Пантелеймон Романов - Русь (Часть 2)
Мелькнет под горой у ключа старая покривившаяся часовенка, простучит под копытами бревенчатый мостик, медленно протянется сонная деревенская улица с журавлем над колодцем, и пойдут опять стелиться и мелькать бесконечные поля в синевато-туманном просторе.
Федюков только на десятой версте вдруг вспомнил, что он вчера еще должен был попасть домой с винами и закусками для родственников жены, а вместо этого с раскалывающейся головой, без вина и без закусок едет совсем в противоположную сторону.
- Валентин... а ведь получилось-то черт знает что, - сказал он.
- Почему черт знает что? - спросил Валентин, смотревший на расстилавшиеся по сторо-нам дороги виды.
- Мало того, что я оскандалился, они там, наверное, беспокоятся, думают, что со мной случилось что-нибудь ужасное. Жена, как нервный человек, всегда рисует себе ужасы, которых нет.
- Да, твое положение незавидное, - рассеянно ответил Валентин, продолжая смотреть вдаль. - И прибавил: - Я хотел бы лет через триста снова проехать по этой дороге. Человек никогда не должен порывать связи с своей родиной-землей. И приятно, пожалуй, было бы увидеть те же овражки, дубки, большие дороги... Ничто не изменится.
- Изменится строй жизни и сам человек, который к тому времени окончательно победит природу, - сказал Федюков. - Будут какие-нибудь поезда-молнии, машины.
- Победить природу... - повторил рассеянно Валентин. - Если бы муравьи изобрели способ перетаскивать мертвых мух и прочий свой провиант в миллион раз скорее, чем они делают это сейчас, едва ли можно было бы сказать, что они победили природу.
- Ну, милый мой, нельзя же царя природы сравнивать с муравьями. Ты чудак, Валентин! - возразил, рассмеявшись, Федюков.
- Царя природы?.. Да, это верно, - согласился Валентин и прибавил: - А тебе придется соврать что-нибудь жене-то, да и пустые бутылки лучше выбрось здесь.
Федюков испуганно оглянулся на свою коляску, где ехали пустые бутылки, и замолчал.
Митенька Воейков, тихо сидевший в уголке коляски, с новым чувством смотрел на придо-рожный кустарник с мокрыми листьями, на подернутое сероватой дымкой утреннее небо и дымы рассеянных вдали деревень.
Он думал о том, как хорошо среди полей в это раннее ясное утро, когда все грехи и ошибки прошлой жизни сброшены и переродившаяся душа с новой радостью как бы возвращается к своей настоящей жизни, о которой она забыла.
Митеньке неприятно было воспоминание о Кэт, о Татьяне. Но приятно было вспомнить в этом перерожденном состоянии об Ирине. Теперь, в этой новой жизни, ему будет с чем подойти к ней. И мысль об этой девушке в такое раннее утро, среди дремлющих в утренней тишине полей, была особенно приятна. Она ждала сильного духом мужчину, твердого определенностью своего внутреннего пути. Она и найдет его...
Сонный Ларька с соломой в волосах покачивался и клевал носом на толчках, сидя высоко на козлах.
Это было хорошо.
Три экипажа среди утреннего безлюдья и тишины ехали по большой дороге неизвестно куда с полусонными седоками, у которых еще шумело в головах.
И это тоже было хорошо.
А когда взошедшее солнце заиграло росой на траве и мокрых кустах, когда впереди синей полосой сверкнула в белом тумане река и лошади, фыркая, быстро понеслись навстречу потяну-вшему от реки ветерку, - тогда стало еще лучше...
Митенька в последнее время почувствовал незнакомое ему раньше наслаждение безвольно колесить по незнакомым большим и проселочным дорогам, провожать безразличным взглядом бредущих с палочками пешеходов, богомольцев, нищих - весь этот серый, убогий люд, кото-рый бредет по дорогам необъятной Руси, томимый вечной нуждой или ненасытным голодом душевным, - смотреть и ждать, ждать и смотреть с безотчетной надеждой и волнением на необъятный горизонт...
Есть в русской душе извечное неутолимое стремление к неизвестным далям и бесконеч-ному простору, не имеющему никаких границ.
Есть тоскливая любовь к родным унылым дорогам, извивающимся среди бедных полей и побуревшего от осенних дождей жнивья, точно живет в душе тайная надежда, что они выведут от жизни убогой и грязной на новый, невиданный миром путь...
Вдруг навстречу со стороны города показался мчавшийся экипаж. Когда он поравнялся с приятелями, они увидели в нем дворянина в куцем пиджачке.
Он не успел остановить кучера и только, весь завернувшись назад, крикнул:
- Читали?.. На Востоке скоро загрохочут пушки!..
- Слава богу! - воскликнул Федюков.
Конец второй части
