Mittelreich - Йозеф Бирбихлер
Не так-то просто было выбрать подходящий день для юбилея. Несколько лет назад и без того богатый на праздники месяц пополнился еще одной знаменательной датой – семнадцатым июня, – призванной раз в год напоминать людям, живущим на земле свободной демократии, о произволе властей в другом государстве. Оргкомитет, который годом ранее начал планировать юбилейные торжества, столкнулся с нелегкой задачей.
– По моим расчетам деревня была основана двенадцатого июня, – возразил историк бургомистру, который предложил праздновать семнадцатого июня, в воскресенье, чтобы не отрывать крестьян от сенокоса новыми торжествами, когда в разгар страды и без того много церковных праздников.
– Я никоим образом не хочу проявить неуважение к церкви, – добавил бургомистр, обращаясь к пастору, который сидел на углу стола, демонстрируя тем самым скромность, приветливо улыбался и все время кивал.
– Каждый праздник есть благодарность Богу, – ответил пастор, – мы должны быть благодарны Матери Церкви, что она всякий раз берет нас за руку и дает возможность выразить эту благодарность.
– Семнадцатого июня никак нельзя, – тут же выступил старший учитель Харих, – это же День немецкого единства. В каком свете предстанет муниципалитет, если мы в такой значимый для страны день займемся чисто деревенскими, так сказать, провинциальными делами.
– Проклятье! – выругался бургомистр. – Совсем забыл про этот идиотский день единства.
Известный фотограф заметил, что некий репортер местной газеты, который тоже присутствовал на тайном заседании в усадьбе на озере, хотя его никто не приглашал, сразу после этого замечания бургомистра усердно застрочил что-то в блокноте. Фотограф обратился к нему и сказал, что прозвучавшие высказывания не предназначены для общественности и не мог бы господин репортер, хоть это и слишком громкое именование, немедленно покинуть помещение, иначе его присутствие будет рассматриваться как нарушение неприкосновенности жилища.
Репортер взял карандаш и блокнот на спирали, встал и направился к двери. Около нее он обернулся, посмотрел фотографу в глаза и сказал:
– Господин Хуберман, зайдите ко мне на днях, расскажу вам кое-что про вашу жену.
И, ничего не объясняя, вышел.
В комнате повисло неловкое молчание. Пастор уже не кивал, но продолжал улыбаться и пытался понять, что скрывается за словами репортера. Историк, склонившись над диаграммой, искал другие варианты для дня торжества. Учитель делал вид, будто ничего не слышал, и шепотом объяснял бургомистру, что именно празднуется семнадцатого июня. Тот, однако, не слушал его и с беззастенчивым любопытством смотрел на Хубермана, ожидая, скажет ли он что-нибудь. Хуберман застывшим взглядом смотрел через окно на озеро, хотя озера не было видно, заседание комитета проходило вечером, весна только началась, дни стояли короткие, а летнее время еще не ввели, об этом только подумывали. Пока Хуберман смотрел в темноту, для него прояснились некоторые нестыковки в поведении его жены за последние месяцы, и он хотел продумать ясные и убедительные слова, прежде чем высказываться в этом кругу.
Хуберман работал модным фотографом в газете нового типа, которая именовала себя иллюстрированным журналом, была на рынке несколько лет и могла похвастаться постоянно растущими тиражами. В ней писали о людях, которые прославились благодаря профессии – о политиках, спортсменах, актерах, – аристократическому происхождению или даже громким убийствам и мошенничеству в крупных размерах. К статьям обязательно прилагались фотографии большого формата, на которых герои статьи были запечатлены в приватной обстановке или на общественных мероприятиях. В подобных изданиях статьи были, как правило, бесцеремонны, и репортеры, писавшие или иллюстрировавшие их, не стеснялись в выражениях. Неудивительно, что Хуберман, поразмыслив некоторое время, заявил:
– Нет, ну вы только посмотрите! Старая манда! Я так и думал, что она с кем-то трахается, последние недели у нее такой вид и запах – точно сука в течке. Мне насрать. Я обойдусь без этого засохшего куска дерьма. Но Бруку, репортеру, я припомню его поганые сплетни. Он мне за это заплатит!
Хозяин усадьбы, который, можно сказать, трусливо сбежал из комнаты, чтобы, по его словам, быстренько посмотреть в кухне, который час, не присутствовал при словесных нападках Хубермана на жену и репортера, летописец здесь вынужден полагаться на рассказ Виктора. Этим весенним вечером он сидел на каменном порожке у дома с уличной стороны под приоткрытым окном комнаты для посетителей и прислушивался к разговору, выполняя с недавних пор поставленную себе задачу быть в курсе всех личных и общественных событий в деревне. Впрочем, если бы даже хозяин присутствовал, было бы мало прока: как ему, учитывая специфические выражения Хубермана, пересказывать все жене и сестрам? Повторить дословно? Он наверняка столкнулся бы с незнанием некоторых понятий, а то и с возмущением сестер, они бы уж точно поняли слова про высохший кусок и суку в течке, а жена Хубермана была у них в почете и считалась благородной дамой. Она выращивала редкие розы, как и Голубка, и это стало основой общения. Таких гадких слов, пусть даже произнесенных мужем и не до конца понятных, они бы не потерпели.
На другой день в «Зеештадтском курьере», региональном приложении мюнхенской газеты, появилось сообщение: «Известный фотограф иллюстрированного журнала поддерживает подрывающие единство и согласие высказывания мелкого деревенского бургомистра». Под статьей, содержавшей некоторые подробности, значилось имя автора: Детлеф Брук.
Бургомистр, как председатель регионального отделения правящей в Баварии христианской партии, позвонил в редакцию и в крепких выражениях обратился с жалобой. Его оскорбило не то, что в статье ему приписали недостаточное понимание значения нового национального праздника, а то, что его низвели до уровня мелкого деревенского бургомистра. Он был возмущен. Если главный редактор не положит конец проискам грязного писаки – лаял бургомистр в трубку, – он использует знакомство с вождем (это слово никак не выходило у него из головы, поэтому все время слетало с языка) самой крупной в стране партии. У того наверняка есть хорошие знакомые в главной
