Спящие воспоминания - Патрик Модиано
Я очень быстро догадался, что «доктор Перо» имеет влияние на Женевьеву Далам. Однажды, когда мы выходили от нее вечером, уже пройдя через сад, она поведала мне, что Мадлен Перо посещает некую «группу» — что-то вроде тайного общества, — где занимаются «магией». Большего она сказать мне не могла, потому что сама толком не знала. Мадлен Перо намекала на существование этой группы, но всегда туманно: должно быть, она хотела понаблюдать за ее, Женевьевы Далам, реакцией, прежде чем затронуть животрепещущую тему. Но мне показалось, что Женевьева Далам знала больше, чем хотела мне сказать, особенно после того как она обронила такую фразу: «Ты мог бы поговорить об этом с ней». Мы шли вдоль ограды к церкви Сен-Жак-дю-От-Па. «Да, тебе надо с ней об этом поговорить». Меня удивила ее настойчивость. «Ты давно ее знаешь?» — спросил я. «Не очень давно. Познакомилась с ней как-то, это было днем, в кафе возле ее дома, напротив Валь-де-Грас». Она, казалось, готова была добавить еще какие-то подробности, но промолчала. Мы вышли на широкую улицу, что тянется вдоль современных зданий Высшей нормальной школы и Высшей школы промышленной физики и химии: при виде их кажется, будто вы заблудились в чужом городе за границей — в Берлине, Лозанне или даже в Риме, в квартале Париоли, — все так незнакомо, что начинает казаться сном, и уже впору спросить себя, вы ли это. «Нет, правда, тебе надо с ней поговорить», — повторила Женевьева Далам встревоженным голосом, будто посылала мне сигнал SOS. «Она введет тебя в курс…» Я хотел было спросить: «В курс чего?», но мне показалось, что такой вопрос в лоб еще усилит ее неловкость; было ясно, что она в самом деле находится под сильным влиянием «доктора Перо». «Конечно, я с ней поговорю. — Я постарался сказать это спокойно и даже равнодушно. — В следующий же четверг, когда мы придем к ней. Меня очень интересует эта женщина. Она кажется такой умной. Мне любопытно узнать побольше».
Мы подошли к ее отелю. Она как будто успокоилась. Улыбнулась мне. Думаю, она была мне благодарна за мой ответ и поверила, что мне не терпится узнать побольше. А я и вправду сказал это от чистого сердца. С детства и отрочества я испытывал острое любопытство и особую неодолимую тягу ко всему, что касалось тайн Парижа.
Но я не стал дожидаться следующего четверга, чтобы «узнать побольше». Однажды утром, проводив Женевьеву Далам от ее отеля до студии «Полидор», я сел в метро, поехал в обратную сторону и от станции «Сансье-Добентон» пешком дошел до Валь-де-Грас.
Я открыл калитку и без колебаний пересек сад. Только подойдя к двери, подумал, что надо было бы позвонить Мадлен Перо и спросить, может ли она меня принять.
Меня удивил тембр звонка, которого я почему-то не замечал, приходя к этой двери с Женевьевой Далам: тоненькая, приглушенная трель, то и дело грозившая оборваться, такая тихая, что я жал и жал на звонок, не уверенный, что Мадлен Перо услышит это позвякивание, если она в дальней комнате.
Дверь приоткрылась, хотя никаких шагов я не слышал. Надо понимать, она так и стояла за дверью, поджидая какого-то гипотетического гостя? Она как будто не удивилась при виде меня. Как всегда, молча повела меня по коридору. Впервые я вошел в ее гостиную при свете дня. На паркете лежали солнечные пятна. В окно я видел сад, слегка присыпанный снегом. Я почувствовал себя еще дальше от Парижа, чем вечерами, когда приходил сюда с Женевьевой Далам.
Она села слева от меня на красный диванчик, на то место, где обычно сидела Женевьева Далам. Посмотрела на меня пристально.
— Женевьева позвонила мне и сказала, что вы хотели меня видеть. Я ждала вас.
Итак, этот визит был решен за моей спиной. Может быть даже, они на пару ввели меня так, что я и не заметил, в гипнотический транс.
— Она вам позвонила?
Мне казалось, что я уже пережил когда-то эту сцену во сне, Солнечный луч освещал книжные полки у дальней стены. Между нами повисло молчание. Нарушить его должен был я.
— Я прочел книгу, которую вы мне дали… «Встречи с замечательными людьми»… Я о ней уже слышал…
Слышал я о ней в те два года, что провел в коллеже в Верхней Савойе. Один мой одноклассник, Пьер Андрие, похвастался мне, что его родители были учениками автора этой книги, «духовного учителя» Георгия Ивановича Гурджиева. Его мать однажды, в свободный от занятий день, отвезла нас с Пьером Андрие на машине в Плато-д’Асси к своей подруге-аптекарше, тоже ученице Гурджиева. Я слышал обрывки их разговора. Речь шла о «группах», которые этот человек создавал вокруг себя, чтобы распространять свое «учение». Это определение «группы» меня заинтриговало.
— Ах вот как… Вы о ней слышали? При каких же обстоятельствах?
Вопрос прозвучал одновременно с тревогой и интересом, как будто она боялась, что мне ведомы некоторые тайны.
— Я долго жил в Верхней Савойе. Там я встречал учеников Георгия Ивановича Гурджиева…
Я произнес эту фразу медленно, выдержав ее взгляд.
— В Верхней Савойе?
Судя по всему, она не ожидала, что я выложу эту подробность. Я походил на полицейского, рассчитывающего на эффект неожиданности, чтобы расколоть подозреваемого. Но полицейским я не был. Я был просто хорошим мальчиком.
— Да… В Верхней Савойе… в районе Плато-д’Асси… недалеко от Межева…
Мне вспомнилась дарственная надпись на романе «Памяти Ангела», наверняка адресованная ей: «Тебе… Межев… Шаг в пропасть…»
— И вы лично знали учеников Гурджиева… в Верхней Савойе?
— Да, некоторых…
Я чувствовал, что она с какой-то нервозностью ждет от меня имен.
— Мать моего одноклассника… Она возила нас к своей подруге, та тоже была ученицей Гурджиева… аптекарша… в Плато-д’Асси…
Я прочел в ее глазах удивление.
— А ведь я ее знала, когда-то давно… эту аптекаршу из Плато-д’Асси… Ее
