Дар - Элеонора Бостан
– Просто жизнь любит хоть какое-то равновесие, – ответила Аннета, – у богачей есть их деньги и связи, это их сила, а у бедноты должна быть своя. Нельзя иметь все и сразу, поэтому все эти старушки не называют цену и не требуют награду. Либо материальные блага, либо Дар.
Такси подпрыгнуло на кочке, и Антон ударился о ручку дверцы больным коленом, распухший сустав тут же взорвался горячей вспышкой боли, это и выдернуло его из размышлений. Он невольно застонал, и водитель это услышал.
– Черррт, ну и дорожка, – выругался он и посмотрел на Антона в зеркало заднего вида, – я так машину угроблю! Едем-то в самую жопу, хорошо еще хоть ямы не на полколеса.
– Это пока, – буркнула Аннета, она сидела рядом с водителем, – и! А то вы раньше в Речной не ездили! Тоже, небось, не водитель лимузина.
Водитель бросил на нее злобный взгляд, фыркнул и замолчал. Конечно, перспектива посетить самый грязный и криминальный район его не прельщала, об этом он сразу заявил, как только они загрузились в машину. Но с другой стороны, город был очень большой, и расстояние им предстояло проехать приличное, это выливалось в кругленькую сумму, и он понимал, что если бы этот одной-ногой-в-могиле парень мог пройти хотя бы небольшое расстояние, они поехали бы на поезде. Но, жизнь – качели, у них беда, у него – заработок. Главное, побыстрее избавиться от них и мотать из той мусорки, пока его никто не грабанул или он случайно не попал под шальную пулю.
– Сама оттуда? – в его тоне было больше утверждения и совсем мало вопроса.
– А что, заметно? – с вызовом ответила Аннета.
Водитель ничего не ответил, сосредоточился на дороге, потому что ямы действительно становились все глубже и чаще. Тучи сгущались, и хотя ни грома, ни ветра, предвещающего начало грозы, еще не было, Антон не сомневался, что их ждет ливень, возможно даже с градом. Очень подходящая погода для путешествий, подумал он, разглядывая в окна улицы, на которых никогда не был и не собирался бывать, в темнеющем свете дня они казались ему декорациями какого-то второсортного фильма ужасов или параллельным миром из рассказов никому неизвестных авторов, которые печатали в дешевых газетах. Разбитые дороги, горы мусора, потрепанные домишки и бродячие животные, худые и с почти с человеческими эмоциями на мордах. Одна такая жительница трущоб проводила их машину – единственную на всей дороге – спокойным печальным взглядом. Тощая рыжая собака с висящей клочьями шерстью, на пару секунд ее карие глаза встретились с глазами Антона, и у него сжалось сердце. Я видела жизнь, говорили эти глаза, умные и несчастные, и в ней нет ничего хорошего для таких, как я, лишь боль, страх и голод. Я обречена, и я это знаю. Но это мое место в мире, и другого у меня нет.
От вида этой собаки на Антона опять нахлынула депрессия и безысходность. В каком-то смысле он тоже был таким, он, конечно, не голодал и не спал под дождем, но что хорошего было в его жизни? Тот же страх, та же боль и та же обреченность. И он тоже цеплялся за свою жизнь и за надежду, потому что так устроен мир – пока ты здесь, ты продолжаешь бороться.
Дорога повернула, и впереди между домами и деревьями мелькнула река. Из-за тяжелого серого неба она казалась застывшей лентой металла прикрепленной к земле несколькими скобами – мостами.
– Почти приехали, – шепнула Рита, и сжала его руку. – Никогда не бывала в этой части города.
– Я тоже, – шепнул в ответ Антон и усмехнулся, – и не планировал.
Глаза Риты сияли от возбуждения, все вокруг было новым, интересным и неизведанным, да еще им, возможно, предстояло встретить женщину, обладающую какими-то сверхспособностями. Для нее это было приключением, хотя она всем сердцем хотела помочь Антону, и он это понимал и не винил ее. В конце концов, она была здоровой молодой женщиной и должна была воспринимать мир именно так, это было нормально. А вот Аннета становилась все мрачнее и мрачнее, потому что ее «приключение» затянулось на целых 18 лет, и не найди она в себе силы выбраться из того места, неизвестно, была бы она сейчас жива или умерла бы от пули, ножа или тяжелой руки дружка.
Административная граница района начиналась сразу за мостом, Антон уже видел указатель, поджидавший их на той стороне, почему-то он был подозрительно коротким. Такси петляло по пустынным улицам, приближаясь к мосту, сердце Антона забилось чаще, хотя он сам не знал, почему. Возможно, потому, что здесь решится моя судьба, подумал он, жадно ловя глазами надвигающуюся громаду моста, у меня, похоже, остался один шанс, и он где-то на том берегу реки. Как будто в другой жизни.
– Далеко от моста? – подал голос водитель.
– Я покажу, – ответила Аннета, – сначала прямо, потом скажу, куда свернуть.
Водитель ничего не сказал, но стал еще мрачнее. Очередной поворот вывел их на широкую дорогу, упирающуюся в мост. Прямо на въезде Аннон увидел указатель с перечеркнутой надписью Прибрежный район, табличка была ржавой и погнутой, но целой. Ну вот, мы на границе, подумал он, чувствуя, как от волнения вибрирует каждый нерв, как будто они пересекали границу какого-то царства тьмы из сказки, а не обычного грязного района в большом городе.
Антон никогда не пересекал реку, собственно, он и видел-то ее всего пару раз в жизни: один раз в детстве, когда с родителями ездил на пикник, второй раз – во время студенчества. Чтобы отпраздновать окончание первого курса, их группа сняла коттедж вверх по течению, в те выходные он впервые напился, а потому не помнил толком ничего, кроме тошнотворного запаха водорослей и адской головной боли. Сейчас он тоже был не совсем здоров, но старался разглядеть все и как можно лучше. И снова он почувствовал тоску и невыносимое сожаление, оно просто разрывало сердце. Как много всего в этом мире он упускал, не ценил, не использовал. А теперь, возможно, у него больше не будет шанса прогуляться по берегу, покидать камни в воду, подставить лицо влажному прохладному ветру, дующему от воды. Скорее всего, у него нет будущего, в котором он смог бы арендовать коттедж у самой реки и жарить сосиски на костре под полной луной; он никогда не проведет ночь с девушкой под плеск воды и кваканье лягушек.
Знакомая смесь злости и отчаяние сдавила грудь, он хотел выйти и заорать, ударить кого-нибудь или, может, себя… но река была слишком величественной и прекрасной, и эта красота и
