Панас Мирный - Гулящая
- Барыня, голубушка! Все, что, прикажете, буду делать, не гоните только Марью со двора. Куда она пойдет такая страшная?
- Да что там с нею такое?
- Так ее избили - живого места не осталось!
Хозяйка пошла посмотреть. Как увидела она Марью, отозвалось жалостливое женское сердце. Посоветовав какую-то мазь, она отослала Марью в амбар.
Христя металась как угорелая, стараясь всюду поспеть, все сделать, чтобы не было задержки, не было жалоб на Марью. К вечеру умаялась - просто страх как! Пока хозяева пили чай, прикорнула немножко на постели. Подав ужин, пошла в амбар к Марье.
Марья, видно, спала,- не откликалась; слышно было только, как тяжело она дышит. Христя легла... Что-то не спится ей; не идет из головы Марья. Темно вокруг - хоть глаз выколи! Глянет Христя в темноту, а перед глазами она, Марья, вся избитая стоит... Сомкнет глаза - и перед закрытыми глазами она, как призрак, колышется... Лучше уж так лежать... Тихо, не шевелясь, лежит Христя с открытыми глазами; сквозь узенькие щелочки пробиваются со двора серые полоски сумрака... Вот они забегали, замелькали во тьме. Сколько их, господи! Так и вьются, словно снежинки. И вдруг все сразу пропало... Темнота всколыхнулась, раздался неясный шум... Кто-то всхлипнул, заплакал... Христя поднялась.
- Марья! это вы?
Марья зарыдала.
- Чего вы? Может, вам чего-нибудь нужно? Я принесу.
- Ничего мне не нужно,- со слезами ответила Марья.- Христя! Поди сюда. Поди ляг около меня.
Христя ощупью перебралась к Марье.
- Сюда, сюда. Вот здесь ляг. Я подвинусь.
Христя легла.
- Если б ты знала, Христя, как мне тяжело! - немного погодя начала Марья.- Если б ты знала, как мне тошно! Почему он меня не убил?
- Помилуй бог! Опомнитесь, что вы говорите!.. Кто же это так избил вас?
- Ох, он, Христя, он, черт бы его побрал! Он, проклятый! Я давно примечаю, что недоброе он задумал. Мне давно рассказывали, будто он хвастался: найду, мол, богатую мещанку - женюсь. Сказала я ему про это. "Не верь, говорит, люди брешут". Помнишь, в тот день, как ты сюда поступила, я ходила к нему и не застала, и на другую ночь тоже пошла - и тоже понапрасну до зари прождала. Пропади ты, думаю, пропадом!" Хотела бросить. Вот уж сколько дней совсем не ходила. А вчера утром слышу - кольца покупает, вроде у них уже дело сладилось. Я вечером к нему. Застала. "Ты, спрашиваю, зачем кольца покупал?" "А тебе какое дело?" - "Как это какое дело? - отвечаю я ему.- Кому же, как не мне, до этого дело? Я, говорю, знаю, все знаю, хоть ты и таишься от меня. И не думай, говорю, венчаться. Вот как перед богом я тебя осрамлю!" - "Ты, ты?" - окрысился он на меня. "Я, я!" - кричу ему... Как саданет он меня в один висок! Потом повернулся да в другой!..- так у меня все поплыло перед глазами... Не помню, что со мной было, помню только, что очнулась на улице.
- И, такого изверга любить! - изумилась Христя.- Да я бы на него в суд подала! Как он смеет так бить, так увечить!
- Ох, ничего ты, Христя, не знаешь,- с тяжелым вздохом говорит Марья.Да знаешь ли ты, что я не только никогда не вспомнила бы ему, что он так меня изувечил, не только в суд на него не подала бы, а, как собака, руки б ему лизала, только бы он не женился... Господи! И чего я такая несчастная уродилась? И зачем дал ты мне, боже, такое проклятое сердце? Я сама себя во всем виню, сама жалею, что я такая, и ничего с собой не могу поделать! Мало я ему всякой всячины перетаскала, мало я ему подарков надарила? На себя не истрачу - все ему несу. И вот видишь, как он добро мое помнит... Христя! прошу тебя, стерегись, никого никогда не люби. Приглянется тебе кто отвернись и беги без оглядки! Шевельнется в сердце любовь - задуши, отравой залей, только не давай ей воли! Пусть никто так не мучается, как я мучаюсь! - И Марья припала к плечу Христи и горько-горько зарыдала.
Два дня пролежала Марья, а на третий хозяйка стала выговаривать:
- До каких пор она будет валяться? Совсем тут завертелись, а она отлеживается!
Надо вставать. Встала Марья - одна тень от нее осталась, так она исхудала, осунулась. День и ночь слезы да печаль, печаль да слезы хоть кого иссушат; еле бродит Марья по кухне, делает работу только по дому, а все остальное Христя. Она и на базар, всюду бегает за Марью.
В субботу Христя на базаре опять встретила Марину.
- Что ж ты не пришла?
- Сегодня после обеда приду. Непременно приду,- пообещала та.
