Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
– Нигрол в моторе сломался, – объяснил он причину остановки.
– И что, никак починить нельзя?
– Пополам согнулся, вот так. – Пайзы показал руками.
– Да-а… А штука эта очень дефицитная?
– Может на складе есть, только дадут ли.
– Если есть – достанем.
– Вы не знаете нашего завскладом. Захочет – даст, а не захочет…
– Здесь ему не частная лавка и не папин дом! – вспыхнул Шеммет ага. – Значит, так, – этим вопросом я займусь сам, немедленно. А ты пока перекур сделай, поешь-попей, а после уж будешь работать без перерыва.
Пайзы уныло кивнул, боль опять заставила его поморщиться… Шеммет ага помчался на склад. Когда услышал от заведующего, что нигрола нет, устроил такой скандал – на весь аул гремел:
– Думаешь, ты идешь против моей бригады только? Нет, милый, ты против государства, против политики партии. Это знаешь как называется? Вредительство! И за такие вещи в Сибирь надо ссылать. Попилишь там дрова на морозе – одумаешься. А мать твоя будет ходить по клочку шерсти тебе на теплые рукавицы собирать. Понял?
Напрасно заведующий пытался объяснить, что нигрол не железка, а специальное масло, и на складе у Меред ага его полно – разъяренный Шеммет ага не дал ему и рта раскрыть.
В конце-концов, история эта дошла до самого председателя колхоза, а Шеммет ага, чтоб снова не попасть впросак, с тех пор при встрече с трактористами ни в какие деловые беседы не вступал, здоровался и проходил мимо.
То, что Шеммета переизбрали, кое-кому не по душе. Огульболды, к примеру. Я слышал, как она жаловалась:
– Хоть и новый бригадир мне почти деверем приходится, но до Шеммета ему, ох, как далеко! Раньше-то было с кем словом перемолвиться, а теперь? Как будто глухонемые все, одними тракторами занимаются.
Я, по глупости, передал этот разговор дома. Отец лишь улыбнулся, мать, может, и сказала бы что-нибудь, да в этот момент заплакал мой братишка, и она кинулась в другую комнату успокаивать его. Зато бабушка, внимательно выслушав меня – речь-то шла о ее сыне! – здорово рассердилась.
– Огульболды привыкла языком молоть, вот ей и не хватает Шеммета. Оба они хороши! Да какое тебе дело до бригадира, до председателя? Седая уже, ведьма, ну и сиди себе дома, нянчи внуков. Нет, кусок ей в горло не лезет, пока руганью его не протолкнет!
Для меня это был хороший урок. Никогда больше я не рассказывал дома то, что слышал на поле. К чему людей ссорить, к чему вызывать лишние обиды?
IV
Осень приносит в аул новые хлопоты. Их достает на всех, даже на стариков и детей.
Темпы уборки растут с каждым днем. Люди работают засветло и затемно; колхозный кассир, не так давно еле кивавший колхозникам, когда те приходили к нему в правление просить аванс, теперь сам приезжает в поле, почтительно вручает каждому причитающуюся ему, чаще всего, немалую сумму.
А заведующий колхозной библиотекой Таир ага решил порадовать людей книжками. Привез их на телеге и разложил на старых мешках для сбора хлопка. Впрочем, известно, на всех не угодишь, иные недовольно бурчали, глядя на пестрые, внешне привлекательные обложки:
– И вправду, кому что. Ну, до чтения ли нам, подумай? Да хоть принеси ты сюда книгу про самого Гёроглы!.. Читать мы зимой будем, с ребятишками вместе. Они эти твои книжки за один вечер, как семечки щелкают. А хочешь сейчас помочь, пошел бы и собрал пару фартуков хлопка.
Тогда через неделю-другую Таир ага вместе с книгами привез свой дутар в бархатном чехле. Тут уж никто не стал ему ничего говорить, на инструмент смотрели с уважением, авторитет библиотекаря рос буквально на глазах.
В обеденный перерыв, когда пили чай, зазвучала мелодия дутара. Баир ага пел с большим чувством. Сборщики хлопка слушали его очень внимательно, и если мы, мальчишки, не больно-то разбиравшиеся в музыке, начинали переговариваться чересчур громко, они жестами, как глухонемые, отгоняли нас под дальнюю тень.
Между тем, дела в отцовской бригаде шли неважно. После того, как за короткий промежуток времени выполнили более половины плана и вышли в передовые, прирост хлопка резко упал. Стали собирать второй урожай и вовсе скатились в середняки. А отсюда было уже рукой подать до отстающих…
– Наш бригадир слишком мягкий человек, – считал поливальщик Акы ага. – Хлопка полно, но нужны руки. Будь на его месте Шеммет ага, он бы до председателя, а то и до самого секретаря райкома дошел. Никого бы в покое не оставил! И правильно, так и надо. Бригадирство, это ж ведь тяжелый труд. На каждом шагу драться за все приходится. Сейчас горожан бы к нам на ёвар, на один, второй, третий, и я вам обещаю, показатели о-го-го как полезут вверх! Представте, если на каждый куст хлопчатника будет по человеку. Да никто и никогда обойти нас не сможет!
– Точно, – соглашались с Акы ага колхозники. – Туркмены недаром говорят: “Пока умный подумает, дурак своего сына дважды поженит». Вон соседняя бригада, где кривой Султан. У самого глаза еле открываются, на вид старец древний, а вся помощь шефов мимо нас к нему идет. Потому что умеет человек с начальством ладить, подход к нему знает. И опять же, хитер, как шайтан.
Может, и прав Акы ага, а может, на полях бригады кривого Султана выросло просто больше хлопка. Бывает ведь так? Повезло им, только и всего.
Слушать эти разговоры мне было неловко, я чувствовал обиду за отца, ждал, что Акы ага честно выскажет ему в лицо все, что думает о нем. Но тот, странно, при встрече с бригадиром подчеркнуто уважительно здоровался, спрашивал, все ли благополучно в нашей семье, и вообще вел себя крайне любезно и предупредительно. Что это, отменное воспитание или неискренность? Да, взрослых не всегда поймешь…
Во время сбора хлопка у трех тутовников вышла стычка с ребятами из соседней бригады, с которой мы продолжали упорно соперничать.
…Услыхав пронзительный свист, я вздрогнул и поднял голову: на противоположном берегу арыка, разделявшего хлопковое поле на равные половины, несколько человек переговаривались между собой. Я прислушался. Вроде бы они болтали про наших девчонок: мол, знаем, они собирают больше парней, а те потом свой хлопок взвешивают вместе с их и получаются приличные цифры, да только дутые.
Я посмотрел на девчонок – они как ни в чем ни бывало продолжали себе работать. А на том берегу не унимались. Голоса все громче, отчетливее. Вот уже и пустыми фартуками над головой размахивают, подбрасывают
