Снять «Сталкера» - Ирина Всеволодовна Шанина
Уже не первый раз она сталкивалась с необъяснимой жадностью Эндрю, жадностью в каких-то мелочах. Ну что такое эти лишние пять тысяч? По здешнему курсу рубля к доллару – сущая фигня. Он обедает обычно на в три раза больше денег. Но на обед себе любимому ему не жалко, а вот отдать лишние несколько долларов посторонним, – это выше его сил.
– Не хочешь, стало быть, с Прохором? – пошутил Эндрю, – Раз не хочешь, то плати. За хотение надо платить, за нехотение тоже надо платить. За все в жизни надо платить!
Лена больше его не слушала:
– Мы заплатим за каждое спальное место, – громко сказала она, – стало быть, девять тысяч с нас.
– Деньги, – коричневолицый медленно встал, одернул не первой свежести рубашку и повторил, – деньги… Где?
Лена достала из кошелька девять тысяч, игнорируя разъяренный шепот Эндрю:
– С ума сошла, нельзя давать им все деньги сразу. Обманут. Или начнут еще требовать. Надо аванс дать, тысячи три, не больше, а остальное утром, когда уезжать будем.
– На чем ты собрался отсюда уезжать? – подколола его Лена, – Коня попросишь, пообещав им полцарства за коня?
Она протянула коричневолицему деньги:
– Возьмите. И, если можно, мы бы хотели уже разместиться.
Он взял деньги, медленно пересчитал их, шевеля губами.
Сбился, пересчитал еще раз и, наконец, убрал в карман рубашки.
– Трое могут остаться здесь.
Лена секунду подумала и уточнила:
– Кто здесь живет? В этом доме, я имею в виду?
Коричневолицый улыбнулся:
– Прохора боишься? Не бойсь! Он не здесь ночует… Но, если попросите, может задержаться.
– Эндрю, – Лена старалась говорить медленно и спокойно, – Я думаю, что здесь можем остаться мы с Лю и Стэйси. Только обязательно нужно проследить, чтобы этот ужасный тип ушел.
Лена старалась не называть Прохора по имени. Английскую речь аборигены не понимали, но имя Прохор могли уловить.
– Да, да, – раздраженно ответил Эндрю и, выходя вместе с коричневолицым из комнаты, не удержался и еще раз отметил, – зря ты отдала ему все деньги сразу. Вот увидишь, сейчас они с тебя еще дополнительно будут требовать за каждый чих.
Они вышли. В комнате остались Лена, Люська и Прохор. Последний явно не собирался никуда уходить. Лена вопросительно посмотрела на Люську. Та, ничуть не смутившись, объяснила:
– Он тута ночует обычно. Да вы не пугайтесь, он никому ничего не сделает.
– Вы знаете, – очень вежливо, но твердо ответила Лена, – мне бы не хотелось это проверять. В ту сумму, что я отдала вашему… другу, проживание Прохора не входит.
Люська продолжала улыбаться и повторила еще раз:
– Не бойтесь, он никого не тронет.
Лена поняла, что ее эмоциональная просьба до Люськиного сознания не дошла.
– Вам придется попросить его переночевать сегодня в другом месте.
– Это как? – опять не поняла Люська.
– Очень просто, – попыталась еще раз втолковать ей Лена, – сейчас ваш знакомый уходит отсюда и спокойно идет к себе домой. А я и двое моих коллег приходим сюда и здесь ночуем. Вы же за эти нехитрые действия получаете деньги. Три тысячи рублей.
Озвученная сумма потрясла Люську до глубины души, она схватила полотенце и замахнулась на Прохора:
– А ну, пошел отсюда.
Тот даже не пошевелился, продолжал сидеть, пьяненько улыбаясь.
– Вот видите, – расстроено развела руками Люська, – не уходит. У него же разум как у дитя.
– Тогда мы уходим, – Лена решительно пошла к выходу.
– Девушка, а девушка, – позвала ее Люська, – Три тысячи, говоришь?
Лена остановилась:
– Да, три.
– Давай, – протянула руку Люська, – я его, паразита, счас выкурю.
– Деньги, – терпеливо втолковывала ей Лена, – я отдала тому мужчине. Не знаю, кто он.
– То ж Алексей, – охотно поддержала разговор Люська, – он у нас тут за старшего будет. Строгий.
– Вот он и отдаст вам деньги.
– Он отдаст, – пригорюнилась Люська, – он, змей, все себе возьмет.
Лена, вздохнув, вытащила бумажник и достала оттуда еще одну тысячерублевую купюру:
– Возьмите, я иду за своими коллегами, когда вернемся, чтобы его здесь не было.
– Поняла, поняла, – радостно закивала Люська, – счас я его выкурю.
Лена вышла на улицу, около покосившегося забора стояли Стэйси, Лю и Мерлинус.
– А где остальные? – поинтересовалась Лена.
– Всех увел тот страшный мужик с темным лицом, – ответила Стэйси.
– А ты почему не пошел с ними? – вопрос адресовался Мерлинусу.
– Я хотел убедиться, что с вами все в порядке. Стэйси рассказала мне про того ужасного парня в доме.
– Сейчас его отправят домой, – пообещала Лена.
И в самом деле, дверь открылась, на пороге возник донельзя огорченный Прохор, Люська гнала его как комара, размахивая полотенцем. Он махал руками, отбивался и всякий раз, когда она опускала полотенце, норовил проскользнуть обратно в избу, но Люська оказывалась бдительнее и ловчее. Согнав Прохора с крыльца, она победно взмахнула полотенцем:
– Заходите!!!
– Ну, – смущенно сказала Стэйси Мерлинусу, – мы пойдем. А ты как теперь узнаешь, куда идти?
– Разберусь, – важно ответил он и, решившись, чмокнул ее в щеку, – спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – кокетливо ответила Стэйси, – ты очень милый.
– Я пошел? – спросил он.
– Да, – кивнула она.
– Я не могу…
– Не сегодня.
– Понял!
Он резко развернулся и побежал по деревенской улице, – нагонять остальных.
Глава XVIII. Нэнси
Изба, в которой предстояло ночевать Нэнси и Брайану, стояла на отшибе, почти рядом с домом, где обитали три сумасшедшие старухи. Нэнси не рискнула спрашивать у коричневолицего, кто они такие. Не то, что ей было совсем не интересно, наверное, она просто боялась услышать ответ. Впрочем, их домовладелица мало отличалась от тех троих. Она также была одета в черное, на голове носила платок, лицо у нее было суровое и крайне неприветливое. Коричневолицый долго ей втолковывал что-то, показывая пальцем то на Брайана, то на Нэнси. Женщина кивала, перевела несколько раз взгляд с режиссера на актрису, видимо, осталась недовольна тем, что увидела, о чем и сообщила коричневолицему Тот нахмурился, неохотно вытащил из кармана одну купюру и сунул ее хозяйке. Та кивнула, быстро запихнула ее в карман и жестом показала Брайану и Нэнси, что они могут войти. Коричневолицый зачем-то пошел с ними. Нэнси напряглась, но он задержался ненадолго, хозяйка достала из кривого шкафчика бутылку с уже знакомой прозрачной жидкостью, плеснула в стакан и протянула коричневолицему. Тот в три глотка выпил предложенное, похлопал Брайана по плечу, вызвав искреннее возмущение последнего, и ушел.
Суровая тетка в черном ткнула пальцем сначала в Нэнси, потом в большой сундук, стоящий в коридоре, и что-то сказала. Нэнси пожала плечами – международный жест непонимания. Тетка открыла сундук, вытащила оттуда постельное белье
