Кинокефал - Ольга Сураоса
– Что с вами, герр Бонифац? – герр Тот и Коди обеспокоенно смотрели на меня. – Вам не здоровится?
– Всё хорошо, – уверенным жестом сбросил наваждение с лица. – Через сколько у нас отправление?
Коди деловито посмотрел на часы:– Через два пятнадцать.
– Раза три успеем позавтракать, – развалился в кресле Мико.
– Или один раз позавтракать и прокатиться на унуколесе по парку, – бодро предложил неугомонный Коди.
– А что, дельная мысль, – встрепенулся Бордерович.
– Такие прогулки не для меня, – отказался Тот, – я, пожалуй, дождусь оговоренного времени здесь.
Коди с Мико обратили взоры ко мне.
– Если герр Тот не возражает, то составлю ему компанию, – ответил я на их немой вопрос.
– Что ж, кто бы сомневался, – фыркнул Мико, и Абель Тот неодобрительно посмотрел на него.
– Герр Бонифац, – продолжал Бордерович, не обращая внимания на витавшую в воздухе укоризну своего дяди, – расскажите о себе. А то даже Коди о вас ничего не знает.
– Мы лишь недавно познакомились, и герр Бонифац не обязан… – пробормотал Коди, прижимая от крайней неловкости уши. Мико беззастенчиво отмахнулся от его реплик.
– Коди – будущий филолог из Капстада, дядюшка Тот – тканевый фабрикант и мисторик-любитель, я – будущий студент непонятно какого профиля, и оба мы из Северной Киммерии. А вы кто такой?
Предощущая возмущение Абеля Тота, поспешил ответить:
– Я из города Штрумфа, тоже Северной Киммерии. А служба моя заключается в управлении домом оставшихся без хозяев синов, где их дрессируют и пристраивают к новым хозяевам.
Все трое выразили уважение. Даже герр Тот перестал сердиться на Мико.
– Мне бы хотелось завести себе сина. Жаль только, что с ним не покатаешься по миру.
– Ну почему нет, – подбодрил Коди герр Абель. – Почти во всех отелях есть отдельные номера для постояльцев с животными.
– Ни разу не видел бродячего сина. Много ли их бездомных вообще? – развернулся ко мне вполоборота Мико.
– Преимущественно к нам приносит синов несостоявшиеся хозяева. Бродячих действительно не так много. Благо сознательных нус значительно больше, а такие хорошенько подумают, прежде чем заводить питомца.
Разговоры о службе вызвали тёплые воспоминания. Дело, которым я занимался, вправду представляло ценность. Мысли мои всколыхнули эфир, тут же отразившись в словах Мико:
– Хорошая у вас служба, – в его голосе явственно прозвучали ноты симпатии. – А на кого вы учились, чтобы заниматься синами?
– Мико, – Абель Тот вновь с укоризной глянул на своего подопечного, – твои предпочтения сменяются с эфирической скоростью. Пора подходить более серьёзно к своему выбору.
– Вообще-то, я на полном серьёзе, – Мико вновь освободил глаза от чёлки. – Я ко всему подхожу серьёзно, хотя ко многому и не стоило бы.
Вспомнилась поданная юношей заявка. Здесь Бордерович впрямь был настроен решительно. Нужно ли вмешиваться в его решения, будь то даже по просьбе его дяди? Или снова положиться на чутьё? От мыслей отвлёк служитель консервиса. Заказав по блюду, мы через непродолжительное время приступили к завтраку, не прерывая начатой беседы. Разговоры перетекли от домашних питомцев и профессиональных навыков к погодным расписаниям в разных частях Каллиопы. Коди с Мико так и не покинули нас, и целых два часа три поколения общались непринужденно и приятно. Время пролетело незаметно. Ближе к началу предстоящей экскурсии, мы разошлись по комнатам, чтобы привести себя в порядок. Я, памятуя о предупреждении герр Тота и Мико насчёт возможной прохлады на открытой воде, надел поверх рубашки дорожный пиджак, в котором, собственно, прилетел в Арту. Проверив карманы, натолкнулся на маску, оставленную девочкой в дирижабле. Поддавшись порыву сентиментальности, оставил её там же (в кармане у сердца) и, приложив руку к груди, послушал, как шуршит бумага под тканью. От ладони тут же разлилось непонятно откуда взявшееся тепло, заставив резко отдёрнуть руку.
«Что же это?»
