Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
– Ага. – Марина не обернулась.
– А чего ты такая одна? – закуривая, спросил Илья.
– Зато ты у нас в высшей степени не один! – огрызнулась Марина. – Где сегодня спать будешь, герой-любовник? С кем, я хочу сказать? – Марина бессознательно утрировала тон, принятый здесь в обращении с Ильей. Над Ильей здесь все время подшучивали, иной раз довольно-таки злобно, но он почему-то никогда не обижался и только иногда как бы пугался, если ему казалось, что на него всерьез кто-нибудь сердится. Почему-то он всегда ужасно боялся кого-нибудь рассердить – Марина никак не могла понять почему, вроде бы его все здесь любили, непонятно, правда, за что.
Маринина шутка Илью явно задела.
– Ты это всерьез? – печально спросил он, заглядывая Марине в глаза своими прищуренными бархатисто-черными глазами. Зрачки у него при этом сузились, как у кошки.
– Да не то чтобы. – Марина сделала какой-то неопределенный жест, не то махнула рукой – мне, мол, все равно, – не то отмахнулась от Ильи с дурацкими его вопросами. На самом деле на этой неделе Марине наконец довелось испытать то, о чем она до сих пор только слышала или читала в книжках, а именно – чистый, вульгарный сексуальный голод. Как раз сегодня вечером ей уже так откровенно хотелось, что было уже почти все равно – где и с кем. Естественно, будучи девочкой нравственной, Марина мечтала только об одном – чтобы этого ее состояния никто здесь не заметил. На ее счастье, все здесь были так заняты каждый собой, что не обращали на Марину внимания. Дениса ни сегодня, ни вчера в Крольчатнике не было, а так – кому какое до Марины дело? Это Денису всегда есть дело до всех и, может быть, Алене. Но она плохо себя чувствовала сегодня и раньше всех ушла спать.
Вот и вышло, что Марина сидела сейчас одна в столовой у догорающего огня и чувствовала себя такой заброшенной и ненужной, что прям-таки выть хотелось.
– Знаешь, – заговорил снова Илья, – я ведь тебя маленькую довольно-таки хорошо помню. Года три тебе тогда было, так ведь?
Марина кивнула, пытаясь мысленно перенестись в те далекие, напрочь уже забытые дни, застилаемые теперь к тому же туманом боли.
– Глазищи у тебя уже тогда были в пол-лица, огромные, светлые, голубо-зеленые. Сама темная, загорелая, как негритенок, а волосы – ух, я до этого и не знал, что у детей такие волосы могут быть! Темные, густые и чуть не до пят!
– Ты что, был влюблен в меня?! – спросила Марина со смехом.
– А как же! А то чего бы я ринулся бы тебя спасать? Твой отец меня ведь и не звал вовсе.
– Тебе самому-то тогда сколько лет было? – Маринины глаза от смеха уже заполнились слезами.
– Мне-то? Погоди, сейчас припомню… Двенадцать, наверное.
– Между нами такая большая разница? – Марина поглядела на него недоверчиво. Парень как парень, ни лысины, ни морщин, ни брюшка. Неужели ему уже целых двадцать шесть лет?!
– Разница как разница. – Илья, кажется, слегка смутился. – Тебе кажется, что большая?
Теперь смутилась Марина:
– Да нет, наверное. Только…
– Что только?
– Только, понимаешь, я никогда еще не общалась, как с равными, с людьми настолько старше себя. Понимаешь?
Она посмотрела на него с испугом – не смеется ли он над ней. Но Илья и не думал смеяться. Скорее он сам казался слегка испуганным и погрустневшим.
– Тебя это смущает? Но почему? Разве со мной что-нибудь не так? Ну посмотри на меня попристальней. – Темные глаза Ильи вплотную придвинулись к Марининому лицу. – Скажи, разве я не такой же, как все здесь, Марина? Марина, ты боишься меня?
– Немного. – Лицо у нее пылало. Удивительно, как мог такой простой вроде бы разговор так ее взволновать. И ведь она же ни капли не влюблена в него, совсем нет, даже напротив.
Илья между тем продолжал:
– Марина, послушай, но ведь и я тоже боюсь тебя.
– Ты – меня?! Ты шутишь?!
– Нисколечки! Как ты не поймешь – ведь все люди друг друга всегда боятся. Слегка. В особенности незнакомые. Знаешь, почему лошади так опасны? Ведь, в сущности, лошади же обычно добрые.
– Ну?
– Понимаешь, лошади ужасно пугливы и близоруки. И вот, если к ним неожиданно кто-нибудь подойдет, они пугаются и забивают копытами. Насмерть. Просто от страха.
– Н-да… – Секунду Марина помолчала, в ошеломлении от нарисованной им картины. – Но ты-то меня почему боишься?
– А ты разве не понимаешь? – Илья в волнении облизал пересохшие губы. – Ты… такая красивая, Марина.
Несколько минут оба они молчали. Марина была смущена вихрем чувств, охватывающих ее. «Ведь я же его не люблю, я ж совсем его не люблю!» – твердила она про себя без конца, точно заклинание. Ничего, однако, не помогало. Медленно, точно загипнотизированная, Марина подняла голову, встретилась с Илюшиным взглядом, робким, молящим, переполненным желанием и любовью. «Нет же, это совсем невозможно», – беспомощно повторила она себе и почувствовала, что буквально тонет в глубине его темных глаз. Илья несмело протянул к ней руку.
Марина не смогла его оттолкнуть.
Легко и естественно, точно всю жизнь были они близки, Марина скользнула в его объятия. Они сидели молча в обнимку, тесно прижавшись друг к другу, пока в камине не догорели последние угольки.
– Марина, – горячо зашептал Илья ей в самое ухо, – пойдем ко мне сейчас, ты хочешь?
– Илюша, – тихо сказала Марина, – я, пожалуй, еще не знаю, хочу я или нет. Я немножко подумаю и скажу, хорошо?
– Хорошо, – он доверчиво улыбнулся.
– И потом, – Марина все же не до конца понимала, – а что же скажет Маша?
– О, – Илья успокаивающе провел по Марининой руке вспотевшим от возбуждения большим пальцем, – Маша ничего не скажет. Маша любит, когда мне хорошо.
8
Стараясь не шуметь, они тихо-тихо прошли мимо детской в пристройку. В первой комнате горел ночник. Левушка спал в своей зарешеченной кроватке, светлые кудри разметались по подушке. Маша полулежала на краю постели и кормила их с Ильей девочку, такую крошечную, что на миг Марине стало жутко – да нормально ли это для ребенка быть таким маленьким? Ведь даже Ольгина Ника, уж на что крошка, и та была по крайней мере в два раза больше!
– Привет! – прошептала Маша. Казалось, она ничуть им не удивилась.
– Привет! – Илья улыбнулся Маше с такою нежностью, что Марине сделалось совсем уж неловко. Она с испугом глянула на Илью: может, она как-то не так его поняла? Он ободряюще сжал ее руку.
– Вас чаем поить? – Машина рука с готовностью потянулась к
