Валериан Скворцов - Шкура лисы
Охотник появляется за столиком кофе (или в ином подходящем месте) не обязательно и даже, скорее всего, не сам. Он будет манипулировать сознанием нелегала, что называется, на расстоянии. Роль приспособления вроде "remote control" для телевизора, а если говорить применительно к ловушке, то манка, выполнит натренированный агент, который некогда был представлен шпиону в разыгранном дружеском контакте, или человек самого же шпиона, ставший двойником, о предательстве которого нелегалу ничего не известно.
Здесь, видимо, для вящей ясности можно провести аналогию со знаменитой британской операцией времен Второй мировой войны - немецкие шпионы попадались в ловушку, заманиваемые в неё своими предшественниками, захваченными или завербованными ранее.
Тут используется обман, на который более или менее поддается подготовленный предшествующими обстоятельствами шпион, считающий, что имеет дело с людьми, которые могут подыскать надежное убежище, помочь переждать тяжелые времена. Далее его дурят подменами одного "друга" на другого, которые провоцируют его на дальнейшие свидетельства против самого себя, на выдачу целей его миссии и тех, на кого он работает.
Любой, в том числе и внешне беспредметный разговор, может обернуться для шпиона по найму замаскированным допросом.
Память и ум разведчика содержат много больше того, что существенно для выполнения им своей работы, обеспечения её и своей личной безопасности, а также операций и безопасности тех, кто работает на него и на кого он работает сам. Мозг человека - сложный механизм, функционирование которого зависит от многих вводных, включая и эмоциональные состояния. Неизменное правило для шпиона по найму: будь бдителен в отношении самого себя точно так же, как и окружающих.
Голова шпиона по найму переполнена сведениями из прошлого, настоящего и относящихся к будущему. Но их не выбросишь из памяти, как выбрасывают документы из архива. Именно поэтому из тысячелетия в тысячелетие люди пытаются проникнуть в умы других людей, производить, пользуясь выражением Боба де-Шпигонович, обыски под живыми черепами. В сущности, допрос и является таким обыском. Техника его разнообразна. И нацелена на одно прочитать мысли другого и изъять из них то, что при прочих условиях осталось бы сокрытым навсегда.
Циничный специалист по ломке воли подчеркивал, что приемы воздействия на человека под допросом, включая гипноз и психотропные средства, должны "взломать внутреннюю структуру недоверия", но ни в коем случае "не повредить материал", который предстоит добыть. Дознаватель уподобляется дантисту, удаляющему зуб вне зависимости от сотрудничества или сопротивления пациента, но так, чтобы не вывернуть ему челюсть.
Итак, мысли становятся последним прибежищем загнанного в угол шпиона по найму. Теперь нелегалу предстоит надежно и бережно хранить их в таком хрупком сосуде, каким является его сознание. Мысли, знания, опыт и память отныне последний товар, который у него остался на обмен.
Шпионы по найму, конечно, знают цену этого последнего товара. Жизненно важную для них.
Боб де-Шпиганович не один раз выспренно повторял казавшуюся ему красивой фразу: "Проделать дырку в черепе, чтобы узнать что именно в нем скрыто и скрыто ли, легко. Но это будет уже череп трупа".
Раздел Десятый "ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД"
1
Оказаться в захвате - событие в шпионской нелегальной работе ординарное. Чтобы так же ординарно пережить его, требуется навык. Главное: стремительно освоится с происшедшим. Самообладание необходимо, поскольку предстоит немедленно ответить самому себе на вопрос первейшего значения: что дальше? Инстинкт самосохранения, если он натренирован, даст ответ быстрее разума, склонного к рефлексии и колебаниям, он вычленит, что выгоднее - выкупить свободу на допросах или раскусить, как в пропагандистских романах, горошину с ядом, вмонтированную в дужку очков...
Последнее, хотя и редко, иногда предпочтительнее даже в реальной жизни.
Если выживание просматривается, опытный нелегал немедленно пытается выяснить, где же "лежит" та реальная власть, которая санкционировала открытое нападение на него? Кто будет решать его участь? С кем предстоит затевать сделку?
Разумеется, арест проводят не начальники спецслужб. Подготовленный профи, подвергшийся захвату, и не ожидает в этот момент увидеть перед собой большого босса, представляющего противника. Шпион, которому доверена сложная и важная миссия, тем не менее, располагает подготовительной информацией о контрразведке другой стороны. Он достаточно осведомлен относительно правил, как писаных, так и неписаных, которых придерживается арестовавшая его спецслужба при ведении дел, аналогичных его собственному. И уже по манерам и хватке группы захвата частично определит уровень, на котором принималось решение относительно его участи.