Поспешным движением сняв пиджак, полностью осмотрел потайной карман, повертел в пальцах маску. Ничего. Успокоившись, прислушался к ощущениям. Тёплое покалывание в ладони не было дискомфортным, а даже, наоборот, приятным. Что бы это ни было, ничего плохого оно не несло, и, положив маску обратно, я снова надел пиджак. Приятное тепло ощутимо разлилось от кармана к сердцу, что, без сомнения, прояснило – маска играла роль резонатора.
– Вот же проделки эфира! – в голос воскликнул я, стараясь переварить неизвестную мне техническую мысль. – Из какой же бумаги она сделана?
Часы отстукивали полдень. Надо было поторапливаться. Закрыл шкаф и сложил кошелёк с документами в портмоне. Перед выходом из номера я снова коснулся пальцами тёплого резонатора – маски. Что ж, придётся и эту загадку отложить на потом.
– Как хорошо, вы пришли! Я уже был готов идти за вами, – искренняя радость Коди при виде меня (несмотря на то, что мы разошлись не более двадцати минут назад) заставила всколыхнуть нехорошие мысли о чрезмерной опеке герр Риджем ближнего. Но, скорее всего, я просто к такому не привык.
– Всё равно дирижабль без герр Добермана и без кого-либо ещё не улетит, – успокоил Мико, поправляя ремень на плече от внушительного размера сумки-тоут.
– Однако лучше не опаздывать, – обеспокоено бросил Коди, первым сбежав по лестнице. Обернувшись и увидев, что мы не торопимся, он в нетерпении посмотрел на часы.
– Господа, вы идёте?
– У нас достаточно времени, – усмирил пыл торопыги Мико, неспешно преодолевая ступеньку за ступенькой, – не стоит бежать, Коди.
– А где герр Абель? Мы разве не будем его ждать?
– Вы разве не чуете? – лукаво улыбнулся Мико. – Он раньше нас с вами прошёл здесь и, вероятно, уже у площадки дирижабля.
– Чувствуется пергаментный запах, да, – принюхавшись, закивал я. – Но почему он вышел так рано?
– У него больные ноги, – нехотя ответил Мико уже без улыбки. – Быстро ходить не может.
– Понятно.
Припомнился утренний ответ герр Тота насчёт прогулки. Вот почему в нём чувствовалась грусть.
– Чего это ты набрал там такого? Зачем тебе такой груз?
Коди, недовольный нашей неторопливостью, сердито покосился на увесистую сумку Мико.
– Это балласт для сброса с аэростата.
– Если бы не аромат твоей шутки, то я бы поверил, – улыбнулся Коди, переставая сердиться. – От тебя всего можно ожидать.
– Вот это верно! – вдруг оживился юноша. – От дальних экскурсий тоже можно ждать чего угодно, поэтому лучше быть готовым ко всему.
– Тебе сколько лет? Откуда такая запасливость? – рассмеялся Коди.
– Это тебя герр Тот надоумил? – с улыбкой поинтересовался я.
– Нет, – покачал головой Мико, в который раз поправляя ремень на плече, – это я сам.
Дорога до аэростатной площадки была недолгой, намного ближе, чем путь до павильона колесниц. Эта внутренняя площадка взлёта была в разы меньше той, главной, на которую нас привезли, да и дирижаблей на ней оказалось всего три. Размерами они были крохотные – сидячих мест не больше, чем в экскурсионной колеснице, потому, помимо нашей компании, пассажиров было всего двое, тоже чистых кинокефалов – молодая фрау с короткой серой шерстью и полустоячими ушками, да господин средних лет с примечательной перцовой бородой остевых волос. Над тем, что на экскурсию собрались одни кинокефалы, не преминул подшутить Мико, мол: «каллиопские кинокефалы делают высадку к артскому столпу».
Герр Абель уже ждал нас в кресле. Рассевшись по местам, мы ещё около пятнадцати минут провели в ожидании конца технического осмотра аэростата. Мико не упустил возможности и здесь вставить свою лепту, осветив Коди всю бессмысленность какой-либо спешки. Однако герр Ридж не думал сдаваться, подкрепляя свою точку зрения тем, что «лучше поспешить, чем опоздать». Под такие незатейливые дебаты наш дирижабль, набрав высоту, неспешно поплыл над сверкающим белизной «Империалом» в сторону гор.
Прекрасное чувство полёта вновь охватило целиком. В маленьком пространстве дирижабля, казалось, достаточно открыть окно и протянуть руку, как станет возможным дотронуться до небесной пушистости, и Ихтис светил прямо в лицо, возводя эйфорию до невозможности, а внутри грела сердце маленькая детская маска… Но, видно, ничто не вечно. Полёт, не успев начаться, стремительно завершился. Далёкие горы, наблюдаемые из окон отеля, оказались не такими уж
