Лети, светлячок [litres] - Кристин Ханна
Кендра снова продефилировала по комнате, еще раз заступив за отметку.
Оператор рядом со мной тихо выругался.
– Начнем с секстинга. Девчонки, смиритесь: фоткать свои сиськи и отправлять парню – «нет» с большой буквы «Н».
– Вырезать, – бросил режиссер, и оператор с облегчением выдохнул. – Кендра, давай по сценарию, ладно?
Кендра закатила глаза и уткнулась в телефон.
– Вперед. – Продюсер похлопал меня по плечу, вроде как ободряя, но будто бы и выталкивая вперед.
Я расправила плечи, улыбнулась и шагнула на площадку. Кендра нахмурилась.
– Ты кто? – спросила она меня, а в микрофон добавила: – У меня тут сталкерша.
– Ну какая же я сталкерша. – Я с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.
Кендра надула пузырь из жвачки.
– Прикид как у официантки. – Она нахмурилась: – Нет, стоп. Ты, типа…
– Талли Харт, – подсказала я.
– Точно! Ты на нее похожа, только жирная.
Я стиснула зубы. Как назло, в этот момент меня настиг очередной прилив. Горячая волна отвратительным жаром разлилась по телу. Кожу словно покалывали тысячи навидимых иголочек, а лицо наверняка побагровело. Я чувствовала, как по спине струится пот.
– Эй, ты чего?
– Ничего! – отрезала я. – Я Талли Харт, вторая ведущая. В сегодняшнем сценарии меня нет, но можем обсудить завтрашний выпуск. Кстати, не заступай за отметку, это непрофессионально.
Кендра уставилась на меня так, словно я вдруг покрылась шерстью.
– Я тут единственная ведущая. Карл!
Молодой продюсер тотчас подскочил ко мне и отвел в сторону.
– А Карл – это кто?
– Владелец канала, – продюсер вздохнул, – но на самом деле это означает, что она побежала папочке звонить. Вы в курсе, что она уже четырех кандидатов прогнала?
– Нет, не в курсе, – тихо ответила я.
– Мы ее называем Верука Солт.
Я вопросительно смотрела на него.
– Это маленькая избалованная засранка из «Чарли и шоколадная фабрика».
– Ты уволена! – проорала Кендра.
Ко мне подошел оператор. На камере загорелись красные огоньки, и Кендра широко улыбнулась.
– Перед перерывом мы говорили про секстинг. Если ты не в курсе, что это такое, то не парься, а вот если в курсе…
Пятясь, я вышла из студии. Прилив немного отступил. Испарина на лбу высохла, щеки остыли, зато стыд и гнев так легко не унять. Я стояла посреди улицы и ощущала себя неудачницей. Значит, вот до чего я докатилась? Бездарная соплячка называет меня жирной, а потом еще и увольняет?
Больше всего на свете мне хотелось позвонить лучшей подруге и услышать от нее, что все наладится.
Мне не хватает дыхания. «Успокойся, успокойся». Не помогло. Желудок болезненно сжимался, а воздух вообще исчез.
Ноги подкосились, и я осела на тротуар. Кое-как поднявшись, остановила такси и с трудом забралась внутрь.
– Больница Святого Сердца, – прошептала я.
В сумочке нашарила упаковку аспирина и проглотила таблетку – просто на всякий случай.
Когда мы доехали, я сунула таксисту двадцатку и ввалилась в приемный покой.
– Сердечный приступ! – крикнула я женщине за стойкой, и та сразу же всполошилась.
Доктор Грант серьезно смотрел на меня сквозь очки без диоптрий, какие в «Костко» продаются целыми упаковками. Бело-голубая занавеска у него за спиной обеспечивала нам то убогое уединение, какое возможно в приемном покое городской больницы.
– Талли, ради встречи со мной тебе вовсе не обязательно преодолевать такие расстояния. Я же дал тебе мой номер – достаточно было позвонить.
Не в настроении шутить, я откинулась на подушки.
– Ты тут что, единственный врач на всю больницу?
Доктор Грант подошел к моей койке.
– Если серьезно, Талли, то панические атаки – обычное дело во время предменопаузы и менопаузы. Гормональный фон перестраивается.
Казалось бы, куда хуже – но нет, возможно и такое. У меня нет работы и, похоже, уже не будет. Я жирная. Настоящей семьи у меня тоже нет, моя лучшая подруга умерла, а теперь еще и доктор Байкер явился с новостями, что я постепенно высыхаю изнутри.
– Я бы хотел, чтобы ты сдала анализы на гормоны щитовидной железы.
– А я бы хотела вести программу «Сегодня».
– В смысле?
Я откинула тонкую простыню и слезла с койки, не осознавая, что полы больничного халата на миг разошлись и доктор Байкер имел радость созерцать мою престарелую задницу. Я быстро повернулась, но слишком поздно – он уже все видел.
– Нет никаких доказательств, что у меня менопауза.
– Существуют тесты…
– Вот именно. И я их делать не стану. – Я мрачно улыбнулась. – У некоторых стакан наполовину пуст, у других наполовину полон. А я беру этот самый стакан, убираю в сервант и забываю о нем. Ясно, к чему я?
Он опустил блокнот.
– Плохие новости пропускаешь мимо ушей. Понятно, – он подошел еще ближе, – и как, успешно?
Господи, под его взглядом я ощущала себя одновременно и глупой, и жалкой, а хуже просто не бывает.
– Мне нужны ксанакс и амбиен. Раньше они помогали, а рецепт у меня давно истек.
Вранье. Мне следовало бы сказать ему, что за последний год я успела получить рецепты у самых разных врачей и что дозировку я превышаю. Но я промолчала.
– По-моему, идея так себе. Учитывая твой характер…
– Давай сразу определимся – ты меня не знаешь.
– Это верно, – он шагнул ко мне почти вплотную, и я с трудом поборола желание отступить, – зато я знаю, каким голосом разговаривает депрессия и как выглядит душевная травма.
Я вспомнила о его погибших жене и дочери. Похоже, он тоже подумал о них, потому что вид у него сделался бесконечно печальный. Он выписал рецепт и протянул мне.
– Тебя так ненадолго хватит. Обратись за помощью, Талли. Проконсультируйся со специалистом относительно депрессии и симптомов менопаузы.
– Знаешь, ни один из твоих диагнозов у меня не подтвержден.
– Знаю.
– Так где там моя одежда?
Для финальной реплики слабовато, но ничего лучше мне в голову не пришло, поэтому дальше я молча ждала, когда он уйдет. Потом я оделась и направилась в аптеку, где купила по рецепту лекарства и сразу же приняла две таблетки ксанакса, после чего пешком отправилась домой, хоть путь был и неблизкий.
Таблетки свое дело сделали, я словно обросла коконом спокойствия и уверенности. Сердцебиение пришло в норму. Я достала телефон и позвонила Фреду Рорбаху.
– Талли, – судя по голосу, новость о моем увольнении уже дошла до него, – надо было тебя предупредить.
– Прости, Фред.
– Не за что извиняться.
– Спасибо.
Я собиралась сказать еще что-нибудь, может, даже чуть-чуть поныть, но тут как раз дошла до книжного магазина и взгляд мой упал на книгу в витрине. Я остановилась как вкопанная. Как же я раньше не додумалась.
– Фред, мне пора. Спасибо еще раз. – И, не дожидаясь ответа, нажала на «отбой».
Ксанакс
