Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин
— Да, мертв, — подтвердил он.
Мертв, как собачье дерьмо.
— И снова игровой момент, — сказал я. — Все считают, что Механошин мертв, а он появится в решающий момент. Как такой твист?
— Разве его не похоронили?
— Тем интереснее.
Роман записал в блокнот Механошина.
— В принципе, ты прав, — сказал Роман. — Судья в «Десяти негритятах» тоже притворился мертвым. Кто дальше?
— Хватит.
Я поднял шишку и швырнул в воробья, попал, воробей, возмущенно чирикая, продолжил возиться в песке, мощная когтистая тварь.
— Кандидатуры, безусловно, достойные, — Роман помахал блокнотом. — Теперь осталось собрать материал…
— Какой материал?!
— ДНК, разумеется.
— Ты что, Рома, телевизора пересмотрел?! Ты сам себя слышишь?!
Воробей, испугавшись, ретировался.
— Это наиболее разумный шаг, — невозмутимо сказал Роман. — Восемьдесят процентов особо тяжких преступлений раскрываются с помощью ДНК-тестов, это официальная статистика.
Сорок процентов реальности поражено бурыми древоточцами.
Я все еще не мог поверить, что Роман всерьез. Хотя надо было — он в Чагинск приехал явно за этим.
Интересно, почему хвоя не осыпалась раньше?
Роман ждал, что я ему отвечу.
Нет ничего безнадежней возвращения.
Возвращение — удел проигравших.
Пусть и со щитом — удел проигравших.
Возвращаются те, кто не смог дойти.
Возвращаются те, кто испугался на полпути.
Иррационально, необъяснимо.
Современный Прометей слеп.
Современный Одиссей обречен.
Пауза затягивалась. Мы сидели в парке города Чагинска, вокруг шептала падающая хвоя, мы молчали.
— Ты как? — спросил наконец Роман. — Что решил?
Он прав. Зачем я тогда приехал?
— Не хочется идти тропой инфантила, — сказал я.
— Это говорит писатель.
— Сочинительство не равно инфантилизму.
— Ага. Не всякий инфантил писатель, но всякий писатель инфантил.
Признаться себе в этом практически невозможно. Годы учат ядовитым парадоксам. Возвращение всегда возмездие.
Возвращение есть возмездие. Для тех, кто возвращается, и для тех — кто оставался.
Поприще инфантила, Роман прав.
— Немного побуду, — ответил я.
Из двух зол выбирают с бо́льшими сиськами, так говорил маэстро Крыков.
— Ну побудь. Только, Витя, давай договоримся…
— Мешать не стану, — пообещал я.
Телефон. Я вздрогнул, телефон… Звонок словно упал, я услышал его над собой, у верхушек сосен, сначала еле различимый, потом все громче и ниже и вот уже в кармане.
Я ответил.
— Привет, москвич, — жирно произнес Эрп. — Не скучаешь?
— Нет.
— Рад за тебя. Слушай, будь другом, зайди в местные запчасти, посмотри карб на «Оку», может есть…
Я слушал его три минуты. Эрп рассказывал про карбюратор для «Оки», у его деда «Ока», тачка-огонь, но родной карб не тянет, он бы воткнул тюненый, но дед не разрешает…
Через три минуты Эрпу надоело.
— Ладно, москвич, отдыхай пока, а мне тут бежать пора…
Эрп отключился.
— Наверное, Роман, ты прав, — сказал я. — Раз я здесь… Все равно делать нечего… Какой у тебя план?
— Надо собрать образцы, — снова сказал Роман.
— У кого? — не понял я. — У всех подряд?
— У всех подряд не требуется, у основных фигурантов. И многие из них в Чагинске, между прочим…
— Погоди-погоди! Ты это серьезно?!
— Вполне.
— Я, если честно, не очень понимаю…
— Но ты приехал, — в сороковой раз напомнил Роман. — И захватил бейсболку.
Ладно, буду терпелив, я могу вытерпеть Эрпа, Романа вытерплю с закрытыми глазами.
— Неужели тебе неинтересно? — поинтересовался Роман.