Стоит ли после ареста размышлять о том, как воспримет провал собственная контора?
Это вопрос последний. Нет, не было и не будет организаций или подрядчиков, которые бы считали для себя обязательной верность своему секретному агенту, от которого сами требуют преданности до могилы. "Дома" захват останется "не замеченным". Так что, раздумья на этот счет целесообразнее отставить "на потом".
Существует некий бюрократический закон, согласно которому, чем обширнее и сложнее организована охранная контора, тем больше поделена и раздроблена в ней работа. То есть, люди, осуществляющие захват, скорее всего ничего не знают относительно причины ареста. Кроме места для доставки взятого нелегала, знать им иное не положено. Растянутая цепочка ответственности предполагает большое число сцепок между звеньями системы. Всякий очередной кабинет, в котором окажется шпион, будет всего лишь "предварительным", только частью работы с ним, неким этапом из растянутого процесса обработки арестованного по восходящей от одного чиновника к другому.
Многолюдное охранное учреждение всегда анонимно, бесцветно и серо. Эти его качества увязываются с некоей таинственной мощью только в глазах обывателя. Шпиону же они обещают, хотя и слабоватую, но все же первую надежду, надежду на то, что система, которая его затянула в себя, будет срабатывать с пробуксовками, возможно, и с разгильдяйством, затяжными паузами и, стало быть, иногда контрпродуктивно для самой себя.
Вообще успех охотника, добывшего шпиона, не всегда становится поводом для парада победы в масштабах всей спецконторы. Хуже того, не исключено, что трофей даже осложнит её рутинную жизнь.
Дело в том, что некоторым шпионам и, тем более, в определенном количестве вообще не положено попадаться. Выявление их работы становится удручающим свидетельством системной несостоятельности охранных служб, основная обязанность которых предотвращать проникновение шпионов, а не хватать их, когда они, возможно, уже многое, включая переданную своим Центрам информацию и разветвленные PR-вербовки, натворили.
Службы контршпионажа не всегда в состоянии представить достаточные свидетельства своей адекватности задачам, которые ставит перед ними руководство - правительственное, корпоративное или частное. Их репутации держатся большей частью на мифах. Министерство страха, если пользоваться выражением Грема Грина, есть ведомство по производству эмоций, не более. И выявленный шпион становится свидетельством делового провала спецслужбы, поскольку выясняется, что агент уже какое-то время исполняет свое ремесло, да и попался случайно. А в судебном заседании выясняются к тому же натяжки и пробелы в свидетельских показаниях и вещественных доказательствах, то есть симптомы не полного служебного соответствия проводивших отлов нелегала.
Систем безопасности, полностью предохраняющих от шпионажа и терроризма, ни в природе, ни в обществе не существует. Горы не раскрытых шпионски дел и террактов растут из месяца в месяц во многих странах. Всегда находились и находятся в возрастающем числе люди, которые берутся за кажущийся невыполнимым подряд, даже если успех представляется ничтожным и провал обернется высшей мерой или, хуже того, пожизненной отсидкой. Эти личности нарабатывают выдающееся профессиональное мастерство, невероятную интуицию и осторожность, граничащую со способностью становится невидимками. При этом они по сути своей - антиподы бюрократии, которой вменено в обязанность с ними бороться. Может быть, именно поэтому эти люди оказываются столь везучими в самом прямом смысле этого противоречивого слова?
Шпион, если берется за работу по найму, определенно знает, что он сможет сделать её. И таких профи намного больше, чем готовы признать правительства, политики, главы корпораций и общественное мнение.
Редкого сорта люди, какими являются разведчики-нелегалы, вне сомнения, заслуживают рассказов, хотя бы в завуалированной форме. Не в той, конечно, в которой пишутся произведения, коррумпирующие "кровью и спермой" читателя, жаждущего шоковых сплетен. Однако, слишком мало таких, которые хорошо владеют пером, как говорится, "были там". Да и правда, которую они знают, принадлежит не им. И поэтому правда о шпионах для большинства - это правда некомпетентных. Такая же она и для подавляющего числа разделенных переборками секретности служащих спецконтор, начальство которых, перефразируя Наполеона, считало и будет всегда считать, хотя бы из бюджетных соображений, что только "большие батальоны всегда правы".
