Дар - Элеонора Бостан
И все же он не мог не смотреть по сторонам, эта разгромленная пустая улица зачаровывала его, ему просто не верилось, что он идет по улице реального мира, где люди и правда так живут, и все, что он сейчас видит, не декорации к фильму, а настоящий район его города. Да, живущим в центре такое даже не снилось, подумал он, да и мне, вообще-то, тоже. Нет, он, конечно, смотрел криминальные новости, и видел такие картины, но никогда до этой секунды не осознавал, что за всеми этими кадрами стоит настоящая жизнь, настоящие трагедии и настоящие слезы. До этой поездки всё, что показывали по телевизору он, как и большинство людей, воспринимал как параллельный мир, не совсем выдумка, но и не настоящая реальность. Всё это было где-то там, где люди либо очень плохие, либо сказочно хорошие, но все они невыносимо страдают, потому что такова их судьба, и это нормально.
– Но это не нормально, – прошептал он, перешагивая через разломанную биту, запутавшуюся в обрывке цепи, – всё это совсем не нормально.
– Что? – спросила Рита, щурясь на ветру, когда они повернули, он немного стих, но все равно неприятно бросал пыль в лицо.
– Да так, причитаю, какой милый это район, – громко, чтобы перекричать ветер, ответил Антон.
На улице становилось все темнее, тучи стали из фиолетово-черных просто черными, и это пугало. Может, это и есть конец света, вдруг подумал Антон, небо станет черным и на землю придет Сатана, в таком районе ему явно понравится. Воображение тут же нарисовало жуткую картину оживающих в пустых домах призраков, теперь они свободны и выплывают на улицы, чтобы сожрать на этом приветственном пиршестве троих живых, по воле случая ставших угощением на балу у сатаны. А местное население явно обратится в чудовищ, причем, они просто примут свой естественный облик, подумал Антон, но тоже явно не откажутся нами закусить. И каким бы бредовыми ни казались эти мысли, сейчас, продвигаясь вперед по разгромленной улице под черным небом и ураганным ветром, с распухшим коленом и почти без сил, Антон подумал, что готов поверить в это. Почти поверил.
Рита, шагающая рядом с ними, вдруг сжала его руку, и Антон, не ожидая уже ничего хорошего, поднял голову и вопросительно посмотрел на нее. Она молча кивнула вперед. На дороге, ближе к обочине лежала мертвая собака, Аннета прошла мимо нее, лишь слегка окинув взглядом. Антон не хотел смотреть, но опять не мог оторваться. Вокруг собаки темным ореолом разлилась запекшаяся лужа крови. Собака была какой-то бойцовской породы, Антон плохо в них разбирался, но таких собак в кино обычно держали плохие парни из гетто. Он не хотел думать, что с ней случилось, но не мог. И она явно умерла не от старости, в этом районе, похоже, такая привилегия была у очень немногих.
– Господи! – всхлипнула Рита и уткнулась лицом ему в плечо. – Ненавижу это место! Ненавижу!
Они поравнялись с мертвой собакой, и Антон тоже увидел. У нее почти не было головы, осталась лишь нижняя челюсть и кровавое месиво с одним остекленевшим серо-голубым глазом. Что могло… начал было размышлять Антон, но потом увидел рваные дыры от пуль по всему телу. Странно, но от этого ему даже полегчало, по крайней мере, несчастное животное, втянутое в людской конфликт, убила не неведомая сила вроде орков или еще чего-то такого же жутко-нереального, а обычное огнестрельное оружие. Антон сам не понимал, почему его это успокаивало, но успокаивало. Может потому, что возможно, она умерла быстро, подумал он, не в силах оторвать взгляд от этого страшного зрелища, может потому, что можно не думать о том, что кто-то ударил ее чем-то с такой силой, что собака осталась практически без головы. А может, просто я хочу уехать отсюда, подумал он, заставляя себя закрыть глаза, и чувствуя, как слезы просачиваются сквозь ресницы, уехать и никогда не вспоминать о том, что увидел и почувствовал здесь.
Аннета по-прежнему шла вперед, но с каждым пройденным метром голова ее опускалась все ниже, и причиной тому был не ветер, это Антон понимал. Она держалась на расстоянии от них, как будто не хотела заразить их чем-то и понимала, что заражена сама – об этом говорили поднятые плечи и ссутулившаяся спина. Она борется, подумал Антон, и она действительно заражена, эта инфекция навсегда в ней, просто на расстоянии от источника все эти годы она дремала, а теперь проснулась и отравляет кровь.
– Ты ви… – начала Рита, обращаясь к Аннете, но Антон мягко дернул ее за руку.
– Не сейчас, – сказал он, радуясь тому, что, наконец, отвернулся от мертвой собаки, – не трогай ее пока. Ей надо побыть одной.
– Обычно я знаю это лучше всех, – ее глаза сверкнули, но злость исчезла, как блеск молнии, в широко распахнутых глазах остались лишь грусть и ужас. – Но сейчас ты прав.
Рита вздохнула и опустила голову, глядя строго себе под ноги и больше никуда.
– Мне просто так жутко от всего, а каково ей вернуться сюда? И как она вообще тут выжила? Да, сейчас не время грузить ее моими проблемами. Это ты правильно сказал.
Ветер усиливался, уже пугая не на шутку, идти становилось все труднее, и Антон опасался, что без поддержки Риты, может не выстоять. Эта мысль вызывала жгучее чувство стыда и злость, но он строго сказал себе, что лучше осознать это про себя и принять меры, чем растянуться на асфальте из-за сильного порыва и чувствовать себя полным ничтожеством на глазах у двух девушек. Пусть для них я и не сексуальный объект, но вот они для меня – да, думал Антон, с каждым шагом все меньше и меньше нагружая больное колено, и пусть мне тут точно ничего не светит, но в одну их них я, кажется, влюблен. И снова его захлестнул коктейль чувств: нежность, грусть, отчаяние и отвращение к себе. Он мог ручаться, что Рита ничего не знает о его чувствах, но он-то знал. И вместо того, чтобы быть рыцарем, он ковылял из последних сил, опираясь на свою даму сердца.
– Дождь смоет кровь, – послышалось рядом, – дождь смоет всю эту кровь.
Антон поднял голову, вырываясь из раздумий. Рита опять смотрела по сторонам, и только это уже вселяло в него чувство тревоги, потому что ничего хорошего в этом районе они еще не увидели.
– Может лучше не смотреть… – начал он, но Рита уже показывала рукой куда-то на тротуар с
