Анна Ахматова - От царскосельских лип: Поэзия и проза

28 марта 1944

Ташкент

De profundis… Мое поколенье…

De profundis… [48] Мое поколеньеМало меду вкусило. И вотТолько ветер гудит в отдаленье,Только память о мертвых поет.Наше было не кончено дело,Наши были часы сочтены,До желанного водораздела,До вершины великой весны,До неистового цветеньяОставалось лишь раз вздохнуть…Две войны, мое поколенье,Освещали твой страшный путь.

23 марта 1944

Ташкент

Справа раскинулись пустыри…

Справа раскинулись пустыри,С древней, как мир, полоской зари,

Слева, как виселицы, фонари.Раз, два, три…

А над всем еще галочий крикИ помертвелого месяца ликСовсем ни к чему возник.

Это – из жизни не той и не той,Это – когда будет век золотой,

Это – когда окончится бой,Это – когда я встречусь с тобой.

29 апреля 1944

Ташкент

До мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А еще узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела.

Анна Ахматова.

«Коротко о себе»

…В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную радостных надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград.

Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою с ним встречу в прозе. Тогда же возникли очерки «Три сирени» и «В гостях у смерти» – последнее о чтении стихов на фронте в Териоках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи – я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я, конечно, не верила. Позвала Зощенку. Он велел кое-что убрать и сказал, что с остальным согласен. Я была рада. Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом.

Анна Ахматова.

«Коротко о себе»

С самолета

На сотни верст, на сотни миль,На сотни километровЛежала соль, шумел ковыль,Чернели рощи кедров.Как в первый раз я на нее,На Родину, глядела,И знала: это все мое —Душа моя и тело.

Белым камнем тот день отмечу,Когда я о победе пела,Когда я, победе навстречу,Обгоняя солнце, летела.

И весеннего аэродромаШелестит под ногой трава.Дома, дома – ужели дома!И такая в сердце истома,Сладко кружится голова…В свежем грохоте майского громаПобедительница Москва!

Май 1944

ПОСЛЕДНЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

А. Ахматова на писательском собрании. Ленинград. Начало 1946 г.

Еще на всем печать лежала…

Еще на всем печать лежалаВеликих бед, недавних гроз,И я свой город увидалаСквозь радугу последних слез.

1946

Городу Пушкина

И царскосельские хранительные сени…

О, горе мне! Они тебя сожгли…О, встреча, что разлуки тяжелее!..Здесь был фонтан, высокие аллеи,Громада парка древнего вдали,Заря была себя самой алее,В апреле запах прели и земли,И первый поцелуй…

Июнь 1944

г. Пушкин

8 ноября 1945

Фонтанный Дом

Лучше б я по самые плечиВбила в землю проклятое тело,Если б знала, чему навстречуОбгоняя солнце, летела.

Июнь 1944

Ленинград

Перед самым отъездом из Ташкента Анна Андреевна получила от давнего своего друга Владимира Георгиевича Гаршина, профессора медицины и племянника известного писателя, телеграмму с предложением руки и сердца, и даже с вопросом: согласна ли она, при официальном оформлении брака, взять его фамилию. Про себя Анна Андреевна иронически усмехнулась: какие, мол, нежности при нашей бедности и нашем, увы, отнюдь не нежном возрасте (Гаршин был ее ровесником). Однако ответила согласием, снизойдя к вполне понятным амбициям и опасениям «жениха». Но пока невеста добиралась до Ленинграда, в жизни Гаршина, овдовевшего в блокаду, произошло чрезвычайное происшествие: ему приснился вещий сон; в том сне ученому патологоанатому явилась покойница-жена и взяла с него слово не жениться на Ахматовой, не вводить эту ведьму с Лысой горы в их почтенный профессорский дом. Гаршин встретил Анну Андреевну на вокзале, и даже, кажется, с цветами, и тут же поведал о случившемся. Анна Андреевна вновь обосновалась в Фонтанном Доме. Вскоре вернулись из эвакуации и Пунины, но не в прежнем составе: дочь Ирина овдовела (ее мужа, отца Анны-маленькой, убили на войне). Пунин опять женился, вышла во второй раз замуж и Ирина Николаевна. Жизнь Анны Андреевны снова замерла и превратилась в мучительное ожидание возвращения сына с войны. Вообще-то она знала: Гумилевых вражьи пули не берут, иные смерти на роду им написаны, но кто-то при ней ляпнул, что Лев Николаевич воюет в составе смертников, то есть «штрафных». Вопреки суеверному опасению матери, сын вернулся. Живой и невредимый. И даже восстановился на истфаке. Жили они теперь вместе, вдвоем, и даже кое-как сводили концы с концами.

Отстояли нас наши мальчишки…

Отстояли нас наши мальчишки,Кто в болоте лежит. Кто в лесу.А у нас есть лимитные книжки.Черно-бурую носим лису.

До конца мая 1944

Причитание

Ленинградскую бедуРуками не разведу,Слезами не смою,В землю не зарою.За версту я обойдуЛенинградскую беду.Я не взглядом, не намеком,Я не словом, не попреком,Я земным поклономВ поле зеленом

Помяну.

После 1 июня 1944

Ленинград

Последнее возвращение

У меня одна дорога:

От окна и до порога.

День шел за днем – и то и сёКак будто бы происходилоОбыкновенно – но чрез всеУж одиночество сквозило.Припахивало табаком,Мышами, сундуком открытымИ обступало ядовитымТуманцем…

25 июля 1944

Ленинград

Наше священное ремесло…

Наше священное ремеслоСуществует тысячи лет…С ним и без света миру светло.Но еще ни один не сказал поэт,Что мудрости нет, и старости нет,А может, и смерти нет.

25 июня 1944

Ленинград

Явление луны

А. Козловскому

Из перламутра и агата.Из задымленного стеклаТак неожиданно покатоИ так торжественно плыла.Как будто «Лунная соната»Нам сразу путь пересекла.

25 сентября 1944

Ленинград

И, как всегда бывает в дни разрыва…

И, как всегда бывает в дни разрыва,К нам постучался призрак первых дней,И ворвалась серебряная иваСедым великолепием ветвей.Нам, исступленным, горьким и надменным,Не смеющим глаза поднять с земли,Запела птица голосом блаженнымО том, как мы друг друга берегли.

25 сентября 1944

В. Г. Гаршин. 1936 г.

А человек, который для меня…

В. Гаршину

…А человек, который для меняТеперь никто, а был моей заботойИ утешеньем столько горьких лет,Уже бредет как призрак по окрайнам,По закоулкам и задворкам жизни,Тяжелый, одурманенный безумьем,С оскалом волчьим…Боже, Боже, Боже!Как пред тобой я тяжко согрешила!Оставь мне жалость хоть…

13 января 1945

На стеклах нарастает лед…

На стеклах нарастает лед.Часы твердят: «Не трусь!»Услышать, что ко мне идет,И мертвой я боюсь.

Как идола, молю я дверь:«Не пропускай беду!»Кто воет за стеной, как зверь,Что прячется в саду?

1945

Фонтанный Дом

Иннокентий Анненский в последние годы жизни.

Учитель

Памяти Иннокентия Анненского

А тот, кого учителем считаю,Как тень прошел и тени не оставил,Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,И славы ждал, и славы не дождался.Кто был предвестьем,предзнаменованьем,Всех пожалел, во всех вдохнултомленье —И задохнулся…

1945

Есть три эпохи у воспоминаний…

Последний ключ – холодный ключ забвенья.