Анна Ахматова - От царскосельских лип: Поэзия и проза
Встреча
Как будто страшной песенкиВеселенький припев —Идет по шаткой лесенке,Разлуку одолев.Не я к нему, а он ко мне —И голуби в окне…И двор в плюще, ты в плащеПо слову моему.Не он ко мне, а я к нему,Во тьму,во тьму,во тьму…
16 октября 1943
Ташкент
Ахматова ответила, завязалась переписка, и в августе 1943 года Пунин на несколько дней приехал в Ташкент. Можно предположить, что он хотел наладить прежние отношения, но Анна Андреевна как заведенная твердила, что дала слово Гаршину. Может, и обошлось бы, но, вернувшись в Самарканд, Николай Николаевич застал семейство в панике и горе: Анна Евгеньевна была смертельно больна, а ведь уезжая, Николай Николаевич оставил жену в добром здравии… Скоропостижная эта смерть вновь развела их: у Пунина – осиротевшие девочки, дочь и внучка, а у Ахматовой – придуманный ею Гаршин.
Глаз не свожу с горизонта…
В. Гаршину
Глаз не свожу с горизонта,Где метели пляшут чардаш.Между нами, друг мой, два фронта:Наш и вражеский и снова наш.Я боялась такой разлукиБольше смерти, пожара, тюрьмы.Я молилась, чтоб смертной мукиУдостоились вместе мы.
3 июня 1942
Ташкент
Россия Достоевского. Луна…
Я теперь живу не там…
ПушкинРоссия Достоевского. ЛунаПочти на четверть скрыта колокольней.Торгуют кабаки, летят пролетки,Пятиэтажные растут громадыВ Гороховой, у Знаменья, под Смольным.Везде танцклассы, вывески менял.А рядом: «Henriette», «Bazile», «Andre»И пышные гроба: «Шумилов-старший».Но, впрочем, город мало изменился.Не я одна, но и другие тожеЗаметили, что он подчас умеетКазаться литографией старинной,Не первоклассной, но вполне пристойнойСемидесятых, кажется, годов.Особенно зимой, перед рассветом,Иль в сумерки – тогда за воротамиТемнеет жесткий и прямой Литейный,Еще не опозоренный модерном,И визави меня живут – НекрасовИ Салтыков… Обоим по доскеМемориальной. О, как было б страшноИм видеть эти доски! Прохожу.А в Старой Руссе пышные канавы,И в садиках подгнившие беседки,И стекла окон так черны, как прорубь,И мнится, там такое приключилось,Что лучше не заглядывать, уйдем.Не с каждым местом сговориться можно,Чтобы оно свою открыло тайну(А в Оптиной мне больше не бывать…).Шуршанье юбок, клетчатые пледы,Ореховые рамы у зеркал,Каренинской красою изумленных,И в коридорах узких те обои,Которыми мы любовались в детстве,Под желтой керосиновою лампой,И тот же плюш на креслах…Все разночинно, наспех, как-нибудь…Отцы и деды непонятны. ЗемлиЗаложены. И в Бадене – рулетка.И женщина с прозрачными глазами(Такой глубокой синевы, что мореНельзя не вспомнить, поглядевши в них),С редчайшим именем и белой ручкой,И добротой, которую в наследствоЯ от нее как будто получила, —Ненужный дар моей жестокой жизни…Страну знобит, а омский каторжанинВсе понял и на всем поставил крест.Вот он сейчас перемешает всеИ сам над первозданным беспорядком,Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.Перо скрипит, и многие страницыСеменовским припахивают плацем.Так вот когда мы вздумали родитьсяИ, безошибочно отмерив время,Чтоб ничего не пропустить из зрелищНевиданных, простились с небытьем.
3 сентября 1940
Ленинград
1942
Ташкент
Октябрь 1943
Ташкент
Памяти Вали
И все, кого сердце мое не забудет,Но кого нигде почему-то нет…И страшные дети, которым не будет,Которым не будет двадцать лет,А было восемь, а девять было.А было… Довольно, не мучь себя.И все, кого ты вправду любила.Живыми останутся для тебя.
