Прикосновение к Николь - Максим Эдуардович Шарапов
– Я согласна! – быстро ответила Бьянка.
– А нельзя мне заменить Карла? – поинтересовался Артур.
– С вами целоваться неинтересно! – засмеялась Бьянка.
– Неужели я такой старый?
– Не поэтому! Карлу целоваться с женщинами нельзя!
– Пусть этот поцелуй будет наказанием за мои грехи! – кардинал смиренно опустил глаза.
– Карл хорошо устроился, – пробурчал Джозеф. – Выиграет – молодец! Проиграет – получит поцелуй хорошенькой женщины. А потом сам себе этот грешок и отпустит.
За столом засмеялись. Феликс даже закашлялся:
– Карл у нас хитрый политик!
– И все-таки, – Артур вытирал салфеткой прослезившиеся глаза, – давайте перейдем к доказательствам.
– Начнем с простого, – Карл сел поудобнее. – Бог и дьявол. Ангелы и бесы. Они постоянно противоборствуют между собой, но победить никто не может. Михаил, не замечаете вокруг физических близнецов?
– Плюс и минус в электричестве, – Михаил погладил скатерть. – Все волновые излучения, которые распространяются за счет колебаний между крайностями. Между Богом и Дьяволом.
– По идеальной прямой вообще ничего двигаться не может, – улыбнулся Карл. – Энергия возникает между полярностями, поэтому и христианство не могло ограничиться одной силой. Любимый ангел был отвергнут Создателем ради вечного движения.
– Но в природе полюсов, влияющих на движение, значительно больше, – сказал Артур.
– Правильно, – согласился Карл. – Но и в христианстве Дьявол и Бог не одиноки. У них целая свита из демонов и святых. И каждый имеет свое значение и силу.
– Но это же диалектика! – заспорил Джозеф. – Единство и борьба противоположностей!
– Да, только до диалектики философские умы дотянулись через сотни лет после христианства. Я уже не говорю про открытие электричества и магнитных волн.
– Как интересно! – восхитилась Бьянка. – Давайте еще!
– И последние станут первыми, сказал Христос. Слабые и обиженные нередко возносятся на вершины общественных пирамид. Я уверен, каждый из нас замечал вокруг такие метаморфозы. В истории таких примеров тоже много. Вспомнить хотя бы безвестного артиллерийского капитана, который за несколько лет превратился во французского императора. Но этот закон действует не только в человеческом социуме.
– А где еще? – поинтересовалась Бьянка.
– Например, в генетике, – проговорил Михаил, – когда в результате скрещивания слабых особей они вдруг дают потомство, которое становится сильнее прародителей.
– Вы знаете про этот эксперимент? – удивился Карл.
– Я тоже знаю, – признался Артур. – Продолжайте.
– Идея греха и покаяния…
– Это ваша любимая тема! – перебил Карла Джозеф. – Напакостил – покаялся, пожертвовал – иди греши дальше!
– Нельзя прожить, ни разу не ошибившись. Неважно, ходите вы на исповедь или нет. Не почувствовав зла, невозможно оценить и добро. Прощение нужно не церкви, а самому человеку, потому что искреннее раскаяние подталкивает его к познанию мира, выводит личность на новый уровень мыслей. Грех – это нарушение нравственного императива, который, по мысли Канта, подсознательно живет в любом человеке. Своеобразное исключение из божественных правил. Но разве в биологии, химии или физике не бывает отклонений от стандартного поведения хромосом, молекул, атомов? – Карл посмотрел на Артура.
– Да, – кивнул Артур, – таких примеров немало. Всего одна лишняя хромосома в геноме человека – и на свет рождается даун.
– Но исключения, грехи на богословском языке, часто становятся импульсом к открытию новых свойств материи. Сколько великих научных прорывов происходило вопреки устоявшимся правилам? Напомните, Артур.
– Не обязательно, – вздохнул профессор, – об этом даже школьники знают.
