Лисьи байки: современные рассказы - Олег Савощик
– Ты говорил, что шурин друга твоего в суде работает.
– У Мишки-то? Верно, следователем.
– И как о нем отзываются?
– Лично не знаком, но слыхал, что человек великой нравственности. Но к чему тебе? Уж не задумала Аксинья жаловаться после стольких лет?
Лиза потерла уставшие глаза.
– А что прикажешь? Всё забыть?
– Забыть не забыть, а где она раньше была? – Павел Андреевич вновь поднялся. – Как бы то ни было, пусть сама разбирается. Нам в эту историю лезть не с руки.
Поэт говорил вполголоса, не глядя на жену.
– Барышев подлец… возможно. Но не ко времени нам ссориться с серьезным человеком. Мое имя рядом с ним имеет вес, к моему сборнику присмотрелся столичный издатель…
Он обернулся, и Лиза впервые увидела столь сильную досаду на лице супруга.
– Зачем ты мне только это рассказала?!
Но отнюдь не досада жгла сердце самой Лизы. Вместе с этим пониманием пришла и решимость. Поэтому, когда на следующий день, отдохнувшая и собранная, сидела в кабинете судебного следователя, голос звучал уверенно, а глаза блестели живым огнем.
– Не соизволит ваша милость сам расспросить прислугу и убедиться в правдивости моих слов? – добавила Елизавета Васильевна, закончив рассказ. – Видите ли, Аксинья девушка скромная, из простой семьи, ей боязно жаловаться на господина, пускай и бывшего. Наотрез отказалась предавать огласке! Вот если вы с ней поговорите… Перед лицом закона она не осмелится отпираться.
Следователь не перебивал, в его взгляде Лиза с удовольствием отметила заинтересованность, а открытое молодое лицо наводило на мысли о порядочности и остром уме. Выслушав, мужчина задумчиво покрутил ус и спросил:
– Позвольте уточнить, любезная, о каком Барышеве идет речь? О том самом Барышеве, Петре Сергеиче? Писателе?
– С этим какие-то проблемы? – Лиза вскинула подбородок.
– Нет, – отрезал следователь. – Правосудие равно для всех. Но вы сами понимаете, с момента, о котором вы говорите, прошло столько времени…
– Неужели ничего нельзя поделать?
– Можно попробовать. Если найти свидетелей. Вы помянули и других девушек, так? Хорошо, разыщите их, приведите ко мне, убедите написать жалобу. Тогда я смогу открыть следствие. Если их показания сойдутся, господину Барышеву придется отвечать.
Лиза улыбнулась.
От следователя она прямиком направилась к дому Барышевых в надежде, что не застанет самого Петра Сергеевича в такой час.
– К барыне? – курносая девчушка, совсем молоденькая, стояла в дверном проеме и недоверчиво оглядывала незнакомку.
– Я слышала, госпожа Барышева занемогла, и заехала ее навестить. По дружбе.
– По дружбе?
– Все так, мы подруги. – Лиза улыбалась тем шире, чем больше прислуга округляла глаза. – Часами напролет болтаем о всяком, она такая озорница! А вы обо мне не слыхали? Елизавета Васильевна я.
– Входите, обождёте в приемной, – спустя долгую паузу отозвалась курносая. – Я осведомлюсь, готова ли хозяйка вас принять.
Жена писателя встретила гостью с осторожным любопытством. Желание справиться о здоровье хозяйки стало предлогом, и Лиза напросилась на чай, а сама решила выведать, что супруге Барышева известно о пристрастиях мужа.
Но та, ссылаясь на самочувствие, дала понять – всякая беседа ей в тягость. Отвечала коротко, голосом столь слабым, что его смог бы перекрыть и шелест листвы на ветру, а сама ничего не спрашивала. Пила горячий чай, едва касаясь губами чашки, да без конца теребила жемчуг на шее. Ее костлявые плечи выпирали даже через черную ткань домашнего платья, а в изможденном теле не оставалась сил на ровную осанку.
Лизе на миг стало совестно, что она хотела воспользоваться чужой слабостью. В то же время ее злило понимание: настолько зависимая, настолько придавленная мужниным авторитетом, Барышева будет молчать.
– По правде, я намеревалась справиться вот еще о чем, – Елизавета Васильевна начала издалека, скрывая волнение в голосе. – Дом у нас с Павлом Андреевичем большой, а прислуга одна. Девушка хорошая, но не поспевает за всем, бедняжка. Вы ее, должно быть помните, Аксинья. Она здесь работала.
Барышеву словно в известь опустили. Ее кожа от напряжения плотнее натянулась на черепе, придавая физиономии устрашающий вид.
– Вы и сами, должно быть, знаете, как тяжело сейчас найти порядочную прислугу, чтобы и руки на месте, и лишнего не болтала, – Лиза продолжила как ни в чем не бывало. – Намедни Аксинья поделилась со мной…
Рука Барышевой дернулась, едва не опрокинув чашку.
– …поделилась, что работала здесь с другими девушками. Тоже хорошими и хозяйственными. Так вот, мне хотелось бы их отыскать. Возможно, кому-то будет интересно предложение по службе.
– У нас работало много девушек. Всех и не упомнишь, – губы хозяйки едва шевелились. – Петр Сергеевич сам нанимает прислугу, у него и осведомитесь. Он скоро прибудет.
– А может, я поспрашиваю у тех, кто служит вам сейчас? Наверняка кто-то да помнит…
– Нет-нет! – Барышева вытянула костлявые руки и тяжело вздохнула: резкий жест дался ей с трудом. – Не надо спрашивать. То есть… Все заняты работой, зачем их отвлекать?
– Может, тогда вы мне поможете?
Под горящим взглядом жена писателя сдалась.
– В домашней книге. Туда записываются все адреса их родных домов. Я велю принести.
Елизавета Васильевна дрожащими пальцами листала толстенную книгу с ветхими страницами. Боялась, что нужного периода там нет. Слуг в доме Барышевых всегда было много, опрашивать всех значило навести на себя подозрения раньше срока, а значит, следовало для начала искать тех, о ком говорила Аксинья.
Лиза нашла нужную страницу и выдохнула. Тщательно переписала себе адреса бывших работниц.
Распрощавшись с хозяйкой и пожелав ей скорейшего выздоровления, жена поэта покинула дом Барышевых, довольная собой.
***
Елизавета Васильевна велела извозчику обождать ее и еще раз сверилась с адресом на бумажке. Потемневший от старости дом в одном из бесчисленных фабричных переулков встретил сыростью и запахом кислятины. Лиза отыскала нужную квартиру, зажимая нос платочком.
Дверь открыл рыжебородый мужчина с таким угрюмым видом, будто на порог к нему сам черт явился, а не миловидная барышня. Когда она спросила о Полине, рыжие брови нахмурились сильнее, но, подумавши, хозяин все же позволил войти. Предупредил, что спустится купить табаку. И очень скоро вернется. Лиза поняла намек.
Полина работала у Барышева на печатной машинке, наборщицей. Или, как модно было называть это в домах важных господ – секретарем. Вот и сейчас она сидела в невысоком кресле, давно потерявшем цвет и начальную форму, окруженная пыльными стопками бумаг, била
