Почтальонша - Франческа Джанноне
Никола тяжело вздохнул, потом уперся руками в подлокотники и с трудом поднялся, покраснев от натуги. Ему недавно стукнуло шестьдесят два, но выглядел он, как считала Кармела, на все восемьдесят. Жир, который и прежде вызывал у нее глубокое отвращение, теперь даже мешал ему двигаться. А по ночам он так оглушительно храпел, что Кармела сослала его спать в бывшую комнату Даниэле.
Никола, кряхтя, добрался до вешалки у входа, пошарил в кармане пиджака и наконец буркнул:
– Вот, – и достал связку с двумя ключами. – Этот маленький от калитки, этот от входной двери, – пояснил он бесцветным голосом.
Выдергивая ключи у него из рук, Кармела съязвила:
– Премного благодарна. И чего было так упираться? – Она подхватила сумку с вешалки и бросила через плечо: – Я пошла.
Добравшись до дома, она приоткрыла калитку и пересекла крошечный садик перед парадным входом. Кармела пробралась сквозь заросли травы, доходившей до колен (надо будет послать кого-нибудь покосить, машинально отметила она), повернула ключ в замке и толкнула дверь. Внутри царил непроглядный мрак, спертый воздух был пропитан затхлой сыростью.
Кармела оставила входную дверь открытой и распахнула ставни окна, выходящего в сад. В лучах света она разглядела накрытую простынями мебель, кружку с засохшей гущей на донышке, забытую на кухне, и кофейник на плитке. К стене прислонились метла и совок, полный мусора. Надо же, и впрямь подмел, хмыкнула Кармела про себя. Только совок вытряхнуть поленился. Она покачала головой и заметила в углу черные кожаные ботинки, которые Даниэле надевал по праздникам.
Кармела бросила сумку на кухонную стойку, решительно закатала рукава платья и, подняв облако пыли, сдернула простыню с дивана и низкого журнального столика. Скомкав ее, она вышла в сад, хорошенько встряхнула и, вернувшись, заботливо расправила теперь уже чистую простыню на диване. Осторожно подняв вторую простыню, скрывавшую что-то в центре комнаты, Кармела потрясенно застыла на месте.
Из клубов пыли проступили очертания швейной машинки и рабочего стола. Уронив простыню на пол, женщина подошла ближе. На столешнице стояла большая корзина, наполненная лоскутами ткани, цветными нитками, наперстками и подушечками для иголок и булавок, рядом лежали два аккуратно сложенных швейных метра и деревянная линейка. В полнейшем смятении Кармела опустилась на стул и начала перебирать эти предметы, один за другим, словно это были улики. Так вот почему Никола не хотел давать ей ключи. Этот старый негодяй все знал!
Внезапно вскочив, Кармела решительно направилась в спальню. Сначала она распахнула ставни, впуская внутрь свет, а затем дверцы платяного шкафа. На левой половине висела одежда Даниэле – его выходной костюм, рубашки, брюки, пиджаки. С правой стороны громоздились стопки тканей, на вешалках висели женские платья.
Кармела извлекла одно и принялась внимательно изучать: из красной шерсти, юбка до колен, меховой воротник, застегивающийся на круглую брошь. Аккуратно положив его на кровать, женщина потянулась за другим: весенняя модель в черно-белую клетку, талия перехвачена поясом, лиф отделан пуговицами.
Она перебрала все наряды до единого, даже незаконченные, с рукавами, прикрепленными разноцветными булавками. На дне шкафа Кармеле бросилась в глаза знакомая жестяная коробка – та самая, которую юный Даниэле всегда держал у себя в комнате под замком, не позволяя в нее заглядывать. Женщина осторожно взяла коробку и попыталась приподнять крышку. К ее изумлению, та легко поддалась, открыв взгляду стопку черных тетрадей – точно таких же, какими она сама пользовалась для эскизов.
