Птичий отель - Джойс Мэйнард

– Мама хлопочет у вас на кухне, это не такая тяжелая работа, – сказал он. – А вот отец уже стар, ему пора на отдых. Моя мечта такая: чтобы мы с Мирабель смогли позаботиться и о моих родителях, и о ее отце.

– Думаю, ты станешь прекрасным мужем для Мирабель, – подбодрила я. – Но последнее слово за ней.

– Я поговорю с ней прямо сегодня, – сказал Элмер. – И мы обязательно будем вместе.

57. Подметая мощеную дорожку

Она отказала ему. Мне об этом никто не говорил, но все было ясно по лицу Элмера, когда на следующее утро он пришел на работу. День его всегда начинался с обычной рутины: нужно было спустить вниз тяжеленную бутыль с питьевой водой. Обычно для Элмера это не составляло труда, но в тот день он словно взгромоздил на спину огромный камень. Или крест.

Через час пришла Мирабель: сначала занялась стиркой, потом перестелила постельное белье в «Комнате кетцаля», сложила на кровати полотенце в форме лебедя, оставила в ванной два куска мыла с запахом кардамона, пополнила запас свечей. Она была прекрасна, как всегда, и, глядя на нее, никто не мог бы предположить, что еще совсем недавно она разбила сердце несчастного юноши.

Если Мария и знала об этом, то виду не подавала – к обеду приготовила жаркое из свежевыловленной тилапии и крабов, а к ужину на десерт – апельсиновое суфле, разложенное на выскобленных апельсиновых же кожурках.

Пока Мирабель подавала гостям суфле, Элмер в саду подметал мощеную дорожку. Из недавно установленных Гасом динамиков лилась песня «Си ту но эста аки»[147] моей любимой певицы Розанны. Я не могу дышать, если тебя нет рядом.

Элмер стоял на одном месте и тупо махал метлой. Мне было знакомо это чувство потери. Когда-то и я побывала в его шкуре.

58. Смерть еще одной матери

Гас принес печальные новости. Накануне вечером у Розеллы начались схватки, и Вейд отвез ее в больницу.

У Розеллы развилось плохо диагностируемое состояние, называемое преэклампсией, когда высокое кровяное давление начинает менять состав крови, и, если вовремя это не обнаружить, происходит необратимое поражение внутренних органов. Во время родов у нее случился обширный инсульт, и она умерла. Близнецы, мальчик с девочкой, выжили.

– Возраст не тот, вот в чем беда. – Гас грустно покачал головой и сделал еще один глоток пива. – Рожать нужно вовремя. Нужно было сразу отказываться от этой затеи.

Я представила себе Вейда, оказавшегося с двумя сиротками на руках. Теперь ему придется разрываться между своими детьми и кроличьим рестораном. Разве справится бывший адвокат из Чикаго, а ныне ресторатор с такой непомерной нагрузкой?

59. Только мальчики могут стать врачами

Погруженная в грустные мысли о Розелле и ее сиротках, я отправилась в деревню к Амалии. Та находилась в саду – занималась шитьем в обществе своей любимицы Кларинды, младшей из семерых детей Вероники. Вероника частенько досыпала по утрам в канаве в обнимку с пустой бутылкой кетцальтеки. Странное дело: на этикетке кетцальтеки была изображена миловидная женщина в традиционных одеждах: волосы подвязаны лентой, вышитый пояс на тонкой талии, а в руках – бутылка. Никто из пьющих это вино (каковых было много благодаря его дешевизне), и уж тем более Вероника, и близко не напоминал эту пышущую здоровьем женщину. Неудивительно, что большую часть времени Кларинда проводила не в убогой саманной лачуге со своими братьями и сестрами, а в домике Амалии или у нее в саду. Что до отца Кларинды – он умер несколько лет назад от алкогольного отравления.

Сегодня Амалия с Клариндой торопились сшить чепчики для новорожденных близнецов, чтобы отнести их в долину, где проживал Вейд.

– И что ж теперь будет с малышами? – спросила я.

– Наймет себе помощницу, – ответила Амалия. – А то и двух. И если они будут дорого ему обходиться, на одной женится.

– А я люблю малышей, – сказала Кларинда. В свои десять лет она уже помогала старшим сестрам, что родили в шестнадцать и уже снова ходили на сносях. Мы с Амалией часто обсуждали Кларинду, и я знала, что Амалия хотела обязательно доучить ее в школе и как можно дольше держать подальше от противоположного пола.

– Мы все любим малышей, – сказала Амалия. – Но это не значит, что тебе пора их заводить. Вот закончишь университет, тогда посмотрим.

Я не имела представления, как Амалия такое осилит, но как-нибудь да вывернется. Сама она обходилась малым, но здорово наловчилась в сборе денег на разнообразные проекты. Ну, и я помогу, конечно. Я поинтересовалась у Кларинды, кем она хочет стать.

Собираясь сюда, я думала, что придется обсуждать ужасную, нелепую смерть Розеллы, а также судьбу близнецов. Но вместо этого я сижу и общаюсь с этой смышленой, бойкой девочкой, которая, несмотря на тяжелую жизнь, сохранила в себе и детскость, и жизнелюбие.

– Я хочу стать врачом, – сказала мне Кларинда.

– Тогда тебе придется серьезно изучать медицину. И я уверена, что ты справишься.

Когда Кларинда была совсем маленькой, ее брат тяжело заболел. И она целыми днями сидела возле него, заботилась о нем. Вся его кожа была воспалена от какой-то болезни, и Кларинда клала ему на лоб холодные компрессы, а если находилась денежка, покупала мороженое и давала по капельке.

– Мне так хотелось помочь ему, сделать что-то такое, чтобы он выздоровел, – призналась девочка. Да, чтобы найти какое-то более действенное средство, чем просто покупать мороженое.

Ей было шесть, когда Байрон умер. В последние несколько дней он вообще не мог есть. И Кларинда кормила его, как птичку – поила водой по капельке, но брат уже не открывал глаза. Она сторожила его, спала рядом на полу.

Проснувшись ночью, она приложила ухо к его груди, надеясь услышать биение его сердца, но оно остановилось.

Пришли люди и забрали тело брата. Он так исхудал, что Кларинда могла бы поднять его в одиночку.

– Вот я и хочу понять, как устроен человеческий организм, – сказала она.

– Ты можешь стать, кем только захочешь, – откликнулась Амалия. – Возьми хотя бы меня. Я решила, что перелечу через океан и построю дом в красивом месте возле вулкана, и сделала это. Я пообещала научиться строить дома из ничего, из мусора, и у нас