Я не ответил.
— Ты же писатель. А тут такая история…
— Да нет тут истории.
Восемнадцать параллаксов в секунду, вот протяженность моего терпения, Остап Висла тому свидетель, Молот Берии тому крепкая порука.
— Есть! — Роман потряс блокнотом. — Есть история!
— Допустим, — согласился я. — Допустим, мне лень спорить. Но как ты намерен… действовать? Попросишь Зизи плюнуть в пробирку?
— Волос вырву, — хмыкнул Роман.
— А Механошин? Он несколько… не в прямой доступности.
— Ну, это проблема решаема. А потом… Смысла с Механошиным нет, сам понимаешь.
Смешно. Нет, путешествие получается определенно забавным.
— Кстати, о кепке, — спросил Роман. — Ты с нее-то ДНК снять не додумался?
— Нет, — ответил я. — То есть да, додумался… Но не хотел в нашу лабораторию отдавать, отправил в надежную.
— И что? Когда результаты?
— Через неделю обещали. Может, чуть дольше.
— Правильно, — согласился Роман. — В первую попавшуюся лабораторию, само собой, нельзя. Надо по возможности соблюдать… технику безопасности.
Рома говорит мне о технике безопасности.
Я улыбнулся, Роман заметил.
— Вить, скажи все-таки — зачем приехал?! — занервничал он. — Тебе плевать на книгу, ты же давно ничего не пишешь…
Нет, с годами люди неизбежно умнеют.
— Почему не пишу? Пишу… Собираю материалы.
Роман спрятал блокнот в карман.
— Видишь ли, Рома, возникли некоторые обстоятельства помимо кепки…
Я подобрал зеленую шишку. Из таких можно варить варенье. Или компот. Квас. Или кидать в самогон для аромата. Настоять на спирту. Откуда здесь зеленые шишки, деревья все высохли…
— Проблемы с бизнесом, — сказал я. — Решил взять небольшую паузу, одним словом. Опять же, финансы…
— Какие тут финансы?
— Мне Хазин позвонил.
— Хазин? Фотограф?
Роман тут же снова достал блокнот.
— Да. Мы с ним никак не пересекались, а тут прорезался. Как раз после твоего визита. Ты улетел, а Хазин позвонил. Вряд ли это случайность.
— Хазин…
Роман вписал в блокнот Хазина.
— Я думал он тоже… кирдык. В Интернете про него ничего…
— Жив, — заверил я. — И вполне бодр.
Роман болезненно сощурился.
— Слишком много совпадений, — сказал я. — Думаю, связь между событиями отрицать глупо.
— Связь, безусловно, есть, — Роман стал чиркать колесиком зажигалки. — Непонятно какая… А я про этого Хазина и думать, если честно, забыл… Так это он убедил тебя приехать в Чагинск?
— Отнюдь, Хазин убеждал меня сюда ни в коем случае не приезжать.
Роман крутанул сильнее и добыл из зажигалки несколько искр.
— То есть?
— Один старый добрый друг позвонил другому старому доброму другу, с которым не виделся долгие семнадцать лет. Помнишь, говорит, дружище, как мы с тобой в молодости были в славном городе Чагинске? Те чудесные, светлые дни так и стоят перед глазами! Так вот, дорогой друг, если ты сунешься в этот милый город Чагинск, то я тебе вырву глотку.
— Глотку? — уточнил Роман.
— Примерно так. Сказал, что не сможет мне гарантировать безопасность в этих условиях.
Роман с опаской огляделся, но парк был по-прежнему пуст. Думаю, в нем не очень часто гуляли, может, и вовсе не гуляли, хвоя опала в начале лета — это радон. Наверное, мы зря тут сидим. Сидим, а радон нас пропитывает.
— Не сможет гарантировать, — повторил я. — Но если я откажусь от своих опрометчивых намерений, то компенсация будет радовать даже моих потомков. Несказанно. Тогда-то я и понял — если сюда приеду, то Хазин сделается еще щедрее. И вот я здесь.
— И я здесь… Слушай, а Хазин кто сейчас?
— Не знаю. Но
