Алька. 89 - Алек Владимирович Рейн
Тесть с тёщей на первую брачную ночь предоставили нам свою комнату, а на следующий день тесть, тёща, Милкина сестра вместе с моей мамой укатили в свадебное путешествие в Крым вместо нас. Мы поехать не смогли, свой годовой отпуск я потратил на подготовку к экзаменам и свадьбе. Неделю мы прожили в их комнате, а после их возвращения переехали к нам в девяносто девятый дом.
По нашему возвращению мама, переночевав с нами одну ночь, переместилась с раскладушкой на кухню, так мы прожили, Катька с мужем, я с женой и мама, до ноября.
После своего возвращения мама попросила меня зайти к Лидии Сергеевне, нашей начальнице отдела кадров. Я зашёл, она расспросила меня про мои успехи, хвастаться мне особенно было нечем, я рассказал, что и как. Выслушав, она сказала, что хочет побеседовать с председателем приёмной комиссии, чего, я должен её сообщить её расписание работы. Вечером того же дня я съездил в институт, всё разузнал, и на следующий день мы с ней были в вузе. Председателем комиссии была Тамара Михайловна, доцент технологической кафедры, на которой я впоследствии трудился старшим инженером, младшим научным сотрудником, старшим преподавателем и доцентом. Но тогда Тамара Михайловна была не шибко рада нашему появлению, и на все доводы Лидии Сергеевны о необходимости моего попадания в ряды студентов вполне резонно заявляла: «Да о чём вы говорите, девять баллов». Разговор вначале шёл на повышенных тонах, они стояли вполоборота друг к другу, повернув головы, две крупные, сильные, волевые женщины, и у каждой была своя правда. Логика Тамары Михайловны казалась мне убедительней – зачем вузу ещё один болван, со своими не знаем, что делать. Логика Лидии Сергеевны была, скорее, плакатная – парень не болван, завод его знает и ждёт, когда он, наполненный знаниями, полученными в вузе, вернётся на завод. Послушав их немного, я убедился в тщетности нашей попытки, выскользнул в коридор. Поначалу я хотел уехать домой, но смикитил, что это будет весьма невежливо по отношению к человеку, который озаботился моей судьбой. Через полчаса Лидия Сергеевна вышла из кабинета, и мы с ней вернулись на завод. По дороге она мне растолковала, что завтра я получу письмо, которое должен буду отвезти Тамаре Михайловне, что я и сделал.
В письме, подписанном заводским «треугольником», меня положительно аттестовали и просили рассмотреть возможность моего зачисления на специальность, для приёма на которую хватит моих тщедушных троечек. Изучив письмо, Тамара Михайловна сказала: «Не обещаю ничего, поглядывайте на доске объявлений, если что-то получится, увидите свою фамилию». Я ездил каждый день в институт недели полторы, практически потерял всякую надежду и вдруг увидел свою фамилию среди зачисленных на вечернее отделение. Получилось. Проходной балл на вечернее отделение по специальности «машины и технологии обработки металлов давлением» был в тот год девять баллов, и в группе был недобор. Не хватало всё ж таки таких болванов институту, вот и угодил я туда, как шар в лузу.
Как я благодарен вам, уже ушедшая, дорогая Лидия Сергеевна.
На следующий день после работы я был в деканате вечернего отделения, получил студенческий билет для прохода в институт, зачётку, нашёл свою группу, познакомился со старостой и приступил к занятиям.
Втянулся в ритм я не сразу, видно, натура моя такова, что мне непременно нужно получить пинка под зад, чтобы я начал нормально трудиться. Первый щелчок по носу я получил на первом же семинаре, хорошо помню, что это была история КПСС. Так как я ещё не успел обзавестись друзьями или приятелем, то примостился на первой парте аккурат перед преподавателем. Увидев мою радостную физиономию, наша семинаристка, видно, решила немного снизить градус моего веселья и задала мне какой-то вопрос по пройденному материалу. Выслушав мою речь о том, что я только что зачислен и не в курсе того, что они уже прошли, сказала мне: «Теперь я понимаю, почему вы смотрите на меня с таким умным видом, вам есть что сказать». Справедливо сказано. Через какое-то время я не успел, а скорее, поленился (наверняка думал – прокатит) подготовиться к семинару по математике и тоже получил изрядную выволочку.
И даже не в этом было дело, просто выглядеть у доски болваном на глазах у группы – это не самое приятое ощущение. Повлияло на мое отношение к учёбе наблюдения за работой на занятиях одного студента, как он отвечает на вопросы преподавателя, решает задачи у доски, дискутирует с преподавателем, выбирая план решения задачи. Со всей очевидностью стало понятно, путь один – надо трудиться, и я стал трудиться. Ввиду того, что жил я недалеко от работы, то успевал по окончании дойти до дома, перекусить, принять душ, переодеться и отправиться на занятия. График занятий был следующий: понедельник, вторник, четверг, пятница с восемнадцати тридцати по две пары с двадцатиминутным перерывом, иногда лабы по субботам. Имея в виду, что через девять месяцев у нас в семье появился ребёнок – сын, времени на домашние занятия мне не хватало, и первые два года я занимался по ночам после приезда из института. Уставал дико, сказывались ещё мои длительные каникулы, при обучении в вечерней школе больше груши околачивал, пропали навыки учёбы.
Конечно, главная заслуга в моих институтских успехах принадлежит Людмиле, которая помогала, как только могла, практически полностью освободив от домашних
