Голец Тонмэй - Андрей Васильевич Кривошапкин
– Илкэни, простынешь, заходи в илуму, – раздается голос матери.
– Терпимо, эне, мне не холодно, – невозмутимо откликнулся Илкэни. Еще только появились признаки подкрадывающихся сумерек, он потерял покой. То заходит в илуму, то вскоре выскакивает наружу. Подолгу стоит, присматриваясь в ту сторону, куда утром уехал отец.
– Чего беспокоишься, Илкэни. Отец твой здешние места лучше всех знает. Даже с закрытыми глазами не свернет с тропы, ведущей к нам, – успокаивает сына мать, кода сын зашел в илуму.
– Знаю, эне. Ама сильный… Тем не менее как-то тревожно мне, – тихо отвечает сын.
– Попей это, – Нелтэк протягивает брату кружку, на дне которой немного молока. Брат берет из рук сестры кружку и медленно, смакуя, выпивает холодное оленье молоко.
– Отец утром сказал, что, возможно, задержится… Ты слышал его слова, сын? – спрашивает мать.
– Слышал, эне. Я верю ему, сказал, что вернется. Вот-вот появится, – отвечает сын, пытаясь уловить любой шорох, исходящий от Мойто. Нет, ничего не слышно.
Не выдержав долгого томления, Илкэни снова выходит из илуму.
Стало еще темнее. Вечерняя прохлада ощущается заметно. Юноша стоит неподвижно, всматриваясь в далекие звезды. «Как приятно было бы, окажись я сейчас на месте какой-либо звездочки, тогда точно увидел бы ама. И узнал бы, где он находится, едет домой или где-то отдыхает под деревом, либо развел костер, возле которого коротает время в ожидании утренней зорьки. Но звезды мерцают высоко, недосягаемы, до них только мысли мои долетят…» – размышляет юноша.
В илуму мать с дочкой Нелтэк тоже переживают, тревожно вслушиваются в дыхание приближающейся ночи…
Тихо забирается в илуму Илкэни.
Мать Нелтэк заговорила:
– Детки мои, и вы скоро станете жить своей самостоятельной жизнью. У вас появятся дети. Будете так же, как и мы, кочевать по долгим тропам тайги.
– Нелтэк старше меня. Куда она от нас поедет, эне?
– Этого сказать не могу.
– Почему, эне? Ты же все знаешь и все умеешь.
– Все зависит от того, как рассудит Голец Тонмэй. Какого жениха пошлет Нелтэк.
Девушка застыдилась, не зная куда деть личико, руки. Была бы возможность, спряталась бы…
– Как интересно слушать, эне, о Гольце Тонмэе. Он что, все слышит и все видит, что ли?
– Его Дух помогает всем нам, дети. В свое время он послал мне вашего отца. Я сразу доверилась ему. Вот мы и живем своей семьей.
– Расскажи, эне, что-нибудь о Гольце Тонмэе, – тихо попросила Нелтэк. Ее личико засияло то ли от блика пламени очага, то ли мыслей своих застеснялась. Нелтэк все мысли свои держит при себе, возможно, поэтому случаются перемены в ее облике. Но это ее личная тайна, никому не подвластная, кроме нее самой.
– Расскажу то ли быль, то ли сказку, – начала мать. – Сама не знаю. Слышали про одну речку, которая течет между сопками Гольца?.. Там ручеек «Этикэн биракчанни»[58].
Недалеко от Гольца Тонмэя жили оленный старый ламут со старухой. Своих детей не имели. Подобрали девочку-сиротку. Родители девочки умерли. Злые попались старики. Обижали девочку. До поздней ночи заставляли заниматься выделкой шкур, камусов. Девочка уставала сильно. Рано поднимали, чтобы в очаге костер разводила, еду готовила. Старик постоянно ее бил, что бы ни делала, все не так, тут же начинал бить ремнем. Плохо кормили. В самую тьму посылали за водой, заставляли собирать хворост для растопки. Иногда посылали за оленями.
Девочка тайком плакала, вспоминая умерших родителей.
Однажды вечером злой старик снова побил девочку. Она не выдержала. «Будь что будет», – подумала и убежала от злого старика. А тот погнался за ней. На гору девочка подняться не может, скользко и высоко. Побежала вверх по ручейку, босиком по холодным струям. Старик вот-вот догонит. Девочка слышит за спиной его хриплое дыхание. Догонит – убьет. В отчаянии девочка закричала: «Спаси меня, Голец Тонмэй!» Раздался страшной силы гром. Молнии засверкали. Тут девочка услышала голос откуда-то с отдаленной выси: «Ты добрая, честная. Отныне на небе будешь жить. Превратишься в яркую звезду. Все ламуты по тебе будут сверять свой путь, а ты станешь освещать им путь-дорогу в любое время. А этот злой старик превратится в одинокую каменную глыбу».
Девочка улетела ввысь в дальние небеса. А старик в одно мгновение превратился в одинокую каменную глыбу. С тех пор речку назвали «Этикэн биракчанни». А девочка превратилась в звездочку, и сейчас она над нами. Освещает путь к нашему Гольцу.
Вот и весь сказ, дети мои.
Нелтэк и Илкэни вздохнули: «Как хорошо, что ее спас Голец Тонмэй!»
– Какая интересная сказка, – тихо вздохнула Нелтэк. – Знаешь, эне, мне так жалко стало эту девочку. Я даже плакала, слушая тебя.
– Моя дочурочка! – Мать нежно коснулась черноволосой головы дочери. В этом жесте слились нежность и любовь. Ламутские женщины весьма скрытны в своих чувствах даже к детям.
Мать с улыбкой повернулась теперь к сыну.
– А как тебе показалась моя сказка, сын?
– Я бы непременно защитил бедную девочку от злого старика, – воскликнул Илкэни. Видно, представил себе злодея, крепко сжал кулачок.
– Так я и знала, что ты горой бы встал за девочку. Знаете, дети мои, в жизни всякое бывает, и хорошее, и плохое. А добрый человек нигде не пропадет, духи обязательно помогут ему…
* * *
Река Буркат обмелела до неузнаваемости. Тонмэй с детства знает ее. Своенравная река. Весной в пору пробуждения природы и таяния снегов она только просыпается, еле заметно течет между камнями. Правда, с каждым днем постепенно набирает силу. К началу лета она превращается в своенравную реку. А после первых дождей и таяния обильных снегов в верховьях рек и речек, впадающих со всех сторон, река Буркат становится неузнаваемой. Она бурлит и шумит в раздольном просторе от одного берега до другого. В это время она набирает полную силу, становясь неуправляемой и дикой.
Ламуты бессильны перед нею. Они в это время даже не пытаются переправиться. Ревущая, с сильными перекатами эта горная река становится неприступной для них. По обоим берегам зеленеет густой хвойный лес. Все это живо вспомнилось Тонмэю. У реки он спешился. Он ехал весь день. Преодолел три крутых перевала. Жене не поведал о том, что едет к Дэгэлэн Дэги. Не хотел лишний раз волновать ее. Узнай она о такой поездке, начала бы отговаривать его. Кто знает, возможно, поддался бы
