Роман с Луной - Марина Львовна Москвина
Вдруг позвонил греческий оливковый магнат, который потратил на свадьбу сына больше трех миллионов долларов, и кричит в трубку:
– Где «мужик с Луной», мать-перемать? Без него свадьба – не свадьба!!!
Снегурочки, клоуны, тамада… Самые изобретательные постановочные эффекты казались скучными и банальными по сравнению с Кешиной Луной. Повсюду ждали Кешу распростертые объятия.
Звонили из калужской славянской языческой общины. Хотели оформить вызов на праздник Ивана Купалы в леса, просили сделать десятипроцентную скидку для братьев славян.
– А вот луна, – они спрашивали, – водонепроницаемая? Можете так устроить, чтобы дядька с Луной вышел ночью из-под воды в простыне, таща за собой Луну со включенным светом? Инвесторы славянских язычников не поскупятся!
– Я только забыл, – чесал в затылке Андреич, – как звали заказчика. То ли Упокой, то ли Неупокой?
– Так НЕ или У…? – интересовался Кеша.
Торговец алмазами, олигарх Ваха Аликберов, прислал из Сибири электронное письмо:
«Почем полумесяц?»
Сияющей золотой луной он решил украсить вершину минарета.
Меньше всех возни оказалось с Обществом любителей поэзии танка. Им только зажгли Луну в чайной, как они сказали:
– А ты, мужик, уйди, не маячь, надо, чтобы было японское настроение.
Кеша отошел в сторонку и просто всю ночь сидел, смотрел за электричеством.
Раз как-то «мужика с Луной» пригласила на приватную вечеринку известная писательница, житель Жуковки Оксана Робски. Она хотела не только Луну и соловьев, но чтобы сам художник почтил своим присутствием компанию ее друзей, собравшихся у нее в загородном доме по случаю выхода новой книги. Иннокентий сначала взял всю сумму, передал Андреичу, а сам стал тусоваться среди гостей Оксаны. Его познакомили с режиссером Житинкиным, братьями Полушкиными, литературным критиком Андреем Познером и самим Никасом Сафроновым.
– Что ж ты не взял автограф у Никаса? – сказала Рита. – Красавец мужчина!
– Я не являюсь поклонником его таланта, – важно ответил Кеша, доставая из кармана увесистый конверт.
Промокший, усталый, запыленный, иногда выпимши, Иннокентий возвращался под утро и приносил гонорары. Так Гильгамеш в месопотамском эпосе «О всевидавшем» скитается в пустыне, обросший волосами, прикрыв наготу шкурой льва, стремясь познать тайну богов. Он следует за солнцем по необитаемым землям и сквозь подземные миры. Однако возвращается невредимым из своих скитаний, совершает омовение, сбрасывает львиную шкуру и облачается в чистые одежды. Потом целый день спит, а вечером проглядывает журнал, где Андреич изо дня в день излагает, кому чего от него надо и где.
Однажды я сделала отчаянную попытку разбудить мужа воспламеняющим поцелуем, рекомендованным Камасутрой в подобных случаях. Но Кеша сквозь сон пробормотал:
– Н-не сейчас! На один поцелуй мужчина тратит шестьдесят калорий.
Вот как ему приходилось экономить силы!
В какой-то момент астроном Потеряев надумал завести портфолио с фотографиями лунного перформанса. Для этого он созвонился с московским Домом фотографии и спросил у директора без всяких околичностей:
– Ольга Львовна, кто в Москве сейчас лучший фотограф?
Им оказался Борис Бенедиктов, молодой человек, похожий на Пушкина, причем не только внешне: в его порывистости, энергии, улыбке просвечивало что-то поистине пушкинское. Он с жаром откликнулся на предложение создать серию фотоэтюдов, воспевающих дружбу мужика и Луны. Это портфолио стало событием в художественной жизни Москвы.
Андреич напечатал визитки с изображением месяца и номером мобильного телефона. Последнюю модель «Моторолы» серебристого цвета – под цвет Луны – он решился купить после того, как они устроили шоу в Нескучном саду на корпоративном празднике компании «Космострейд», занимающейся инвестированием лишних денег в космическую геологию.
– Кончатся все минералы на Земле, тогда будем добывать на Луне! – сказал генеральный, подняв тост за процветание и единение компании.
И добавил:
– Луна – наше светлое будущее!
Тут из-за деревьев появился Кеша, он вез на трехколесной тачке сияющую Луну. Этакий рудокоп, нашедший вместо руды или каменного угля небесное тело, везет его на тачке в подарок людям всей планеты.
Аплодисменты не смолкали, главный бухгалтер заплакала, не стесняясь генерального, мелкие брокеры встали со стульев и, вскинув руки, хором закричали:
– «Космострейд» – лучшая компания в мире! Спасибо, Виталий Сергеевич!
Кеша ходил туда-сюда восемь раз. Потом все фотографировались, собравшись вокруг тачки с Луной. Виталий Сергеевич пожал руку Иннокентию, а бухгалтер засунула конверт ему в карман.
Магический свет Луны, а также бурная деятельность Андреича, этого эстета и дилетанта, приносили свои плоды. Коробочка из-под зефира, которая служила сейфом, медленно, но неуклонно пополнялась. Ее уже приходилось подхватывать аптечной резинкой. Кеша ленился преодолевать эти препятствия, и попросту выкладывал добычу из карманов на стол. При этом он покрикивал на меня, словно ухарь-купец:
– Не ставь мед на деньги! Ты не пользуешься деньгами и не представляешь, как это неприятно, когда все липкое!
Пришлось заменить «Зефир в шоколаде» на коробку из-под обуви «Carnaby». Мальчик любил новые ботинки, в детстве мы его не баловали, часто принимая ношеные ботинки и сапожки от подросших детей наших друзей. Поэтому снисходительно относились к его маленькой слабости – чуть не каждый сезон приобретать фешенебельную обувь.
Больше всех с этой страстью нашего сына повезло Фиме – у них одинаковый размер ноги. Так что ботинки, отвергнутые мальчиком, неизменно перекочевывали к дедушке.
Представьте себе пожилого элегантного профессора в песочного цвета лодочках из кожи питона с вставками из кожи аллигатора, произведенных самим Балдинини! Это наш Фима – образец светского человека, форменный царь Мидас, одним своим прикосновением все вокруг превращающий в золото. Вот он идет на Домодедовский рынок за помидорами и тащит за собой коляску с такими скрипучими колесами, что даже бродячие собаки разбегаются и прячутся под скамейками. А самые храбрые псы лают на Серафима до хрипоты, пока он не сойдет во чрево метрополитена.
Никакие масла не брали эти скрипучие колеса, и никакие силы в мире не заставили бы Фиму расстаться с его кошмарной сумкой. В своих мечтах он уже вез в ней, как из пушки, день в день, час в час, минута в минуту, наши миллионы в СУ-23, оглашая колодезным скрипом всю округу.
Я сказала «наши», поскольку в последний момент и мне Господь благоволил даровать коммерческий заказ, ибо истина бесконечна, а чудеса неистощимы. В конце августа Андреич подзывает меня к телефону.
– Маруся? – чей-то сипловатый голос. – Это друг Володьки Персица – Паша, помнишь, в Доме