6 ноября 1943
Три осени
Мне летние просто невнятны улыбки,И тайны в зиме не найду,Но я наблюдала почти без ошибкиТри осени в каждом году.
И первая – праздничный беспорядокВчерашнему лету назло,И листья летят, словно клочья тетрадок,И запах дымка так ладанно-сладок,Все влажно, пестро и светло.
И первыми в танец вступают березы,Накинув сквозной убор,Стряхнув второпях мимолетные слезыНа соседку через забор.
Но эта бывает – чуть начата повесть.Секунда, минута – и вотПриходит вторая, бесстрастна,как совесть,Мрачна, как воздушный налет.Все кажутся сразу бледнее и старше,Разграблен летний уют,И труб золотых отдаленные маршиВ пахучем тумане плывут…И в волнах холодных его фимиамаЗакрыта высокая твердь,Но ветер рванул, распахнулось —и прямоВсем стало понятно: кончается драма,И это не третья осень, а смерть.
6 ноября 1943
Ташкент
И в памяти, словно в узорной укладке…
И в памяти, словно в узорной укладке:Седая улыбка всезнающих уст.Могильной чалмы благородные складки.И царственный карлик – гранатовый куст.
16 января 1944
Послесловие
…Последнюю и высшую наградуМое молчанье – отдаюВеликомученикуЛенинграду.
16 января 1944
Ташкент
Измена
Не оттого, что зеркало разбилось,Не оттого, что ветер выл в трубе,Не оттого, что в мысли о тебеУже чужое что-то просочилось.Не оттого, совсем не оттогоЯ на пороге встретила его.
22 февраля 1944
7 января 1944 года
И в ночи январской беззвездной,Сам дивясь небывалой судьбе,Возвращенный из смертной бездныЛенинград салютует себе.
2 марта 1944
Inтerieur
Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыниНа краешке окна, и духота кругом,Когда закрыта дверь, и заколдован домВоздушной веткой голубых глициний,И в чашке глиняной холодная вода,И полотенца снег, и свечка восковаяГорит, как в детстве, мотыльков сзывая,Грохочет тишина, моих не слыша слов, —Тогда из черноты рембрандтовских угловСклубится что-то вдруг и спрячется туда же,Но я не встрепенусь, не испугаюсь даже…Здесь одиночество меня поймало в сети.Хозяйкин черный кот глядит, как глазстолетий,И в зеркале двойник не хочет мне помочь.Я буду сладко спать. Спокойной ночи, ночь.
28 марта 1944
Ташкент
De profundis… Мое поколенье…
De profundis… [48] Мое поколеньеМало меду вкусило. И вотТолько ветер гудит в отдаленье,Только память о мертвых поет.Наше было не кончено дело,Наши были часы сочтены,До желанного водораздела,До вершины великой весны,До неистового цветеньяОставалось лишь раз вздохнуть…Две войны, мое поколенье,Освещали твой страшный путь.
23 марта 1944
Ташкент
Справа раскинулись пустыри…
Справа раскинулись пустыри,С древней, как мир, полоской зари,
Слева, как виселицы, фонари.Раз, два, три…
А над всем еще галочий крикИ помертвелого месяца ликСовсем ни к чему возник.
Это – из жизни не той и не той,Это – когда будет век золотой,
Это – когда окончится бой,Это – когда я встречусь с тобой.
29 апреля 1944
Ташкент
До мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А еще узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела.
Анна Ахматова.
«Коротко о себе»
* * *…В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную радостных надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград.
Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою с ним встречу в прозе. Тогда же возникли очерки «Три сирени» и «В гостях у смерти» – последнее о чтении стихов на фронте в Териоках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи – я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я, конечно, не верила. Позвала Зощенку. Он велел кое-что убрать и сказал, что с остальным согласен. Я была рада. Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом.
Анна Ахматова.
«Коротко о себе»
