Прикосновение к Николь - Максим Эдуардович Шарапов
После того как она узнала о роли Феликса в ее судьбе, внутренняя связь с этим мужчиной, существовавшая долгие годы, оборвалась. Она многое могла бы ему простить: увлечения другими женщинами, игры в разведку. Но Феликс использовал ее доверие, втянул в опасную комбинацию, сделал марионеткой в чужих руках. Предательство не имеет срока давности.
Николь допила воду. Свою миссию здесь она уже выполнила. Взяла со стола сумочку и, пробираясь через шумных участников форума, не спеша пошла к выходу из конгресс-центра. За ней двинулись два рослых парня.
Когда на парижской мостовой Миша умер на ее руках, весь громадный мир вокруг мгновенно съежился в одну точку. Полицейские оттеснили людей, и Николь, словно досматривая фильм про чужую жизнь, наблюдала со стороны, как врачи пытались реанимировать ее любимого мужчину. Смуглый доктор поднялся с коленей, покачал головой. Потом тело Миши положили на носилки, погрузили в медицинский микроавтобус и увезли.
Николь осталась одна. Она не понимала, что делать, куда идти, кому звонить, но точно знала – в прежней жизни остаться невозможно. Они вместе с Михаилом мечтали из нее сбежать, и Николь не могла нарушить их последнего общего желания.
Некоторое время Николь бесцельно бродила по периферийным парижским улочкам, пытаясь соединить в логическую цепочку размякшие мысли. В Россию не отпустят. У нее в голове хранилась секретная информация, которую нельзя вывозить за границу. Но про случайную гибель Михаила ее кураторы могут не узнать еще несколько часов. Его смерть никак не вписывалась в их планы. Значит, у нее есть фора, и она должна ее использовать. Николь нащупала в кармане паспорта, переданные Пьером.
– Домой или в офис? – один из охранников открыл дверь служебного автомобиля.
Николь на секунду задумалась:
– На Патриаршие. Хочу прогуляться.
За последние полгода она уже трижды заходила в музей Булгакова на Садовом кольце. Разглядывала «в нехорошей квартире» экспонаты, тайком гладила черного кота. Представляла себе Михаила музейщиком. Страшная, парализующая душу боль от потери любимого человека постепенно перерождалась в наполнявшую Николь живую энергию. Она вместе с Мишей гуляла на Патриарших, по Бульварному кольцу, в живописных московских переулках. Обедала в ресторанчиках, где он заказывал себе борщ или пельмени. Разглядывала родной, почти незнакомый город его глазами.
Николь спустилась к воде Патриаршего пруда. В теплый апрельский день на его поверхности еще держались льдины. Между ними плавали сине-зеленые утки. Заметив на берегу Николь, они устремились к ней, надеясь на угощение. Девушка открыла сумочку и достала завернутую в салфетку булку, которую тихонько стащила с фуршета. Она бросала птицам маленькие кусочки и улыбалась. Впервые в своей жизни Николь ощущала удивительную радость возрождения после долгой зимы.
Мишу похоронили на Троекуровском кладбище. Коля Зарин выхлопотал для своего друга место в престижном некрополе, где лежали генералы, академики, политики. Теперь среди них появилась могила человека без званий и наград, заступившегося за незнакомую французскую девушку.
Булка закончилась. Николь отряхнула руки и присела на скамейку.
Блуждая в парижских переулках, она неожиданно осознала, что Михаил подарил ей не только любовь к себе. Открывшееся Николь чувство изменило отношение к Родине, мирозданию, Богу.
Через час после смерти Миши Николь заглянула в дешевую парикмахерскую для мигрантов и вышла из нее с короткой стрижкой. Сняла в банкомате все деньги со своей карты и выбросила ее в решетку канализации.
По чужому паспорту арендовала простенький автомобиль и поздно вечером, когда уже совсем стемнело, пересекла административную границу Германии. Потом поездом, с несколькими пересадками, добралась до Литвы. Купила за наличные трехдневный автобусный тур в Беларусь, получила краткосрочную визу, а в Минске, не прощаясь, отстала от своей экскурсионной группы. Через несколько дней она уже была в Москве.
Здесь она отыскала старинного отцовского приятеля, среди учеников которого нашлось немало высокопоставленных людей. Через них Николь вышла на спецслужбы, где откровенно рассказала свою историю про вербовку, интерес чужой разведки к Зарину, знакомство с Михаилом. Передала последние слова Миши о Реми. К ней долго присматривались, проверяли, а когда поверили, подарили квартиру в закрытом подмосковном поселке, познакомили с Зариным и попросили подыграть в одном деликатном деле.
Николь не интересовали чужие тайные, сверхсекретные технологии, перспективы энергетической революции. Но ради этого погиб ее мужчина, и в память о нем Николь согласилась. Если она сможет помочь Зарину понять что-то новое о Вселенной, пусть. Ей не жалко!
Николь погладила свой живот. Энергия их любви с Мишей продолжалась в общем ребенке. Николь уже знала: у них будет девочка, которую она назовет Мишель.
Приступ прошел. Реми умылся холодной водой и вышел на улицу. Надо было что-то поесть. Последние месяцы он жил в центре Страсбурга в квартире, доставшейся от родителей. С работы его уволили, деньги почти закончились, но Реми это уже не волновало.
Он выбрал кафе на берегу канала, где столики прятались под кроной огромного платана. Его толстые ветки казались мертвыми, но Реми знал: по старому стволу великана уже движется весенний сок, который скоро брызнет молодой листвой. Жаль, что он этого не увидит.
– Добрый вечер! – официант положил на столик меню.
Реми открыл затертую коричневую папку. Внутри лежала фотография, с которой смотрел на него улыбающийся мужчина лет тридцати пяти. Реми пытался вспомнить, где уже видел этого человека. Студенческий приятель, бывший коллега по работе, случайный знакомый… Память начинала стираться. Да, случайный. Они встречались в Риме. Это русский физик Николай Зарин.
– Здравствуйте! – девушка протянула меню. – А-а, вам уже принесли! Что-нибудь выбрали?
– Еще нет.
– Хорошо. Я подойду позже.
Реми перевернул фото. На обратной стороне шариковой ручкой был выведен номер мобильного. До Зарина, о встрече с котором он мечтал последние годы, оставался всего один телефонный звонок. Реми оглянулся по сторонам, пытаясь отыскать человека, который принес меню с фотографией, но никого не узнал.
В юности Реми казалось, что возможности человеческого мозга безграничны. Нужно только захотеть, сосредоточиться, и мироздание будет разгадано! Но постепенно, несмотря на успехи в науке, эта иллюзия выветривалась. Реми начинал понимать, что даже самые гениальные люди открывают только то, о чем разрешает догадаться Бог.
После римского разговора с Зариным Реми накрыло озарение. Он вдруг опять почувствовал неистощимую силу своего сознания, которое способно помочь гению устроить мировую сенсацию. Опасаясь утечки, Реми не доверял свою мысль ни бумаге, ни электронным устройствам. Он все пытался найти русского физика, интересуясь им даже у случайных людей. Но выйти на Зарина ему так и не удалось, а попытки поделиться своими сумасшедшими идеями с
