Валериан Скворцов - Шкура лисы
Разумеется, контрразведчик никогда не будет тем, что принято называть честным купцом. Не рассчитывает и он на честность, которой полностью нелегал лишен. Однако, для шпиона, случается, возникает возможность сыграть именно на честности - не помыслов, конечно, а в проявлениях характера ведущего допрос человека. Можно довести, как говорится, его до белого каления, если удастся подметить, что контрразведчик в действительности неосознанно добивается не только сведений, но и испытывает садистское удовольствие от их выколачивания. Здесь-то и следует сыпать побольше мусора.
Теперь самое время посмотреть на предстоящую сделку с каждой из сторон стола, за которым ведутся уже не допросы, а переговоры.
Шпион определенно располагает тем, что хочет знать контрразведчик. Полезной информации у него всегда больше того объема, который потребуется для обмена на нечто, представляющее ценность для него самого.
Охотник за шпионом в этом плане находится в невыгодном положении. Он не знает до конца, что именно и в каком объеме известно шпиону из того, что представляет интерес для его конторы. И в начале, и на завершающем этапе разговоров с нелегалом он отнюдь не чувствует себя вполне компетентным для обсуждения цены сделки, поскольку не знает, что же может оказаться в любой момент выброшенным на рынок.
Однако, по существу, обе стороны одинаково танцуют в полной темноте.
Преимуществам шпиона в затеваемой торговле контрразведчик противопоставит свой главный козырь - власть над арестованным. Если нужно, он может и "драматизировать" этот момент. То есть, предложить со своей стороны все, что угодно и с невероятным разбросом в ценах - от освобождения до последней затяжки последней в жизни сигаретой.
Шпион, кроме того, находится в затруднительном положении из-за неведения, насколько разнузданно эта власть может быть использована против него даже после того, как он ударит со следователем по рукам. Реальной защиты от расправы у него и тогда не будет. Выжатый до суха, он станет падалью, если не в прямом, то в переносном смысле слова. Понимая это, нелегал торгуется до последнего, что называется, за каждую копейку, чтобы не растранжирить свой запас "бартера", который и обеспечит прикрытие ему и защиту тех, чья безопасность в его интересах, и после сделки. Шпион даст контрразведке вполне ясно и до конца понять, что он рассчитывает не на её "рыцарское" поведение, а на остающиеся у него гарантии для себя, да и ей, контрразведке, не следует ждать от него ничего хорошего, если она блефует. Шантаж гарантиями - непременное условие таких сделок.
Итак, пытки и сделки - минувшее. А ликвидация?
Всегда существует какая-то общественная польза в физическом устранении шпиона, поскольку, как полагают многие, вместе с этими личностями искореняется и шпионаж.
Устранение, ликвидация, убийство - можно называть это как угодно совершаются, конечно, постоянно. И не обязательно после судебного разбирательства. Все зависит от времени и обстоятельств, которые диктуют правила в такого рода играх. Лозунг "Смерть шпионам!" во время Великой Отечественной войны не вызывал сомнения, хотя кампанией руководил такой монстр как Абакумов. И все же, в каком бы контексте ни велась соответствующая риторика, шпионы - не так уж дешевы, чтобы уничтожать их как тараканов.
Выявленный шпион, тем более по найму, не может быть немедленно и полностью оценен. Невозможно сразу же после этого и выявить до конца ту часть разведывательной игры, которая на него возложена противником, да и всю эту игру полностью. Необходимы дополнительные концентрированные усилия, чтобы выжать шпиона, как гуляющего на свободе под наблюдением, так и после его захвата, до полной сухости прежде, чем в наручниках и с завязанными глазами предоставить той участи, которую он сам себе уготовил по определению. Пока остаются малейшие признаки "сока", сочащегося из шпиона, списанию он не подлежит.
Могут возникнуть и другие соображения, когда шпион захвачен и ему приходиться спасать свою шкуру. Нелегал может согласиться работать в полную силу на тех, в чьих руках оказался. Он может и сам предложить такое по собственной инициативе. Однако наемник должен тщательно обдумать последствия предрасположенности к подобного рода шагам. Вряд ли стоит их предпринимать, если спецконтра, в руках которой он оказался, не имеет ни достаточных фондов, ни опыта, ни умения, ни навыков использования таких как он профи к собственной и его выгоде.
