0,5 - Валерий Александрович Шпякин
– Такой же, как мы, только поопытней, – предположил Андрей.
– А вот ни фига! Вполне возможно, что он. – Костя ткнул пальцем в высокого мужчину, медленно шедшего по противоположной стороне пустыря с животным, имевшим когда-то общего предка с волками, на поводке. Казалось, что наоборот, это собака тащит вперед безучастного своего владельца. – Он, может, делал. Тут, ваще, кто только не замешан.
Андрей задумался.
И правда, ведь это просто стереотип, что в России наркотики употребляет молодежь: репортажи по телевизору, мемы «Вконтакте», сленг тоже кажется подростковым. Есть же и те, кто еще в восьмидесятых несистематически употреблял, а значит, хорошо знаком с этой сферой. А если такой человек был в теме всегда? Застал всю историю развития наркобизнеса на собственном опыте? Такие люди знают гораздо больше, чем сопляки, обитающие в даркнете. Да и вообще, в стране кризис, обложили гады со всех сторон санкциями, деньги каждому необходимы. Вспомнился и мужик, о котором рассказывал Костя, – тот, что вес забирал в подъезде Ёзы, а вот Костя припомнил другое.
– Помню, был случай, мы тогда ваще малыми были, – неспешно начал он, – в районе деревни жил мужик. Его вроде как смотрящим поставили, и все нормально было, но он начал спустя какое-то время борзеть: деньги с людей тряс, бегунков отправлял, когда кто-нибудь звонил и хотел вырубить. Полный сервис, короче. Коттедж здоровый построил, ездил на темно-синей «бэхе», а потом на «гелике», помнишь?
– Не-а. – Андрей помотал головой. В детстве все крутыми машинами восхищались, а его как-то обошло стороной.
– Участковый типа в доле был. Жалобы если какие-то поступали – заявления терялись. А потом кому-то, видать, сильно надоело это все, и он решил достучаться куда надо. Сразу приехали ФСКН, или как их тогда называли, не знаю, – пожал плечами, – ОМОН, милиция. Половина поселка сбежалась посмотреть. Мы с Лехой тоже на великах прикатили позырить, когда услышали, но там такой забор, что ни хрена не видно. Ну а потом начали рассказывать. Короче, они приехали, скрутили мужика, стали обыск делать. Коттедж – на тещу записан, машины нет, во дворе только «Волга» ржавая. Они уже думали, что ошиблись, но в сарай заглянули, а там погреб. И говорят, охуели просто. – Костя замолчал, нагнетая и ожидая реакции Андрея.
– Ну?
– У него там пять двадцатилитровых бутылей было бошкой под завязку забитых. И все по науке: своя оранжерея, кустики, лампы, обогреватели. Я ваще не понимаю, зачем он выращивал, если у него такой вес был – это явно не из его урожая. – Он чуть ли не облизывался от зависти. – На это весь город можно было накуривать неделю.
– И что стало-то?
– Ну, говорят, ствол еще нашли. Его закрыли, но он уже вышел. Лет восемь, может, прошло. В доме, кстати, теперь какой-то мусор живет, ы-ы-ы, – загоготал Костя.
– Как в сериале энтэвэшном.
– Да-а-а, а сейчас на районе вообще строго все, – погрустнел вмиг он.
– В смысле? – Бандитские разборки Андрея никогда не интересовали.
– Ну, есть такой мужик, Никелем зовут, слышал? У них вроде как банда. – Он замялся, выбирая подходящее слово. Слишком уж оно старомодное, выдранное из фильмов про итальянскую мафию. – Они у киоска все время трутся, это кого-то из них. И они типа крышуют всю наркоту.
– В смысле, сами барыжат?
– Ну… Не совсем. Ты когда в армии был, тут вообще жесть началась: в любой подъезд заходишь, а там на этаже «буль» лежит забитый, прямо на батарее или за мусоропроводом, кури не хочу. И им предъявили те, кто постарше, что так нельзя. Раз район ваш, вот и держите его в порядке. Они и взялись.
– Как?
– Ну, увидят тебя ушлепанного – заплатишь десятку, второй раз на глаза попадешься – сломают руку и пятнадцать. Увидят третий… Третьего пока не было ни у кого.
– Убивать же не будут, – закончил за Костю Андрей.
– Да не, гонишь, что ли. Не отморозки же. Сами, кстати, они курят. Я как-то раз с двумя из них в бане у кореша праздновал день рождения, так они паровоз за паровозом пускали, но только натур.
Андрей не знал, что ответить на все это, поэтому просто продолжал идти молча, разглядывая землю, и тоже на минуту метнулся в сторону, чтобы оставить посылочку. Опасаться стоит не только полиции и добропорядочных граждан, которым делать нехуй. Остерегаться нужно вот таких местных царьков, которые за двойные стандарты обеими руками.
Два календаря на кухне поменять, и порядки в этой банде тоже переменятся: кто-то подсядет на меф, затянет второго, и употреблять несистематически начнут почти все. Только двое окажутся в стороне. За каких-то полгода наркотики станут обыденностью в их строю, вся эта братия превратится в рядовых потребителей, на которых очень многие продолжат таить обиду. Выместят. Достанется каждому. Залезут в долги, потому что в большой компании кристаллы кончаются быстро. Один сдохнет, начав загонять в вену. Другой опустится до общения с самыми темными маргиналами, за пару месяцев сам превратится в одного из них. Остальные еще останутся похожими на людей. Последний киоск на районе закроется, будет изрисован, обоссан, а затем и сожжен холодной октябрьской ночью ради шутки местной детворой.
Когда работали вместе, то фасовка проходила быстро: сначала взвешивали россыпь, ложкой заталкивая ее в зип-лок, затем меф. Два пакетика укладывались в один, и уже его обматывали черной изолентой. Если оператор давал задание сделать разные по весу закладки, цвет оболочки менялся на другой. Все это тонуло в карманах.
Курить Костя не переставал. Андрей подозревал, что каждый раз после того, как работа была закончена, он держал курс на квартиру к Ёзе и упарывался там вместе с ним. Лишний вес имелся всегда – с каждой партии как минимум несколько грамм миксов и совсем немного порошка. Андрею все это было нисколечко не нужно, хоть друг всегда честно предлагал поделить. Огрызков им наверняка хватало, чтобы устраивать себе отдых, а иногда и подключать еще кого-то к таким посиделкам. Но чаще всего они кутили только вдвоем, жадничая драгоценностью: в темной комнате что-то транслировал маленький рябящий телевизор, и два тела перед ним были погружены в сон. Всю ночь передачи сменяли друг друга, актеры тужились, но не добивались внимания спящих зрителей. Квартира еще сильнее промерзала. Ёза немного отходил, разжигал огонь в печи. Становилось малость теплее, но сквозняки быстро возвращали все на свои места, и тогда он укрывался грязным одеялом, не снимая верхней одежды и обуви.