Христя дождаться не могла этого послеобеденного часа. Она за все хваталась, суетилась, торопясь все перемыть и перетереть, чтобы освободиться к приходу подружки и поговорить с нею. Как давно они не видались! Сколько воды утекло, сколько перемен произошло с той поры, как они еще в деревне вели заветные разговоры, поверяли друг дружке свои тайные думы и надежды. За работой она все раздумывала, что можно сказать подружке и чего говорить ей не следует.
Вот наступил и послеобеденный час. Христя уже со всеми делами покончила, а Марины все нет. Ходит Христя, скучает, то в окошко выглянет, то во двор выбежит, за ворота - а Марины нет как нет. И вечереть уж стало сумерки в доме сгущаются. "Обманула Марина,- думает Христя.- Да какая же она стала обманщица!"
Вечером хозяева куда-то ушли и детей с собой взяли. Тянули и паныча не захотел, остался дома. Вот бы когда Марине прийти - раздолье! Никто не помешает, не прервет начатого разговора. А ее все нет! Тоска закрадывается в сердце Христи. С грустью жалуется она Марье, которая чего-то озябла и забралась на печь.
- Марину сегодня видела. Сказала - после обеда придет, и обманула!
- Жди Марины! Так она и бросит своего паныча, так и побежит к тебе! ответила Марья.
Приходилось верить Марье на слово. В самом деле, если б у Марины никого не было, отчего бы ей не прийти? Видно, правду Марья говорит... Ну, и окаянная эта Марина! "Погоди же: дождусь я свободной минутки, отпрошусь у пани - сама к тебе приду. Все высмотрю. Ничего от меня не скроешь!" думает Христя.
И вдруг дверь - скрип! - и на пороге появилась Марина. В белом ситцевом платье, в черном бурнусе из ластика, на голове черный шерстяной платок,- барышня тебе или мещанка богатая, а не прислуга!
- Марина! голубка! А я-то думала - обманешь? - воскликнула Христя и бросилась обнимать и целовать подругу.
- Раз обещала прийти, так приду. Хоть и поздно,- да раньше никак нельзя было: пока управилась да прибралась.
- Раздевайся, садись отдохни,- суетится Христя. Марина начала раздеваться.
- Да какая свитка у тебя! - удивлялась Христя.- А платье! Смотри ты! Да как тебе хорошо в этом платье! А серьги какие! Ну совсем не та Марина, что в деревне была. Да причесана как красиво! А как пристала тебе голубая ленточка в косах! Смотри ты! Увидали бы тебя деревенские, право, не узнали бы! - тараторила Христя, со всех сторон оглядывая подругу.
Марина стояла посреди кухни, позволяя подруге глядеть на себя, любоваться нарядом, фигурой. Высокая, она в платье казалась еще выше. Оно плотно облегало ее тонкий стан, обрисовывало широкие плечи, высокую грудь. Длинное монисто краснело на тонкой шее, в душке блестел большой серебряный дукат, а по бокам его - два поменьше. Косы были уложены на голове калачиком, перевиты голубой лентой; продолговатое румяное лицо дышало здоровьем, глаза светились весельем.
- Ах, как красиво! А ты бранила городские наряды,- сказала Марья, выглянув из-за печи.
- Здравствуйте, Марья! - поздоровалась Марина.- Я вас и не заметила. Что это вы на печь забрались? Вот срам - летом на печи!
- Такая, вишь, стала, что и летом зябну,- со вздохом ответила Марья.
А Христя все любуется на Марину, все дивится; даже паныч из своей комнаты услыхал.
- Кого это вы там так расхваливаете? - спросил он, просунув голову в дверь.
Марина стояла как раз против него, высокая, красивая, и глядела ему прямо в глаза.
- Ну, и молодец девка! - похвалил паныч.
- Вот бы вам таким стать! - не то в шутку, не то обиженно ответила Марина, не спуская с него глаз.
- Куда нам? с посконным рылом да в суконный ряд! - шутит тот.
- То-то и оно! - ответила Марина и, взглянув на Христю, засмеялась.
Христя тоже прыснула, и обе, хохоча, мигом спрятались за печь.
- Козырь-девка! - похвалила Марья панычу Марину.
- Чья она?
- А вам зачем?
- Так, хотелось знать.
- Любопытно? А вот и не скажу,- дразнит та.
Паныч поднял брови, пожал плечами и заперся в своей комнате. Марина и Христя, подталкивая друг дружку, высунулись из-за печи.
- Ушел? - спросила Марина.
- Ушел! - ответила Марья.
- Жаль. Я хотела еще с ним поговорить,- со смехом говорит Марина.
- А что, и у вас есть такой паныч? - ехидно спросила Марья.
Марина покачала головой.
- Ну их совсем! Все они одним миром мазаны,- с досадой ответила она. Разговор на этом, может, и оборвался бы, если бы Христя не пристала к Марине с просьбой что-нибудь рассказать.
- Про кого же мне рассказать тебе? Я если и стану рассказывать, так все про людей незнакомых; расскажи-ка лучше про деревню. Как там у вас? Что Горпина - здорова, замуж еще не вышла? А Ивга до сих пор по Тимофею сохнет?