– Так и в душе происходит перерождение, если прививка греха ее не убивает.
– Вы еще открытие прививок себе припишите! – возмутился Джозеф.
– Осознанный, искупленный грех – надежное противоядие злу.
– Ладно, – Джозеф выпил вина, – а как насчет второй щеки, которую нужно подставить после первого удара? По-вашему, это тоже реальный закон бытия?
– Разумеется, – спокойно ответил Карл.
– Извини, не верю! – Феликс развел руками. – Что это за нелепая игра в поддавки?! Подставив щеку под хороший удар, можно больше и не подняться.
– Феликс, неужели ты думаешь, что в Библии описывается уличная драка? – кардинал иронично смотрел на своего приятеля. – Тебе разве не приходилось отступать, чтобы потом отыграться и победить? Например, при знакомстве с женщиной.
Феликс опустил глаза и промолчал.
– Эта тема подробно описана у Достоевского, – заметил Михаил.
– В «Идиоте»? – уточнил Артур.
– Да.
– Это все философия, – Джозеф пренебрежительно махнул рукой. – Нам нужны конкретные примеры.
– Вспомните, как работает наша память, – сказал Михаил. – Каждому приходилось терять какую-то мысль в разговоре. Забывать хорошо знакомое имя.
– У меня это постоянно! – засмеялась Бьянка. – Вспоминаешь, мучаешься, и ничего не получается!
– Но стоит ненадолго отвлечься, отступить, и забытое всплывает само собой.
– Точно! – удивилась подруга Феликса. – Но я никогда не думала, что моя забывчивость прописана в Библии!
– Ветка согнулась под снегом не для того, чтобы сломаться, – Карл опять смотрел куда-то вдаль. – Она сбросит его и распрямится. На Востоке использование чужой силы для своих побед давно применяется в некоторых единоборствах. Фундаментальные мысли большинства религий часто перекликаются, потому что законы мироздания едины. И даже непопулярные у массового сознания верования, например, язычество, продолжают оказывать влияние на умы. Можно позабыть открытые ими закономерности, но нельзя их отменить. А чтобы заметить, как сильна иногда слабость, не нужно ехать ни на Восток, ни на Запад. Достаточно просто взглянуть на женщин. Разве они управляют нами не с помощью своей очаровательной слабости?
– С этим не поспоришь, – Феликс взглянул на Николь. – Карл, ты достал из рукава джокер!
– И только за это признание Карл заслужил поцелуй! – сказала Бьянка, поднялась и оставила на щеке кардинала прикосновение своих губ.
– Везет же Карлу! – сказал Артур.
Бьянка наклонилась и поцеловала профессора.
– Я чувствую прилив свежих сил! – заулыбался Артур.
За столом зазвенели бокалы. Официанты подливали вино и меняли тарелки.
– Карл, а почему вы ничего не сказали про дарвинизм? – Джозеф резал сочившийся кровью стейк. – Эта теория объясняет многие законы природы значительно лучше устаревших религий. Вокруг дарвинизма сплотились передовые умы всего человечества, вне зависимости от цвета кожи и религиозных убеждений. Эволюция дала толчок развитию научных направлений, в том числе генетики. Многие вообще считают ее новой религией.
– Претензии эволюции на интеллектуальное лидерство понятны. Она опирается на знания, которые уже проросли сквозь традиционные мировые религии, и пытается их систематизировать. В этом ее сила и привлекательность. Но приносит ли она утешение человеческим душам? Людям нужны не только законы природы, но и сказка о своем спасении. Дарвинизм этого не предлагает, а внутренних противоречий в нем не меньше, чем в Библии. Сам Дарвин считал свою работу только одним из объяснений развития. Это его последователи возвели эволюцию в научный культ, сделали символом свободного мышления, и увлеченные своей верой, на десятилетия перестали замечать все нестыковки теории. А их с каждым днем копится все больше. Эти коллизии стараются не замечать, потому что очень опасно
