Золотая кровь - Евгения Черноусова
Наташа, сдавшая кровь вслед за Эдиком, догадалась опустошить стоящий в холле вендинговый аппарат и раздавала вернувшимся шоколадки. Эдик пытался набрать Олю, чтобы предупредить, что они задерживаются, но абонент был недоступен. Тут ему Карина позвонила, почему их до сих пор нет, и он объяснил ситуацию, сказав, что тётя Оля уже должна приехать. Может, катафалк в той пробке застрял? Сестра завопила: «Придурок!» и отключилась. Минут через пятнадцать она перезвонила и с истерикой в голосе сообщила, что дозвонилась в соответствующие службы и выяснила, что Самсина Ольга Ивановна числится в списке пострадавших и доставлена в ближайшую больницу. А ближайшая больница…
Эдик кинулся к дежурной. Ну да, подтвердила она, именно эту пострадавшую взяли на стол последней, и именно ей крови не хватило. А у неё разрыв селезёнки, пока довезли, давление уже почти на нуле было. Так что спасибо, люди добрые, только благодаря вам старушка жива. «Но у неё же резус-нулевая, — ахнула Римма. — Она периодически пополняет банк крови, ей только свою вливать можно». «Что-о? — фыркнул подошедший к ним тот же пожилой врач. — Слышал я эти байки про золотую кровь. Но, по-моему, кровь эта существует только в интернете и больше нигде. Да и там насчитывается девять ныне живущих с такой. Обыкновенная у вашей старухи кровь, вторая положительная. Если есть своя в запасе, привозите хоть завтра, быстрее выздоровление пойдёт». Римма настояла, чтобы её допустили к подруге, и вернулась в полном недоумении. Да, это Оля, она ещё не пришла в себя после наркоза, но жива, и прогноз хороший.
Водитель автобуса объявил посадку. Наташа осталась ухаживать за обеими старушками до утра, когда её сменит кто-то из их компании.
Выписали Олю на десятый день, Вера удрала из той больницы раньше. Восстанавливалась Оля не по возрасту быстро. Её поддерживало желание поскорее увидеть младшего Асояна, которого по причине его излишней шустрости не допускали к бабушке до полного заживления шва, а ещё разговор Танечки с Пранасом по телефону. Он спросил жену, когда она собирается возвращаться, а она ответила коротко и решительно: «Никогда!» И пояснила, что двадцать лет трудилась как Золушка на севере в ожидании райской жизни на западе, а получила вторую серию рабского труда. Пусть ищет себе новую рабыню, а Таня теперь будет жить как все: восьмичасовой рабочий день и обычные домашние хлопоты. А ещё радость общения с дочерью, которой в детстве недодала материнского тепла и материального достатка, потому что всё было подчинено воплощению отцовой мечты. «Мы с тобой осуществили твою мечту, теперь кайфуй один. Ни на что не претендую. Я просто жить хочу!» И отключилась. Ей показалось, что он всхлипнул, но скорее всего только показалось.
Эта история с кровью мучила Олю чрезвычайно. Они втроём с Аликом и Риммой обсуждали её неоднократно и абсолютно бесплодно. Алик утверждал, что это врачи для Быкадинова подняли ставки на предельную высоту. Подло и цинично? По нынешним временам всё возможно. Ведь говорила Галя, что изначально группа у дочери была вторая положительная. Такой она, наверное, и оставалась. Была сложность с подбором донора по генетической идентичности, а они для того, чтобы ответственность с себя снять, ещё и нулевой резус ей приписали.
Гале она подробно описала эту странную историю и предложила ей сделать анализ крови детей в паре клиник. Иногда Оля перезванивалась с утятинскими родственниками. О Гале и её дочери она им никогда не говорила, но как-то брат Валера сам завёл разговор о Быкадинове, упомянув о том, что сотрудники финансируемого им института по-прежнему наезжают в город. И Оля вдруг решилась рассказать ему эту историю. Брат недоверчиво хмыкнул, а вот его жена, до этого не принимавшая участия в разговоре и просто сновавшая за его спиной с обычными домашними хлопотами, присела перед экраном и явно прониклась этой историей: «Я с Надей поговорю, с целительницей». «Ты веришь во всех этих утятинских колдунов?» — спросила она вполголоса, когда его жена вышла из комнаты. Брат подумал и ответил: «Не все, но чудеса случаются, чему я даже свидетелем был. В нашем городе колдовство — вещь обыкновенная».
И тут звонок от Гали! Как Оля обрадовалась! И Галя шмыгала носом. Она подтвердила, что у Кати и Саши вторая группа. А ещё объявила, что они летом собираются вернуться на родину. И дело тут не в анализах, а в том, что аудит показал, что остатки финансовой империи Быкадинова растворились под умелым руководством его родственника, и теперь наследники никому кроме их матери не интересны.
Ещё через неделю поступил звонок с неизвестного номера. Обычно Оля их игнорировала, а тут вздумала почему-то ответить. «Это Николай, водитель со скорой из Утятина. Я тут в гостях у друга… ну, в Петербурге. Можно к вам зайти с разговором?» Она даже обрадовалась: надо же, три года назад один раз пообщались, а помнит! Назвала адрес.
Коля пришёл не один, а с другом. Оля даже заволновалась: оба были изрядно выпившие, и похоже, что встречу они праздновали уже не первый день. Но отступать некуда, пригласила их на кухню, оговорившись, что в доме спит маленький ребёнок, налила чаю, выставила пироги.
«Мне Кожевниковы рассказали о семье этого банкира, — внезапно с его лица исчезла пьяная ухмылка, и взгляд стал пронзительным, даже страшным. — Живы, значит, его отродья?» «Что вы городите, — дрожащим голосом сказала она. — Он был плохой человек, но дети-то в чём виноваты?» «Яблоко от яблони, знаете ли. На них семейное заклятие наложено. Никто не должен из этой семейки выжить, гнилое дерево надо под корень рубить!» «Ну, а ко мне это тоже относится? Я ведь, между прочим, тётка ему родная». «Семья — это родители и дети. Это не только общая кровь, но и общая мораль». «Неправда! Родители не словами воспитывают, а поступками. Примерами негативными и позитивными. И как эти поступки дети оценят — это ещё бабушка надвое сказала. Вот в двух семьях отцы жестоко карают детей за проступки, а дети, вырастая, строят семьи по-разному: один с ремнём не расстаётся, а другой никогда не позволит себе на дитя руку поднять». «Ну, до сих пор семейные заклятия осечек
