Окно в потолке - Радиф Фаритович Кашапов
Но у нас тут седьмой этаж и полный комфорт. Можно выйти на балкон, достать кальян, включить музыку и наслаждаться реалити-шоу. С участие почти 12 тысячи человек – при условии аншлага.
Раньше – судя по разговорам аборигенов – на Чистопольской вообще ничего не происходило. Своеобразный эрцаз далекого спального района Азино на выезде из города. Но напротив Кремля.
Потом появились многоэтажки и толпы гопников. Далее наступила эпоха долевого строительства и масштабных проектов. Сейчас здесь строят аквапарк, пытаются доделать мост Миллениум, а знакомый бас-гитарист делает состояние на том, что продает квартиры в элитных домах, которые достались его матери в результате хитроумной аферы. Перед тысячелетием города говорилось, что на правом берегу Казанки будет создано «новое лицо Казани». Намыв мелковолья, появление еще одной транспортной магистрали под названием Новая Заречная. Вплоть до «Новой Венеции».
При этом на Чистопольской сохраняется ощущение пустынности. Благо, жители домов, чьи дети торгуют здесь травой и чем покрепче, никуда не исчезли. Но во дворах шагу негде ступить от новеньких машин. Богатые и бедные живут в одном месте. Только их дислокация меняется качественно не полностью, но частями. Происходит шунтирование – новое сердце, но старые легкие. Старые подъезды, новый хоккейный дом. Мрачные работяги – и болельщики за рулем.
Новая история творится именно в Азино. И на Чистопольской. Когда на окраине Казани начинали строить новые кварталы, туда ходили рейсовые автобусы до восьми вечера. Люди, которые ездили на день рождения или просто в гости к друзьям на Вагапова, могли гарантированно застрять там до утра. Поездка оборачивалась настоящим приключением, путешествием. Теперь из Азино можно неделями не уезжать ни за продуктами, ни за бытовой техникой – все магазины расположены рядом, включая гипермаркеты.
Центральный же спальный район у Казанки выигрывает по количеству развлекательных и торговых центров. Но все равно – чем-то это напоминает Салехард, когда денег много, а город все равно остается далекой сибирской глушью. Хотя уже не приходится ходить по раздолбанным улицам и опасаться кранов, которые, как известно, в России почему-то падают. Из шлакоблоков не сотворишь новую историю. В голову вообще не приходят примеры, чтобы в новых районах появлялись места, по которым можно было бы водить туристов. С другой стороны, мы с вами слишком мелки, чтобы оценивать историю. Возможно, она будет исключительно про нас с вами, интересная только нам – до той поры, пока не придут новые инвесторы и не перекроят еще какой-нибудь кусок города. Почти не поддающийся перестройке, но более насыщенный флюидами прошлого.
…А начинается суета вокруг хоккея еще за два часа до главного спортивного события. Публика собирается заранее, потому что ей надо найти в окрестностях бесплатную парковку. Платная находится у самого дворца, но пользоваться ей граждане не спешат. Так что десятки роскошных драндулетов наползают на газон, стоят впритык, дверь к двери, напирая на недавно посаженные деревья. Пока сии факты записываются в подкорку, бывший одноклассник, пошедший торговать на рынок обувью, пишет в аське, что, что одного его нового друга настолько разозлило происходящее, что он спустил шины у четырех машин в знак протеста. Теперь считает, что акцию следует продолжить. До тотального искоренения.
Тем временем единственный магазинчик «Ашамлыклар» напротив крытого, кстати, стадиона, подвергается нашествие жаждущих алкоголя. Лавка опустошается, а жидкость принимается внутрь прямо возле пункта продаж. Или поблизости.
Остается полчаса до игры. Стоит несусветный автомобильный шум. Но вскоре улица затихает. Абсолютно. Тотально. В перерыве между периодами ветер доносит до нас дым толпы курильщиков. Кто-то успевает вновь перебежать через дорогу в магазин – допить то, что осталось после предыдущего набега.
После очередной кладбищенский тишины, когда память современного человека уже забывает, над чем его хозяин потешался совсем недавно, наступает период разъезда по домам. Это то время, когда всем нужно уехать – одновременно. Однако, в итоге, машины стоят, сигналы не прекращаются, почти никто не двигается. А довольные люди вновь идут в продуктовые. Трубят в трубы и орут. Словом, явно не положительно. Полчаса кошмара – и опять тишина. До следующих встреч у хоккейной коробки. У вас есть время подумать над магией места вашего проживания.
Впрочем, пока что есть и у нас свои тихие радости – пройти мимо дворца к берегу, посидеть на песке, поговорить по душам. И сделать вид, что наше прибежище – ну, совсем не город-миллионник. А тихий губернский городок.
В тихом губернском городке Марина хотела немного – прославиться на всю школу. А потому она носила самую короткую юбку во всех 11-х классах. А 10-е о таком даже думать не могли. У Марины имелось два стратегических платья. Один – черный, виниловый, расширяющийся к низу. В нем она ходила почти всю неделю. И лишь в пятницу надевала клетчатую юбку, которая, когда она садилась за партой, норовила соскользнуть с попы. Учительница физики в этот момент негромко делала ей замечания – не всегда, всего несколько раз, но Марина запомнила это так, как будто преподша выдавала ей эту словесную оплеуху ежедневно. Иногда Корнеев из соседнего ряда замечала: «Маринка, жопу заправь!». Она хихикала и приводила себя в порядок.
На единственном классном вечере с ней перетанцевало восемь парней. Остальные девчонки плелись в конце турнирной таблицы. Только Галке удалось вызвать на честный бой полов двоих. Но перед видом Марины, восседающей на стуле и сверкающей коленками, мало кто мог устоять.
Окончилось пати тем, что двое ребят, Костя и Виталий, два закадычных другана, пошли во двор бить друг другу морду, потому что Костик позволил себе во время танца провести рукой по Маринкиной спине. Они без слов исчезли из класса. И лишь через 10 минут кто-то заметил меланхолично: «О, кажись, махач». Все прильнули к окнам, а пацаны побежали засвидетельствовать свое почтение. Руководитель учебной банды, молодая учительница литературы, в тот момент тусила где-то в районе директорской. Когда она появилась, увидела, подняла хай и утихомирила буйных, было уже слишком поздно. Костя заполучил разбитый нос, а Виталий – губу и синяк под левым глазом. Долгий разговор с завучем на следующий день – и вот уже Марину ведут в кабинет.
– Федоренко, садись, – и через секунду. – Ну вот видишь! Разве так годится? Ну, что за вид?!
– А что за вид? – Марина посмотрела в строгие очи завуча, которая, кажется, начинала лысеть.
– Хорошо, мы закрывали глаза на ваши вольности в одежде. Разрешили ходить