Использование перевербованного шпиона намного более сложный процесс, чем сама перевербовка. Не всякая, даже достаточно серьезная служба разведки или контрразведки готова к использованию перебежчиков. Для этого она должна иметь все возможности для контроля перебежчика на любой используемой роли, в особенности, когда он будет гулять на "длинном поводке", более или менее свободно. Это всегда рискованное дело, однако, приносящее весьма и весьма ощутимые дивиденды, если ведется должным образом.
Ясно, что перевербованный шпион уже не является трофеем, которым можно хвастаться без оглядки по крайней мере до тех пор, пока его "дело" не канет в лету, а он сам не станет частью истории шпионажа в полном смысле этого слова. И здесь выявляется некая возможность личного соглашения между шпионом и тем, в чью ловушку он угодил. Контрразведчик и нелегал договариваются, может быть, каждый с риском для самого себя, что свершившийся факт выявления и захвата останется "между ними". Шпион будет работать на контрразведчика, а контрразведчик помедлит некоторое время с докладом по начальству о своем "трофее" и получит признательность (или выговор) за свои успехи попозже.
Не расстрелянный шпион имеет и другую полезную ценность, о которой мы уже писали. Потенциально он представляет более или менее полезную вещь для обмена. Более того, случаются обстоятельства, когда захваченный нелегал рассматривается, если так можно выразиться, в чистом виде как дар Божий. Его немедленно выставляют в качестве трофея на публичное обозрение только по одной причине - как товар, годный для бартера, и таким образом, чтобы намек был правильно понят теми, с кем намерены проворачивать обмен.
3
Бартер работающими по найму профессиональными шпионами, при этом не обязательно уже оказавшимися в захвате, занимает видное место на соответствующих внутренних и международных правительственных, корпоративных и частных рынках. Всякий профи имеет точно обозначенную цену, хотя её окончательное определение на момент сделки потребует тщательной экспертизы - что меняется на что и при каких обстоятельствах выставляется на бартер?
Отношения между потенциальными партнерами такого рода обменов довольно часто ещё до этого складываются настолько плохо, что даже при остром желании затеять базар они проявляют огромную сдержанность. Этот фактор также влияет на условия сделки и установление цен.
Предполагаемая стоимость шпиона зависит и от множества мелочей, которые могут быть не вполне ясными и понятными для договаривающихся сторон на начало предварительного зондажа.
Шпион по найму, интуитивно уловив перспективу своей выдачи собственной конторе - в обмен ли на коллегу или ещё по какой причине - вполне понимает, что затеваемый "шаг доброй воли" грозит ему новыми проблемами. Возможно, и более сложными, чем те, с которыми он столкнулся после захвата. Он-то отлично знает, что в любых случаях, включая обмен агентами, спецконторы руководствуются соображениями гораздо более широкими, чем, скажем, ценность их работников. Шпионами обмениваются не потому, что они представляют собой какую-то пользу, позитивную или негативную. Бартер захваченными агентами изначально предпринимается исключительно ради интересов и репутации учреждений, а не ради их сотрудников, тем более наемных. Ранг шпиона или его место в иерархии тех, кому он служит, даже высокий и влиятельный, стимулом выручить его из плена ни при каких обстоятельствах не станет. Возвращение все равно поставит на карьере и репутации нелегала фатальную жирную черную метку. И тем жирнее и чернее, чем выше были его ранг и репутация.
Из всего этого следует, что выявленный и попавшийся шпион по найму сам по себе, в своей физической ипостаси, а также как личность не считается ни трофеем, ни жертвой. Последний парад в виде прогулки, скажем, по мосту в глухомани навстречу коллеге, на которого его обменивают, устраивается отнюдь не в его честь. Истинная забота всякой спецконторы и при найме, и при обмене, и во всех иных случаях совсем не судьба агента, а право распоряжаться шпионом по своему произволу и проделывать с ним все что угодно в каждом конкретном случае.
* * *
Секреты имеют и прячут все правительства, корпорации, общественные объединения, политические партии и частные лица. Некоторые из этих секретов, например, технологии производства ядерного и иного оружия, в буквальном смысле бесценны, их стоимость в финансовых и экономических понятиях определению не поддается. Можно, конечно, свести эту стоимость к коммерческим расходам по найму шпионов, которые подобные секреты добывают. Однако, такой узкий подход Йозеф Глава, читавший на Алексеевских информационных курсах имени проф. А. В Карташова лекции по теме "Разведки и контрразведки как факторы национального подсознательного", называл проявлением профессионального кретинизма.
