Вот так соседка - Сарая Уилсон

Его слова ударили мне по сердцу, и мне стало тяжело на душе. Я должна сказать ему правду. Обо всем. Я должна быть достойной того, что он мне только что рассказал, но как, ведь я столько от него скрываю?

Тайлер был драгоценностью, которую я вряд ли заслужила.

В детстве я поздно вставала по субботам и воскресеньям. Но когда выросла, поняла, что мне лучше всего вставать примерно в одно и то же время каждый день. Я очень не любила режим, но в целом чувствовала себя лучше, если соблюдала его.

Мое утро стало добрым, как только я нашла записку на двери.

«Теперь я купил корм „Сносаджес“. Соревнование начинается».

Его дверь была все еще открыта, и я слышала, как Пиджин ворочается в постели. Иногда она плохо спала, и я предполагала, что она волнуется.

Я включила кофе-машину, чему научилась недавно. Кофе был прямо-таки моим лекарством от утреннего недомогания, и было дешевле варить его дома, поэтому я научилась.

Не говоря уж о том, что когда бариста в кафе «Старбакс» сказал:

– Вот ваш чек, – я с радостной улыбкой ответила:

– И вам того же! – И теперь мне было стыдно снова там показываться.

Глядя в календарь, я поняла, как быстро приближаются каникулы и что я еще не делала ничего новогоднего. В детстве бабушка приглашала нас к себе, и мы с ее слугами вместе пекли рождественское печенье. Звучало это странно, но было приятным воспоминанием.

Я решила напечь сахарного печенья сама. Нашла в интернете рецепт, включила духовку и стала смешивать ингредиенты. В рецепте говорилось, что тесто следует подержать в холодильнике, но я не хотела ждать, а в моем детстве мы так не делали.

Когда ингредиенты были смешаны, я скатала шарики и разложила для нарезания. Жаль, что не было красивых формочек, но в целом круглая форма печенья меня вполне устраивала. Главное – вкус. Я поставила печенье в духовку, включила таймер и с нетерпением стала ждать, когда оно будет готово.

Незадолго до звонка таймера в кухню вплыл Тайлер. Естественная небрежность его растрепавшихся волос была очень притягательна. Он широко улыбался. Мое сердце подпрыгнуло от радости.

– Пахнет печеньем.

– Верно.

За ним следом вошла Пиджин, зевнула и направилась к своей миске. Тайлер пошел зачерпнуть корма, а она села напротив и стала очень грустно смотреть на него.

– Печенье – это не завтрак чемпионов, – крикнул он ей из кладовки.

– Это завтрак тех, кто хочет рождественское настроение.

– С этим сложно поспорить. – Он вышел из кладовки с едой для Пиджин и насыпал корм в миску собаке. Потом он поставил пакет обратно и закрыл дверь.

– В твоей семье есть рождественские традиции? – спросила я.

– Если за традицию можно считать напиваться до потери сознания, то да. Мама обожает так делать.

Мне стало плохо от мысли, что кто-то мог так обращаться с Тайлером. К сожалению, у меня тоже был свой неприятный рождественский опыт.

– Любимая мамина традиция – перечислять по несколько раз за вечер все пункты списка «Почему моя дочь неудачница».

Зазвенел таймер, и я вытащила печенье. Оно выглядело идеально. Отличный золотистый оттенок. Сложно поверить, что мне удалось его испечь и оно не подгорело, или не загорелась прихватка, или не было еще какой-то катастрофы.

– Добрый день, меня зовут Тайлер Росс, я из технического отдела. Меня прислали сюда для очистки файлов куки[6], – сказал он с деланой протяжной интонацией сельского жителя Техаса, лопаткой поддевая печеньку. Он подул на нее и положил в рот.

Я посмеялась этой шутке, но замолчала, увидев выражение его лица.

– Что-то не так?

Он подбежал к раковине и выплюнул печеньку. Он дразнил меня? Тайлер взял стакан и налил себе воды.

Это, должно быть, какая-то шутка. Я взяла себе печеньку и уже положила ее в рот, когда он сказал:

– Нет, подожди.

У меня слезы навернулись на глаза. Это было самое соленое и ужасное печенье в мире. Я тоже, как и он, выплюнула его. Только до раковины я не добежала, и печенька упала на пол. Пиджин обнюхала ее, но оказалась умнее, с одного раза учуяв опасность. Собака даже не попробовала печеньку и вернулась к своей еде.

Тайлер отдал мне свой стакан, и я допила воду. Я поставила пустой стакан в раковину, подобрала упавшую печеньку и выбросила. Затем включила воду, как бы умывая руки за совершенную ошибку.

– Сколько соли ты положила?

– По рецепту. Полстакана. – Я снова открыла рецепт на телефоне и поняла, что перепутала количество соли и сахара. – О! Оказывается, должно быть пол чайной ложки соли. Извини. Я знала, что не умею готовить. Но то, что еще и печь, не думала. – Выходит, я не усвоила урок с шоколадными макаронами с сыром.

– А тесто ты не пробовала?

– Я многого не знаю о готовке, но знаю, что тесто с сырыми яйцами не едят. Так можно заработать сальмонеллу. – Ну или так нам сказала одна из бабушкиных поварих, чтобы мы не ели тесто для печенья сырым.

– То есть в целом, если бы я не готовил, ты бы умерла от голода?

– Типа того, – согласилась я.

Он подошел к холодильнику и достал пачку яиц.

– В каком виде ты любишь яйца?

– Когда их для меня готовит кто-то другой.

– Отличный выбор, это как раз блюдо дня в нашем ресторане. – Он достал сковородку и налил в нее немного оливкового масла. Я любила смотреть, как он работает, как напрягаются и расслабляются его плечевые мышцы, спина, наблюдать за гибкостью его рук, когда он тянется к кухонной лопатке или разбивает на сковородку яйца.

– Знаешь, мне неудобно, что ты все время меня кормишь, – сказала я ему. Он еще и тратит деньги на продукты. С тех пор как он рассказал мне о своей матери, стало неловко, что я слишком полагаюсь на него финансово. Мне еще больше захотелось разобраться с финансами, чтобы начать платить ему за проживание.

– У нас взаимовыгодный обмен. Ты получаешь, что хочешь, и я получаю, что хочу.

Это была опасная территория, потому что то, чего я хотела в отношении Тайлера, – это явно не подметать пол или мыть туалеты в его квартире.

– Ты должен позволить мне скидываться на общую еду. Не хочу, чтобы и я была на твоем содержании.

– Может быть, мне нравится заботиться о тебе.

Мое сердце часто забилось, но он стоял ко мне спиной, и я не видела выражения его лица. Он говорил со странной интонацией, и я не знала, что она значит.

Однако я чувствовала, что что-то значу для него. Я слишком боялась, что, если спрошу прямо, все испорчу.

Он сделал яичницу-болтунью, и мы мило беседовали, сидя за стойкой, пока ели ее. В середине объяснений, почему весь мой опыт приготовления рождественского печенья состоял в наблюдении за тем, как его делает кто-то еще, он прервал