Усевшись на край кровати, заваленной платьями, Кармела начала листать тетради, широко раскрыв глаза от изумления. Эскизы Даниэле были невероятно хороши – куда лучше ее собственных, как нашептывал ревнивый голосок у нее в голове. Вечерние туалеты, элегантные наряды для особых случаев, повседневная одежда сочных расцветок… А некоторые модели она и вовсе никогда не встречала, даже в модных журналах!
Кармелу захлестнули гнев и обида: мало того, что муж с сыном сговорились держать ее в неведении, так еще и Даниэле посмел ослушаться! Сделал все по-своему – столько времени водил ее за нос, притворяясь, что и думать забыл о нелепой затее рисовать и шить платья, словно девчонка. «Каков молодец, как лихо врет-то!» – с горечью усмехнулась она про себя. Ну да натуру-то не обманешь… Не зря в нем течет кровь Греко. Повесив платья обратно в шкаф и захлопнув дверцы, Кармела сгребла тетради в коробку, сунула подмышку и спрятала в сумку.
* * *
– Эта жара меня доконала, – простонала Элена, обмахиваясь пачкой бумаг. – У нас тут как в духовке!
– Принести воды? – предложила Лоренца.
– Да, будь добра, – откликнулась Элена с измученным видом.
Не успела Лоренца выйти из комнаты, как Томмазо поднял голову от стола.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросил он с улыбкой.
Девушка ответила, что возьмет стакан воды для Элены, и направилась к полке, где стояла стеклянная бутыль в окружении стаканов, – но заметила, что она почти пуста.
– Схожу к фонтану, – сказала Лоренца, обращаясь к Томмазо. – Я мигом.
– Не торопись, – кивнул он.
Лоренца вышла на улицу, и знойное марево тут же стиснуло ей горло. Девушка пересекла площадь Кастелло и, придерживая бутылку одной рукой, направила горлышко под струю фонтана.
Пока прохладная вода наполняла емкость, Лоренца рассеянно глядела по сторонам. Вдруг ее внимание привлекла пара около бара «Кастелло». Это были отец и тетя: Анна как раз несколько минут назад вышла из здания почты. Антонио протянул ей книгу, и Анна, на миг выпустив руль велосипеда, взяла ее. Несколько секунд она изучала обложку, затем подняла глаза, одарила Антонио сияющей улыбкой и что-то сказала. Он слушал, слегка склонив голову набок, словно боясь что-то упустить. После короткого обмена репликами Анна спрятала книгу в сумку, уселась на велосипед и, неторопливо крутя педали, отправилась в путь. Антонио, сунув руки в карманы брюк, провожал ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом.
– Ты что, решила израсходовать весь городской запас воды? – неожиданно окликнула Лоренцу проходившая мимо женщина.
Девушка опустила взгляд и с досадой поняла, что бутылка уже неизвестно сколько времени переполнена до краев.
– Ой, простите! – спохватилась она, торопливо завинчивая кран. Женщина неодобрительно покачала головой и, что-то ворча себе под нос, удалилась восвояси.
– Все хорошо? Ты так долго не возвращалась… – сказал Томмазо, когда она вновь зашла в офис.
Лоренца направилась к полке, чтобы поставить бутылку.
– Да, все нормально, – буркнула она и наполнила стакан.
– Наконец-то, я уже думала, что сейчас растаю! – с облегчением выдохнула Элена, забирая стакан из рук Лоренцы.
Девушка вернулась за стол и следующие два часа просидела молча. Тишина угнетала не меньше, чем жара. Никак не шел из головы образ отца, который нежно улыбался тете Анне, пока они о чем-то говорили. Лоренца не припоминала, чтобы Антонио дарил подобные улыбки ее матери… Да и самой Лоренце, по правде сказать, тоже.
Девушка попыталась отвлечься мыслями о Даниэле, но от этого ощущение одиночества лишь усилилось. С тех пор как он уехал, от него пришло всего одно письмо, подробное и многословное: впрочем, Лоренца тщетно пыталась вообразить то, о чем он рассказывает. Какие они на самом деле – эти небоскребы, озаряющие ночное небо мегаполиса? Каково это – прогуливаться по красивейшему двухкилометровому мосту, будто парящему
