Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
– Ленивцам и лежебокам отстающей бригады, а также ее бригадиру и его адьютанту хулигану Джуматы от тружеников-передовиков и от себя лично… – Мальчишка, несший эту галиматью, выждал паузу и, призывно оглядев товарищей, подал знак рукой.
– …Привет! – дружно грохнули те.
– Девчатам отстающей бригады от ребят бригады-победительницы пламенный…
– …Привет!
Здесь уж наши рыцарские сердца не выдержали. Побросав фартуки, мы во главе с Сапаром ринулись вперед. Напрасно наши женщины пытались утихомирить нас – мы рвались защитить их честь!
У звеньевого Джуматы в таких случаях прямо глаза разгораются: пусть парни косточки разомнут, в ловкости и силе посоревнуются. Всем нам он советует поступать в военное училище. Ему самому, когда служил в армии, это же советовали, а Джуматы, по своей деревенской застенчивости, не решился. Сейчас бы наверняка полковничьи, а то и генеральские погоны имел. У него ведь способности находили командирские… А теперь только и остается что посмотреть, как ребята устраивают схватки, приемы борьбы им показать, знакомые еще со времен молодости.
И в этот раз дядя Джуматы от души поддержал наш порыв. А заметив, что сын Кадыра Чорли, отстав от нас, драться явно не намерен, принялся даже стыдить его:
– Эй, ты чего? В засаду за кустом спрятался? Или, может, такой сознательный, от работы боишься оторваться? Да нужен мне сейчас твой хлопок… А ну, марш к коллективу!
После короткой “артподготовки» – снарядами были комки глины, сошлись врукопашную. Мне достался Агаберды из нашего класса. Вернее, я сам кинулся к нему, сцепился сразу с двумя нашими ребятами. Подражая Котовскому (мы с детства помнили фильм об этом легендарном командире), он ловко бодался головой. Один из наших упал. Тут Абу и приметил Сапар. Скоренько расправившись с хлипким мальчишкой из соседней бригады, он кинулся на главного из врагов. В школе считалось, они равны по силе, но сейчас неукротимая жажда мести – те ведь первыми задели нас! – давала Сапару преимущество. По крайней мере, я верил, что он победит.
Однако спор этот остался неоконченным, рукопашная внезапно оборвалась. Мы разбежались в разные стороны, будто атакованные осиным роем. Оказалось, звеньевой соседей Аныш ага, увидев драку, вскочил на неоседланную лошадь и поскакал к нам. Здоровенная его хворостина, посвистывая в воздухе, хлестала всех без разбору!
– Поглядим, что будет, если вечером вы положите на весы меньше вчерашнего! – кричал Аныш ага вдогонку удирающим мальчишкам из своей бригады.
Подошел наш Джуматы, степенно поприветствовал соседского звеньевого.
– Ты что, сам не мог их разогнать? – упрекнул его тот, слезая с лошади. – Рядом же находился.
– Брось, Аныш, парни ведь, кровь горячая. Ну поразмялись маленько, что тут дурного?
– Смотрю я, Джумаберды, не меняешься ты… Ладно, угости, что ли, насом?
Они присели на корточки, каждый на свою сторону арыка, наш звеньевой вытащил из кармана брюк табакерку, постучал ею по колену, встряхивая нас, и кивнул Аныш ага. Потом снял выцветшую шапку, провел рукой по седой, лысеющей голове… Начали вспоминать, как проказничали в детстве. Тоже дрались, и Джуматы, и Аныш; в то время, кстати, мальчишеские потасовки нередко переходили во взрослые, аул на аул. Запрещалось одно – пускать в ход холодное оружие (если, конечно, дело не касалось вопросов чести). Туркмены народ великодушный, но к нарушителям этого закона были предельно суровы.
Тут Джуматы заметил меня. Делая вид, будто поправляю порвавшиеся в схватке штаны, я прислушивался к их разговору.
– Эй, друг, нехорошо. Пойди лучше собери немного хлопка. А раны, не беда, ночью посмотришь на звезды, и все заживет, как у джигитов Гёроглы.
Каждый вечер, взвесив собранный урожай, отец при свете керосиновой лампы сосредоточенно считал на бухгалтерских счетах. Если цифры по каким-то причинам были меньше ожидаемых, круглые деревянные костяшки он, как мне казалось, не сбрасывал, а неуверенно мял пальцами.
Пока отец занимался этим, бригада, расположившись на куче хлопка под навесом, слева от площадки для просушки, ждала объявления результатов. И хоть не терпелось уйти домой, никто не уходил. Потом бригадир зачитывал, кто сколько собрал, хвалил отличившихся, просил отстающих прибавить завтра в работе. Закончивал всегда одним и тем же:
– Постараемся, друзья, пока позволяет погода, собрать основной урожай. Начнутся дожди или, чего доброго, снег выпадет, будет совсем трудно.
Как мне хотелось помочь отцу! Чтоб его бригада обогнала всех, чтоб всегда была на первом месте. Но что я мог сделать?
Долго я думал и наконец, вспомнил о Гоше дервезе – Двойных воротах.
Существует предание: некогда в старину, когда на Чардыглы Чандыбил напали враги, Гёроглы со своими джигитами прошел через эти ворота.
В 1941 году старейшины аула провожали отсюда парней на войну, напутствовали их на ратные подвиги. Гоша дервезе – место священное, овеянное легендарной славой наших предков, нашего Героглы. Каждый, кто прикоснется к этой земле, обретет новую, быть может, даже чудодейственную силу. Во всяком случае я верил – все будет именно так, и тогда я смогу помочь отцовской бригаде.
Пару лет назад учительница истории водила наш класс к Гоша дервезе. Это было весной, трава в долине доходила до пояса. Издали два холма напоминали два высоких берега, а зеленая масса, заполнившая пространство меж ними и колышащаяся на ветру, представлялась бурной рекой. От тюльпанов, которых было здесь видимо-невидимо, исходил острый и приятный аромат. С порывами ветра он разносился далеко вокруг.
Вернулись мы в аул вечером, усталые, на обратном пути вымокшие под дождем, и тем не менее бодрые. Вторично я попал к Гоша дервезе, когда земля кое-где еще была припорошена снегом, хотя ранние подснежники то тут, то там пробивались. Мы приехали втроем на ослике Хомматджи. Нашим проводником был Сапар, знавший это место лучше нас. Только потом мы пожалели, что не прихватили с собой маленького осленка – боясь простудить, заперли его в сарае. Пока мы собирали луковицы подснежников, похожие на крохотные птичьи яица, ослица разбрыкалась, разорвала путы на передних ногах и помчалась в сторону аула, к своему детенышу…
И вот сегодня я решил в третий раз ехать к Гоша дервезе. Часов до одиннадцати, не разгибаясь, работал в поле. Затем сказал, что хочу подкрепиться дыней, и пошел к тутовникам, где ждал меня на привязи Гырат. Мы поели дыню, отдохнули немного в тени и двинулись в путь.
Сперва я вел Гырата на поводу. И лишь когда миновали арык, сел верхом.
Доскакали мы быстро. Два одинаковых холма, между которыми лежала дорога, простирались, казалось, на всю длину, начинавшуюся у Гиндукуша и на горизонте поднявшую небо. Травы – весной это было целое зеленое
