Лети, светлячок [litres] - Кристин Ханна
– Привет, Фред, – я пожала ему руку, – спасибо, что согласился встретиться.
– Разумеется. – Он снова опустился в кресло и показал на стопку бумаг у себя на столе: – Знаешь, что это?
– Нет.
– Письма, которые ты мне писала в 1977-м. Сто двенадцать писем от семнадцатилетней девчонки, которая просилась на работу в Эй-Би-Си. Я уже тогда знал, что ты многого достигнешь.
– Если бы в восемьдесят пятом ты не предложил мне место, возможно, я ничего и не достигла бы.
– Ты и без меня справилась бы. Ты была создана для успеха. Это каждый понимал. Когда я видел тебя на экране, меня переполняла гордость.
Я внутренне поежилась – уехав в Нью-Йорк, я почти не вспоминала ни о Фреде, ни о его канале. Неужто оглядываться назад настолько тяжелее, чем смотреть вперед?
– Очень жаль, что с твоим шоу так получилось, – сказал он.
Вот мы и добрели до сути – до того, зачем я здесь.
– Думаю, я сама виновата, – тихо проговорила я.
Он молча ждал.
– Мне нужна работа, Фред, я на любую согласна.
– Вакансий ведущих у меня нет, Талли. Да если бы и были, ты бы не обрадовалась…
– На любую, – повторила я, стиснув кулаки. Щеки пылали от стыда.
– Я не могу платить…
– Деньги для меня не главное. Дай мне шанс, Фред. Я должна доказать, что способна работать в команде.
Он грустно улыбнулся:
– Талли, ты никогда не умела играть в команде. Поэтому ты и стала суперзвездой. После того как ты переехала в Нью-Йорк, часто ли ты давала о себе знать? Ни разу. Ты тогда пришла ко мне в кабинет, поблагодарила за предоставленную возможность и попрощалась. Сегодня я вижу тебя впервые с той встречи.
Меня захлестнула волна отчаяния, и все же показывать, как глубоко эти слова меня ранят, я не желала. Гордость – единственное, что у меня осталось.
Подавшись вперед, Фред уперся локтями в столешницу и сцепил пальцы в замок.
– У меня есть одно шоу…
Я выпрямилась.
– Называется «Тин-Бит с Кендрой». Тридцать минут, совершенно ничего особенного. Но Кендра, как ты когда-то, умеет держать публику. Она учится в выпускном классе частной школы «Бланшетт», а ее отец – совладелец канала, потому ей и дали вести шоу для подростков. Из-за школьного расписания запись проходит рано утром. – Фред помолчал. – Кендре нужен соведущий, который будет уравновешивать ее и не давать переигрывать. Получится у тебя сыграть вторую скрипку и подыграть пустому месту в третьеразрядном шоу?
Получится ли у меня?
Мне хотелось бы испытать признательность – да я и правда была признательна, – но меня грызла обида. Надо бы отказаться. С учетом того, как изменилась моя репутация, это шоу превратит меня в ничто.
Надо отказаться и подождать чего-нибудь более достойного.
Но я так долго искала работу. Безработица, осознание собственной ничтожности убивали меня. Я хотела положить конец этой антижизни. К тому же если я окажу услугу совладельцу этого канала, то кусок от меня не отвалится.
Кто знает – может, я стану этой Кендре наставницей вроде той, какой была для меня в свое время Эдна Губер.
– Я согласна. – Едва я это сказала, как с плеч словно здоровенная гора свалилась. Я расплылась в искренней улыбке. – Спасибо, Фред.
– Ты достойна большего, Талли.
Я вздохнула.
– Я тоже так считала, Фред. Видно, как раз в этом-то отчасти и состоит проблема. У меня получится. Вот увидишь. Спасибо.
Глава тринадцатая
В ту ночь я долго не ложилась и перерыла весь интернет в поисках информации о моей новой напарнице Кендре Лэдд. Нашлось удивительно мало. Восемнадцать лет, относительные успехи в спорте, блестящие отметки и стипендия в Вашингтонском университете с осени. Идея этого шоу возникла у нее, потому что в современном мире подростки не имеют права голоса и не знают, куда им двигаться. Ее цель – «объединить подростков». По крайней мере, именно так Кендра заявила прошлым летом на конкурсе «Мисс Сифейр», где стала первой вице-мисс. Финал ее «разочаровал, но не сломил».
На этом моменте я подумала: «Ты только взгляни на это, Кейти». Через несколько часов я вконец вымоталась и легла спать, но мне не спалось. Из-за приливов я ужасно потею по ночам, поэтому часа в два проснулась и проглотила снотворное, после чего моментально вырубилась. В следующий миг над ухом зазвонил будильник, но из-за таблетки и усталости я не сразу сообразила, зачем вообще поставила будильник. А потом вспомнила.
Отбросив в сторону одеяло и с трудом разлепив глаза, я вылезла из постели. На часах пять утра, а вид у меня как у морского чудища, которому не повезло угодить в рыбацкие сети. Вряд ли в «Тин-Бит» имеется свой гример, поэтому я старательно накрасилась. Надела черный костюм, который стал мне в обтяжку, и белую блузку и вышла из квартиры. Вскоре я уже входила в студию.
Я отметилась у администратора (охранник, похоже, считал, будто события одиннадцатого сентября совершенно изменили мою профессию и что это касается даже таких никчемных шоу) и прошла на съемочную площадку. Продюсер – он мне в сыновья годился – поприветствовал меня и провел на место. Судя по его бормотанию, он меня узнал.
– Кендра совсем зеленая, – пожаловался он, когда мы встали к камере, – и с ней сложно. Может, хоть вы ей поможете. – Но в голосе его сквозило сомнение.
Едва увидев съемочную площадку, я поняла, что вляпалась. Передо мной спальня девочки-подростка, где спортивных кубков и других наград достаточно, чтобы потопить некрупную яхту.
А еще сама Кендра. Высокая и очень худая, одета в короткие джинсовые шорты и клетчатую рубашку, на шее кружевная лента, на голове фетровая шляпа с золотистым шнурком, туфли на толстом каблуке, ремешок обвивает щиколотки – такая обувка прежде звалась проституточной. Волосы длинные и вьющиеся, а косметика умело подчеркивает ее миловидность.
Облокотившись на комод, Кендра смотрела в камеру и говорила так, словно обращалась к лучшей подруге:
– Пора нам обсудить правила переписки. Некоторые из вас, я знаю, совершают титаническую ошибку. В старые времена существовали, ну, типа, книги, где говорилось, что полагается сказать и как вести себя. Но сейчас у нас на такой винтаж просто времени нет, верно ведь? Современные подростки всегда спешат. И поэтому Кендра тоже спешит – вам на помощь.
Она отлепилась от комода и двинулась к кровати, забыв про синий крестик на полу, заходить за который нельзя.
– Я составила список из пяти вещей, которые строго-настрого
