Лисьи байки: современные рассказы - Олег Савощик
Наборщица не удивилась вопросам. Догадывалась, что всякое скрытое однажды станет явным.
– Иди, поиграй во двор. Только никуда не уходи, дождись там папку, – бросила она через плечо темненькому мальчугану, который усердно выводил кусочком угля каракули прямо на обшарпанных стенах. – А вы присаживайтесь.
О своих воспоминаниях Полина говорила легко и буднично, не отвлекаясь от работы. По ее словам, Барышев с первого дня не давал проходу девушке: то к стене прижмет да речи жаркие на ухо шепчет, то за ягодицу ухватится чуть ли не у всех на виду, а то и руку до синяков сожмет в порыве страстном. И с каждым разом всё настойчивей, по-хозяйски смело.
– Грубость та меня пугала, признаю. Но не могу сказать, что в отношении ко мне она выходила бы за привычные рамки. Уж точно не грубее, чем с остальными. – Полина щурилась, глядя на отпечатанные литеры, света из заляпанного оконца не хватало. – Петр Сергеевич не терпит отказов, знаете ли.
– Но почему же? Почему они сносили всё молча? И вы тоже! Почему? – не выдержала Лиза, возмущение стальным корсетом сдавливало ребра, мешало дышать.
– Вы боитесь холода? —Впервые Полина оторвалась от своего занятия и посмотрела на гостью.
– Я не люблю…
– Никто не любит, но я спросила иное. Боитесь ли?
– Простите, я не совсем…
– Любой, кому приходилось ночевать на улице, боится холода. Мы боимся последнего куска хлеба, потому что знаем: завтра его может и не быть. Но откуда бы вам знать, барыня?
– Мы говорим о другом.
– Все о том же, моя хорошая, все о том же. Вы продолжаете стоять.
Лиза снова осмотрела комнату. В тесноте она так и не нашла себе места, ей всё казалось, что вонь дешевого табака и плесени пропитал каждый дюйм этого дома.
– Они боялись его денег. Его положения в обществе. – Полина снова застучала по клавишам. – Когда ты входишь в дом к Барышеву, то принадлежишь ему. Были, кто пытался противиться, тогда из грубияна он становился страшным. Но я больше не буду рассказывать о страхе, вам всё равно невдомек.
Наборщица сменила бумагу и продолжила:
– А что касается меня, то я устала сопротивляться, поддалась. И пожалела. Дура баба верит, что мужик особенный только для нее. Особенно если он сам так говорит. Когда Петр Сергеевич узнал о моем положении, выставил из дома без лишних разговоров.
– И даже тогда вы умолчали, – Лиза покачала головой. Догадка пришла следом. – Так значит… тот мальчик?
– Только не вздумайте об этом трепаться! – резко повернулась Полина. – Ванечка принял меня с малышом, но не знает его истории. Пусть так и останется.
– Ну а сейчас что же? Почему даже сейчас от правды бежите?
– А кому прок от правды вашей? Мы вырвались из кошмара, а Петру Сергеевичу пускай черти в котлах воздают.
– Но правосудие…
– Барышев сожрет вас вместе с правосудием и не поморщится. Как вы не понимаете, ей-Богу? Я тут перед вами в откровенность подалась, камень с души сбросила, но к следователям вашим не пойду. И никто не пойдёт, будьте уверены. Нужно дальше жить. У меня сын и мужчина, который меня любит, на большее и не позарилась бы!
Полина откинулась на спинку, разминая затекшие пальцы. Не заметила, как Лиза подошла ближе, легонько оттянула ворот. Совсем свежий синяк багровой лентой тянулся от шеи к плечу и ниже, до самых лопаток. Еще несколько пожелтевших пятен прилипло к локтям и запястьем.
– Такая любовь, значит?
– Это другое!
Хлопнула дверь, вернулся рыжебородый. Мужчина недовольно крякнул, увидев Лизу, и ушел греметь на кухню.
– Я прошу вас уйти.
Лиза почувствовала боль в скулах. Развернулась на каблуках, скрипнула половицами. Повернулась уже в проходе.
– Такая она вот, доля бабская? Бьет – значит, любит, да? Ну и правильно, баба – она ведь что для мужика? Удобство. Баба стерпит! Слезами подавится, а смолчит, что та собака, хозяина не покусает. Такая она. Баба! Может, я не знаю, каково это – спать на улице. Но ясно вижу разницу между бабой и женщиной.
Она почти кричала. Знала, что ее слышат – и мужик за стеной, и, вероятно, соседи. Хотела, чтобы слышали.
– Куда едем, сударыня? – осведомился извозчик, когда Лиза вернулась в экипаж.
– Обожди чуток, милый человек. Дай отдышаться.
Елизавета Васильевна две недели бегала по адресам из домовой книги Барышевых. Отыскала едва ли больше половины: кто-то разъехался по родным деревням, так что не сыщешь концов, кто-то устроился в дома к новым хозяевам. Остальные отнеслись к расспросам с недоверием. Стоило упомянуть Барышева, и девушки менялись в лице, поджимали губы, у кого-то на глаза наворачивались слезы. Если прислугу удавалось разговорить, то Лиза выслушивала очередную жуткую историю, подобную предыдущим. Пальцы, сжимающие бумажку с именами, холодели от мысли: возможно, каждая из списка могла стать жертвой.
Имя Полины стояло последним. И, сама того не зная, она оказалась права: никто не осмелился свидетельствовать против бывшего господина.
– Трогай! – Лиза сглотнула застрявший в горле ком и назвала извозчику адрес.
***
– Елизавета Васильевна, голубушка, проходите-проходите, располагайтесь. – Бибиков вился ужиком, и за локоток проведет, и дверь придержит, и стул придвинет. – Удобно? Вот и славненько. Польщен, весьма польщен таким визитом. Изволите напитков?
– Спасибо, не утруждайтесь. – Лиза осмотрела просторный кабинет главного редактора.
Как и в комнатушке Полины, здесь повсюду возвышались стопки бумаг, но само помещение казалось гораздо светлее. И чище.
– Уж не серчайте за беспорядок, Елизавета Васильевна, коли б знал, что такая гостья пожалует, непременно б…
Когда-то Павел Андреевич подрабатывал тем, что писал статьи для газеты Бибикова. С тех пор редактор стал частым гостем и другом семьи. Лизу иногда смущало, с какой пылкостью он одаривал ее вниманием, но жена поэта списывала то на природную душевность и добрый нрав.
– Как поживает любезнейший Пал Андреич? Здоров ли? В добрых ли отношениях с Музой?
– Благодарю, у него всё хорошо, – Лиза улыбнулась.
– Чудесно! Слышал, скоро выходит его большой сборник поэзии?
– В будущем месяце.
– Бальзам на душу. Очень уж уважаю творчество вашего милейшего супруга. Талант, нет. Атлант!
Елизавета Васильевна устала благодарить и решила перейти к сути.
– А я к вам по делу, милый друг.
– Весь внимание, душенька.
Она на миг зажмурилась и глубоко вздохнула.
– Как вы смотрите, чтобы я написала статью для вашей газеты? Возможно ли это? – выпалила без передышки.
– Эм-м… – Бибиков сел, положил локти на стол. Морщины на широком лбе мужчины сложились гармошкой. – Я, м-м-м.. Гхм, прошу извинить. А почему вы, собственно…
– Решила попробовать
