Райгород - Александр Гулько
Заканчивая осмотр, доктор Полина Андреевна убирала фонендоскоп, качала головой и говорила:
– Можете одеваться… Таблетки, конечно, продолжаем пить, но имейте в виду, Каплун, – вы на пороховой бочке. У вас инфаркт в анамнезе. Возраст берет свое. Не тяните, выходите на пенсию.
– Не, доктор, – отвечал Исаак. – Поработаю еще год-другой. Холера меня не возьмет!
– Насчет холеры не знаю, – соглашалась доктор, вписывая в карту заключение, – а вот второй инфаркт – запросто.
И как в воду глядела. Не прошло и недели после визита к врачу, как на утреннем совещании у председателя Каплуну стало плохо. «Скорую» вызвали прямо в правление. Доктор поцокал языком и объявил: «Похоже, инфаркт!» Через десять минут под любопытные взгляды коллег Каплуна вынесли на носилках и транспортировали в кардиореанимацию районной больницы.
Полина Андреевна осмотрела больного, сделала назначения и велела немедленно вызвать жену. Сообщила ей, что прогноз неблагоприятный. Они, конечно, сделают все что могут, но хорошо бы привезти из Винницы профессора Шкляра.
– Лейб! – кричала мадам Каплун в телефонную трубку. – Немедленно! Запомнил, Шкляр?! За любые деньги!
Профессора привезли. Он сутки не отходил от больного. Полина Андреевна тоже находилась рядом. Все это время Каплун был на грани. Посетителей к нему не пускали.
Но через пару дней кризис миновал. Полина Андреевна разрешила посещение.
Жена кормила слабого, бледного Каплуна с ложечки. Говорила:
– Шо ты знаешь… Мы тебя с того света достали!
– Спроси, когда меня выпишут, – слабым голосом отвечал Исаак, – столько дел…
Выписали его через три недели, но возвращаться на работу запретили. Направили на санаторно-курортное лечение.
Так на исходе лета 1970 года Каплун оказался в санатории в Ялте. Вместе с женой и пятилетним внуком. Собираясь в дорогу, мадам Каплун говорила:
– Все равно планировали отдыхать, а так дешевле получится.
Лечение и отдых проходили штатно. После утренних процедур Исаак отправлялся на пляж «дышать морским воздухом в кружевной тени деревьев». Именно так написал в назначении профессор Шкляр. Деревьев на пляже не было, но имелись деревянный лежак и зонт. Лежа под зонтом, Каплун слушал новости из портативного радиоприемника. Прикрывшись газетой, исподтишка наблюдал за загорающими дамами средних лет. Внук строил крепости из песка и купался в море. Мадам Каплун следила, чтоб мальчик не наглотался воды, не обгорел на солнце и не потерял панамку. Дежурство по внуку не мешало ей следить, чтоб муж не нарушал режим, правильно питался и вовремя принимал таблетки. В среду, когда да конца курсовки оставалось три дня, все и случилось. Хотя еще с утра ничего не предвещало беды. Закончив лечебную гимнастику, Каплун спустился на пляж. Раздевшись, сложил из газеты «Известия» что-то среднее между панамой и пилоткой. Прикрыв лысину, сел на лежак, поправил очки и огляделся.
Рядом загорала женщина. Судя по отсутствию загара, новенькая, подумал Каплун. Приятная полнота, высокая прическа, ножки-бутылочки… «На кого она похожа?.. – задумался Каплун. И тут же вспомнил: – На Полину Андреевну! Кстати, по возвращении нужно записаться к ней на прием. Вполне себе симпатичная женщина, и на вид не старая, пятидесяти еще точно нет… Они могли бы время от времени видеться. И не обязательно в поликлинике! Подумаешь, второй инфаркт! Он еще ого-го! Если бы не жена, он мог бы и здесь дать перцу!»
И вообще, продолжал размышлять он, сколько можно отдыхать! Нужно возвращаться к работе. Хорошо, что курсовка в пятницу закачивается. В субботу они сядут в поезд, в воскресенье, даст Бог, будут в Райгороде, а в понедельник с утра он поедет в контору. Ох, сколько же там всего накопилось!
Во-первых, нужно рассчитаться с Бертой Марковной, заведующей кафе. Берта много лет накрывает столы, когда к ним приезжает начальство из области. С ней всегда все строилось на доверии. После банкета она звонила Каплуну, называла сумму. Он брал наличные из спецкассы и отвозил. И сейчас отвезет, но в последний раз! Почему? А потому, что новый председатель колхоза его не уважает. Прежний – доверял, отчета не требовал, а главное, всегда приглашал к столу. С новым – иначе. В последний раз, когда принимали областного зоотехника со свитой, председатель зашел в кафе, удостоверился, что стол накрыт по высшему разряду, всех пригласил поужинать, а ему – Каплуну! – предложил ехать домой. Мол, он сам тут с начальством пообщается. Подлец! Негодяй! Фармазон! Никогда такого не было, чтоб его к столу не позвали! Он этого так не оставит! Каплун даже представил себе сцену будущего разговора. «Нужно Берте деньги отвезти», – скажет председатель. «Какие деньги?» – удивится Каплун. «За последний банкет!» – ответит тот. А Каплун сделает круглые глаза и скажет: «Не знаю… Меня там не было. Вы гуляли – вы и платите!» Вот так он скажет! Но потом все-таки отвезет. Из уважения к Берте. Но в последний раз!
– Изя, все в порядке? – услышал Каплун голос жены. – Ты помнишь за таблетку?
– Да! – прокричал Каплун и опасливо посмотрел на бутылочные ножки. Ему не хотелось, чтоб соседка услышала про таблетку.
Увидев, что та даже ухом не повела, он вздохнул и продолжил строить планы.
Во-вторых, пора зайти в управление к начальнику финотдела и уже таки окончательно закрыть этот вопрос с церковью. Пару месяцев назад начфин его вызвал и сказал: «Верующих у вас в селе много, а церква старая. Пора ремонтировать. Райком рекомендует, чтоб колхоз оплатил. Покумекайте там, как фонды изыскать, а через пару месяцев доложите». Доложите! Тоже мне, пурыц[65] нашелся! Доложить ему… Нема вопросов, он доложит! Скажет твердое «нет!». И даже объяснит почему. На любой стройке или ремонте всегда зарабатывали какую-то левую копейку. В том числе для него же, начфина. Он ему сам и привозил, если надо, он напомнит! А тут особый случай… Хоть он, Каплун, в гойского Бога не верит, но церковь есть церковь, там к Богу обращаются! Значит, на этом зарабатывать нельзя, надо совесть иметь. А у него правило: если заработать нельзя, так незачем время тратить! Поэтому он скажет твердое «нет!». А если этот дурак будет настаивать, пусть с новым председателем напрямую и договаривается. И если они решат его, старого бухгалтера, уволить, он не станет возражать. Как говорится:
