Панас Мирный - Гулящая
Христя начала рассказывать и про деревню и про себя, Марина слушала, иной раз перебивала ее, расспрашивала.
Марья лежала на печи, молчала.
- Ну, как тебе нравится город? - спросила Марина, когда они поговорили про деревню и про знакомых.
- Тоскливо как-то... очень людно,- раздумывая, ответила Христя.
- А тебе, Марина? - спросила Марья.
- Мне? Да если бы мне кто сотенную дал и сказал: "Бросай, Марина, город, возвращайся назад в деревню" - не пошла бы! И не пойду... Никогда! никогда! - с улыбкой на алых губах трещала Марина, сверкая глазами.
- Вот видишь, а сперва и тебе было тоскливо, как Христе.
- Подождите немножко - и Христя привыкнет. Вот праздник начнется. Гулянье, катанье. Выйдешь из дому - полна улица народу, валом валят... да все в дорогих праздничных нарядах... Глаза разбегаются!
- Христя не любит городских нарядов,- сказала Марья.
- Христя? - крикнула Марина.- Это потому, что она никогда не наряжалась.
- Почему не наряжалась? Наряжалась,- солгала Христя.
- Когда? Ну-ка нарядись, а мы поглядим.
- Не хочу.
- Марья, вставайте, давайте нарядим ее,- крикнула, вскакивая, Марина.
- Не хочу! не хочу! - замахала руками Христя.
- Ну, нет! Куда это годится! Ты не хочешь, так мы хотим поглядеть. Марья! вставайте же! - со смехом говорит Марина.
Своей веселостью Марина заразила и Марью: впалые грустные глаза ее загорелись, на щеках появился румянец, на губах заиграла улыбка. Марья тихонько поднялась и стала слезать с печи. Христя вскочила и хотела было убежать в комнаты; но Марина погналась за ней.
- Да ты не беги, все равно не убежишь! - держала ее Марина.
Христя вырывается.
- Христя, голубушка! Для меня! Ну, сделай это для меня,- уговаривает Марина.
- Что же мне для тебя сделать?
- Нарядись. Мы посмотрим на тебя; вот увидишь, как будет красиво.
- А если паны придут?
- Ну что ж такого? Придут,- посмотрят! - говорит Марина.
- Да когда они там придут? Десять раз можно одеться и переодеться,ввернула Марья.
- Ну-ка, Марья, мы ее сперва причешем,- хлопочет Марина.- Садись! Садись вот сюда, на край постели; я причешу тебя. Где гребенка?
Пока Марья искала гребенку, Марина распустила Христе косу. Густые волосы рассыпались по спине, упали вниз чуть не до полу.
- Ах, какая у тебя коса! Вот это коса! - хвалила Марина, проводя гребнем по волосам. Ей пришлось отойти, чтобы расчесать концы,- такие у Христи были длинные волосы. Марина пробрала их, хорошенько расчесала, а потом заплела в косы; толщиной в руку, они спускались по спине ниже пояса. Пока Марина заплетала косы и укладывала их, Марья стояла перед Христей и любовалась, глядя, как небрежно причесанная головка на глазах превращается в такую хорошенькую, что глаз не отведешь! Когда же Марина уложила косы в корону и завязала на затылке узлом, Христя стала просто неузнаваемой! Маленькие ушки, закрытые раньше густыми прядями волос, теперь открылись и словно заулыбались; за ушками, на затылке ни один волосок не торчит, не вылезает - все уложены так гладенько, так ровненько, что головка стала прямо точеная. Уж постаралась Марина. Лоб весь открылся, невысокий, но широкий и белый; над глазами, как две пиявки, брови чернеют. И личико то ли тоньше, то ли книзу поуже стало - сразу и не поймешь. Так переменилась Христя.
- Ах, как красиво! Господи, как красиво! - воскликнула, посмотрев на подругу, Марина.- Дайте зеркало, пусть она сама поглядится и скажет.
Марья бросилась в комнаты за зеркалом.
- Поглядись-ка! - сказала она, поднеся зеркало. Марина посветила. У Христи даже глаза заискрились.
- Вот видишь, что я тебе говорила? Вот видишь! - тараторила Марина.- А если бы еще сюда в косу цветочек, один розовый цветочек!
Марья удивилась, какие у Марины умелые руки.
- Ну и мастерица ты, Марина! Настоящая мастерица!
- Теперь снимай эти лохмотья и надевай... Что у тебя есть? распоряжается Марина.
- Юбка, корсетка,- говорит Христя.
- Если бы к корсетке да вышитую сорочку.
- У меня есть; я сейчас,- кинулась Марья и в одно мгновение принесла из амбара тонкую вышитую сорочку.
- Что же это, сорочку снимать? - воскликнула Христя.- Не хочу!
- Надевай поверх ее! - крикнула Марина и, собрав сорочку, надела ее Христе через голову. Длинная сорочка, как мешок, упала до полу; вышитый подол ее волочился по земле. Марья и Марина рассмеялись.
- Вот если бы паныч зашел! - сказала Христя.
- Очень он нам нужен! Нарядимся пусть тогда поглядит,- ответила Марина, подбирая и завязывая в поясе сорочку.- Надевай скорее юбку! подгоняла она Христю. Они суетились, словно спешили бог весть куда... Вот и юбка плотно облегла круглый невысокий стан, врезавшись в бока красным поясочком.
- Теперь корсетку надевай,- держа в руках корсетку, торопит Марина. Христя надела и корсетку.
- Стой ровно!
Как портной на примерке обдергивает и оправляет платье, так оправляла Марина на Христе ее наряд. Вот уже все готово.
- Ну-ка, поглядись!- крикнула Марина! Марья поднесла зеркало.
- Погоди, еще не все!- И Марина поскорее сняла дукаты и монисто и надела их Христе на шею.
- Вот теперь другое дело! - сказала она, отступив. Лицо и глаза у нее горели, когда она любовалась Христею в этом наряде.
Он и в самом деле был Христе к лицу. Невысокая, кругленькая, она казалась не полевым цветком на длинном стебельке, как Марина, а пышной садовой маргариткой, за которой неусыпно глядели девичьи глаза, которую холили неутомимые девичьи руки, выпалывая сорную траву, поливая утром и вечером. Черноволосая головка с ясными глазами, черными бровями и вишневыми губками, словно точеная, сидела на лебединой шее, унизанной монистом и дукатами; личико алело, улыбалось; глаза блестели, искрились здоровьем и радостью. Белые вышитые рукава, словно подвязанные к плечам букеты цветов, выбивались из-под темной корсетки, а ситцевая юбка краснелась от множества цветочков, словно поляна посреди леса, вся усеянная гвоздикой.
- Видишь! видишь! видишь! - кричала Марина, шутливо похлопывая Христю по плечу.- А говорила - плохо. Да можно ли быть краше? В деревне никогда как следует не оденешься. Правда, Марья?
Марья стояла, смотрела, и глаза у нее разбегались.
- Вот видишь! Вот что значит - к лицу,- со вздохом проговорила она, словно ей вспомнились минувшие годы, которых уже не воротишь.
- Погляди, полюбуйся на себя! - тормошила Марина Христю. У Марьи заблестели глаза.
- Знаешь что, Христя? - тихо заговорила она.- Поди-ка ты к панычу.
- Боже сохрани! Чтобы выгнал?
- Нет, не выгонит. Поди нарочно, узнает ли,- говорит ей Марина.
- Знаешь, что сделай? - советует Марья.- Войди к нему и скажи: "Барин и барыня просили пожаловать к ним". Если спросит, какие, скажи: "Разве вы не знаете? Те, к которым ваши хозяева в гости пошли".
- Поди, Христя! Поди, голубушка! Поди, сестричка! - умоляет ее Марина.
Христя решилась. Сделала шаг, другой, обернулась и засмеялась.
- Только не смейся!
Христя сделала еще один шаг, утерлась, оглянулась и, нажав ручку, отворила дверь. Марья с Мариной стали у косяков.
- Здравствуйте! - поздоровалась Христя.
- Здравствуй,- ответил паныч, поднимая глаза от книжки. Он читал.
- Барин и барыня просили пожаловать к ним.
- Какие барин и барыня?
- О-о, разве вы не знаете? - улыбаясь, прощебетала Христя.
Марина прыснула; Марья ткнула ее кулаком в бок и, оттолкнув ее, просунула голову в дверь.
- Почем же я знаю? - говорит паныч.
- Там и ваши хозяева...- говорит Христя.
- Поздно уже,- ответил паныч, глядя на небольшие стенные часы.Кланяйся и поблагодари. Скажи - спать собрался.
- Ой Марья, ой, не могу! Ой, не выдержу! - зажимая рукой рот, шептала Марина. Она корчилась, захлебывалась, каталась со смеху.
- Так и сказать? - спрашивает Христя.
- Так и скажи.
- Прощайте.
- Будь здорова.
Не успела Христя выйти, как Марья и Марина залились неудержимым хохотом.
- Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Ой, не могу! О-о-о! - раздавался в кухне оглушительный хохот, врываясь в дверь паныча.
- Что там такое? - пробормотал он и, хмыкнув, направился в кухню.
Марина и Марья повалились от хохота на постель; не выдержала и Христя. Только теперь, паныч понял, что его обманули, и сам улыбнулся.
- Так вот он, этот посланец! - сказал паныч, кивнув головой на Христю.
Марина выбежала на середину кухни и, заливаясь смехом как сумасшедшая, хлопала в ладоши. Марья на постели каталась со смеху, хваталась за живот.
- Ну-ка, поди сюда! Поди сюда! посланец из чужих стран!- пошутил паныч, протягивая руку, чтобы схватить Христю.
Христя увернулась было, но сзади ее толкнула Марина, так что она чуть не сшиблась с панычом. Тот схватил ее за руку, ввел к себе в комнату и стал оглядывать.
- Ишь какая красавица! Ишь какая стала хорошая! - хвалил он, трепля ее по полной щеке своей маленькой белой рукой. От этой ласки кровь бросилась Христе в лицо, ударила в голову. В сердце ее загорелось какое-то сладкое и тревожное чувство,- так вспыхивает фитилек, если поднести к нему горящую спичку. Рука паныча греет, щекочет; краснея, словно алый цветочек, Христя склонила голову набок и прижала подбородком его руку к своей шее. Она услышала, как забилось у нее сердце, как от вздоха высоко поднялась полная огня грудь.
