Никто не может прорасти корнями в море. Так происходило с нами с тех пор, как Зерелда Сангама и Великий мастер Ли присоединились к генералу Чжэн Хэ. Мы стали женщинами на кораблях, наши пути лежали там. Здесь повсюду мы находили себе мужчин, но не выходили за них замуж, следуя примеру Зерелды Сангамы и Великого мастера Ли, которые никогда не были женаты, но оставались преданы друг другу всю свою жизнь, мы рожали дочерей, снова и снова, и нарекали их именем Зерелды Сангамы – Зерелду за Зерелдой за Зерелдой; это закончилось на мне, а я была шестым поколением! Свою фамилию мы пронесли через все эти поколения тоже. Так что мы звались Зерелда Ли Первая, Вторая, Третья и так далее. Что касается меня, у меня была мама, а больше никого не было. Отец пропал в каком-то порту. На борту не было других детей, так что ко мне с самого начала относились как ко взрослой и ожидали от меня взрослого поведения. Я росла молчаливой и внимательной, думаю, что мужчины на борту – в татуировках, с золотыми зубами, кривыми ногами и повязками на глазах, похожие на пиратов, таких нормальные девушки боятся, – немного меня опасались, еще они сильно боялись мою маму, а потому держались от нас на расстоянии.
Корабль был единственным местом, которое я знала, он был моей родной улицей, но в каждом порту, куда мы прибывали, меня ждал новый мир, который ненадолго становился частью и моего мира тоже. Ява, Бруней, Сиам, далекие азиатские острова, а в противоположном направлении – земли Аравии, мыс Африки, Побережье суахили. Когда мы довезли жирафа из Африки до самого Китая, император заявил, что это – его Небесный Мандат, доказательство того, что небеса благословили и утвердили его правление. Мы привозили еще
