Загряжский субъект - Василий Афанасьевич Воронов
Первое. Пригласить в Загряжск на открытие пантеона и похороны деда Пахома Президента России.
Второе. Организовать всенародные похороны деда Пахома (венки, цветы от организаций, учреждений. Выступающие на траурном митинге – 10 чел. по 3 мин. Почетный караул – от Кадетского корпуса. Духовой оркестр. Троекратный залп у могилы и т. д.).
Третье. Пригласить на похороны Патриарха всея Руси. Губернаторов, митрополитов и архиепископов соседних областей. А также глав районов и городов.
Четвертое. Широко осветить похороны деда Пахома в средствах массовой информации. Провести смотр Кадетского корпуса. Организовать скачки на приз имени деда Пахома.
Пятое. Организовать поминки деда Пахома. Для почетных гостей – на правительственной даче «Шалаши». Для остальных – в кафе «Эльдорадо».
Устраивая похороны в новом пантеоне, Кукуй думал о своей харизме и имидже выдающегося градоначальника России. Вечная память деду Пахому, многая лета мэру Кукую!
Административное кубло Загряжска вздрогнуло, зашевелилось, понеслось. Курьеры, нарочные, почта, телеграф, интернет. Имя деда Пахома заполнило околоземное пространство. Через сутки подводили предварительные итоги.
Кукуй сидел в кабинете, слушал по очереди доклады своих заместителей.
– Президент России не может изменить свой график. Он соболезнует загряжцам по случаю кончины деда Пахома…
– Кадетский корпус распущен на каникулы. Начальник корпуса находится в командировке…
– Руководитель духового оркестра скоропостижно умер во время исполнения траурного марша на похоронах собственной жены…
– В связи с проверкой из Москвы работа войсковой части, где находится церемониальная рота, приостановлена. Давать залп некому…
– Патриарх всея Руси прислал соболезнования. Он находится с патриаршим визитом в Румынии…
– Митрополиты и архиепископы сопровождают патриарха всея Руси в его пастырской миссии в Румынии…
– Губернаторы, главы городов и районов третий день празднуют юбилей Большого человека… Они ждут и вас, еще не поздно…
– Об освещении траурных мероприятий в СМИ. Освещать будут по факту, то есть по степени общественного интереса…
– На поминки ожидается половина жителей Загряжска…
Мэр физически очень крепкий человек. Больше того, ни разу не был в нокауте. Еще больше того: он ни разу в жизни не плакал! Однако, слушая своих заместителей об организации траурной церемонии, мэр Загряжска, чемпион по боксу Кукуй-Прискоков прилюдно, официально заплакал. Навзрыд. Безутешно. Заплакал, как плачут женщины у отверстой могилы. Рыдания буквально сотрясали сильного, мужественного человека. Он не мог говорить, он икал…
Ясное дело, о траурной церемонии с участием Президента, Патриарха всея Руси и других крупных лиц не могло быть и речи. На кладбище пришли только молодые старики и старухи. Юнкера и сверстники, понятно, не могли прийти. Отец Амвросий, Дрюня, Тихон и Славка бросили в яму по горсти глины и смотрели, как дед Пахом на веки вечные накрывался чугунной плитой.
– Царство небесное Божьему человеку.
Рядом с Дрюней стояла Софья Ильинична Пучеглазова. Он вздрогнул от неожиданного мягкого голоса. Соня поздоровалась со всеми и просительно посмотрела в глаза Дрюне:
– Я давно хотела прийти. Посмотреть пантеон, старое кладбище… Муж рассказывал о могилах родичей. Это потрясающе!
Дрюня безучастно поддакнул:
– Приходи…
9
Митрополит Антоний был дряхл, сонлив и почти недвижим. Он чуял, почти осязал ускользающую нить последних дней. Он давно приготовлялся и кротко ждал своего часа. Для старика радостна и светла была предстоящая встреча с Господом, которому он служил и молился всю жизнь. Долгими ночами он обдумывал свою жизнь, и не много было в этой жизни ненужного, малодушного, суетливого. Конечно, слабости человеческие не миновали и его строгую молитвенную, жертвенную стезю. Исповедуясь, он старался не упустить самой малости отступления от заповедей Христовых и горячо молился, каялся, просил прощения.
Грехи были в детстве, отрочестве и, конечно, воспринимались тогда преувеличенно роковыми и непоправимыми. Шести лет он пробовал курить, и когда мать с ремнем в руке спрашивала, почему изо рта пахнет табаком – у него не хватило смелости сказать правду. И он врал про какой-то костер. Как врал потом учителям, не выдавая провинившихся товарищей. Были ошибки молодости, совершались проступки в старости, о которых он сожалел и искренне каялся.
Слаб человек. Только молитва укрепляет дух. Только вера делает человека сильным. Старец Антоний в девяносто лет был крепок духом и силен верой. В Московской патриархии и сам Патриарх почитали митрополита за правдолюбие и человеколюбие.
Среди неотложных дел владыки была поездка в Загряжск. Наместник монастыря отец Павел и настоятель Александровской церкви отец Амвросий опечалили сердце старого митрополита. Отец Павел написал жалобу на отца Амвросия. И хотя в обиходе епархии жалобы священников были редкостью, поступок отца Павла не осуждали, так как суть жалобы не подвергалась сомнению. Сердце же говорило владыке, что самый способ разрешения спора между священослужителями не может уподобляться тяжбе. Упование на начальника, на суд иерархии подает пастве плохие примеры, и дай волю – в приходах начнется такая канцелярия, что епархия погрязнет в жалобах.
И еще одно дело надо было разобрать владыке. Давний конфликт между монастырем и историческим музеем. Борьба-тяжба мирян с монахами за недвижимость зашла так далеко, что люди перессорились, озлобились, и вражда только усилилась. И не было уверенности у митрополита в правоте монахов, напротив, их нетерпимость огорчала.
– Слыхали? Владыка едет! – Гонимый объявлял новость всем встречным, возвращаясь домой с «брехаловки». – Отца Амвросия судить за блуд и разврат в собственной хате.
Эту новость возбужденный Тихон сообщил Дрюне прямо с порога:
– Гневен преосвященство, ох гневен! Быть беде.
Дрюня вскипел мгновенно. Он схватил щуплого Тихона за грудки и поднял в воздух. Голос его срывался на фальцет.
– Разносчик энцефалитов! Убью! Раздавлю!
В такую ярость Дрюня впадал только в молодости. Он быстро остыл, поставил испуганного Тихона на ноги и сказал примирительно:
– Кто отца Амвросия тронет – он мой лютый враг, будь он даже высокий преосвященство!
У пантеона, у открытых церковных врат, собирались люди, в основном старые женщины, многие с детьми. Старики и молодые женатые мужики кучковались в сторонке, курили. Ждали митрополита, лениво обсуждали историю отца Амвросия. Старики не одобряли поступок священника.
– Раз зарекся от баб – терпи, не рыпайся! Нельзя служить в церкви и одновременно обманывать. Влип наш Амвросий!
Но в этой же компании строгих дедов жалели пастыря и собирались просить митрополита о снисхождении.
– С другой стороны посмотреть – трудно мужику одному. Ложишься спать – один, утром проснешься – опять один, и целый день – один, и ужинаешь опять же в одиночестве. Нельзя устоять на развилке: или Бог, или баба.
– Батюшка золотой. Он всех больных, многодетных, бедствующих поименно навещает. Кому еду, кому денежек, кому совет – такие попы на дороге не валяются.
Молодые мужики были полностью на стороне отца
