Борис Казанов - Полынья
Тем не менее Дюдькин был тронут и заговорил:
- Когда тонули, приписывали вещи, я ничего не взял.
Мне не надо, мне жизни не надо... Я только попросил, чтоб меня сняли на фотокарточку. Потому что знал, что поседею.
- Как я тебя понимаю! - Просеков начал снимать мундир. - Бери! А колпак отдай ему...
- Ефимыч... - Кокорин, выдохшись, сел. - Что ты от нас хочешь?
Просеков вдруг сказал:
- Радиосигнал не точен.
- Не на точке!
- Не сходится с этим... - Он приложил руку к голове. - Не верю! Судно надо переставить. - Он, пошатнувшись, оперся на стол. - Если понадоблюсь, разбудите.
Было слышно, как раздаются на трапе его шаги. С минуту моряки подавленно молчали. Потом началось:
- Говорил, говорил - и высказался...
- "Не верю"! Между прочим, Свинкин - классный радист. Работал на полярных станциях. А Шаров? Его во всех морях знают.
- Себе он не верит, вот что! - вырвался па простор голос боцмана. Думал: выпил ведро - и погнал! А тут не "Агат", не вывезет.
- Просто так он не говорит... - Величко был осторожен. - Надо проверить.
- Проверять не будем, - отрезал Ковшеваров. - Водолазы - не собачки! Укажите точно, полезем.
- Ну и нечего с ним! Или, кроме Просекова, моряков нет? - Кутузов сорвал с головы феску. - Какой вообще с него спрос? С Кокорина спросят, если что! Так будет хоть знать, за что отвечает.
Горячая речь Кутузова не подействовала. Кокорин, не ощущая поддержки, нерешительно посмотрел на Суденко:
- Как ты считаешь, Жора?
- Не знаю.
- Полезешь проверять?
- Нет.
- Так как же?
Не ответив, Суденко вышел в коридор, где электрик менял лампочки.
- Почему темно, Даннлыч?
- Лед, мало кислорода... - Электрик наклонился, вытирая беретом лоб. Насчет лампы не бойся: подводную распалим.
- Ты проверял воду на электричество?
- Как только опустил пластину, - ответил он, - генератор сразу вырубился.
Вот оно что! Вода распреснеиная, плохо пропускает ток. Поэтому и не сработала "Гельма" - ни гальванический, ни контактный металлонскатели. В такой воде спуск осуществляют приборы, а не мозг. Но тут хоть какой-то сигнал. А что предлагает Просеков? Проверять воду. Просеков нарушил условие, которое соблюдается свято: любое колебание, неуверенность - во вред. Это может их, водолазов, обезоружить в воде. Пришел каяться, нашел время! Надо посмотреть диаграмму...
По привычке дойдя до поста, старшина собрался повернуть назад. Но услышал, как изнутри щелкнула дверь. Кто-то только что вошел. Водолазы в салоне, кто там мог быть? Оказывается, Трощилов, уборщик. Он заходил сюда, пользуясь расположением Гриши. Но вообще это был странный тип, который вызывал нездоровую манию преследования. И сейчас у него был такой вид, словно застали.
- Давай ключ.
Перепутав с испугу карманы, вынул ножик, маленький, с красной рукояткой.
- Я сказал: ключ.
Уборщик стоял как истукан, словно не понимал, что от него хотят. От волнения у него проурчало в животе. Старшина уже хотел вытряхнуть карманы, как он ловко поднырнул под руку и бросился бежать. Побежал не в коридор, а свернул налево, к палубной двери. Суденко настиг его в тот момент, когда он собрался выскочить. И тут дверь, на которой он разъял крюки, отмахнулась настежь. От внезапного прилива зыби "Кристалл" и "Гельму" вначале отбросило метров на десять, а потом с такой силой швырнуло навстречу, что, если б Кутузов заблаговременно не отпустил большую слабину концов, а Леша Шаров не отвернул штурвал, от двух суденышек осталось бы мокрое место.
Сюда бежали.
Кокорин, выскочив без кителя, со спущенными подтяжками, сгоряча спросил:
- Пузырь?
- Откуда пузырь? Спятил...
- Что делается! Откуда волны?
- Море...
Вокруг собралась толпа.
- Вы меня, Михайлыч... - Трощилов чуть не упал перед боцманом на колени. - Заприте куда-нибудь, дайте работать...
В его больших глазах, раскрывшихся на узеньком личике ребенка, застыл такой страх, что его было трудно объяснить. Но Кутузов чем-то объяснил:
- Пошли, паренек. Я тебе найду, чем руки занять...
Суденко стоял, удивляясь: чего он погнался за уборщиком? Какая-то нелепость... Что-то заметил вдруг, рядом с бортом. Открыв лацпорт, свесился с площадки трапа... Буек! Похожий на колбу, раскачивался, как ванька-встанька.
Наверное, затянуло винтом под днище. Может, прилепился там, если намагниченный. А сейчас оторвался... Старшина своими зоркими глазами видел, как разгорался на воде зеленый огонек.
3
Сняв с вешалки костюм, старшина тщательно исследовал царапины от плавников и жесткой чешуи рыб. Этот костюм, из-за которого едва не погиб, он уже продул воздухом и убедился, что не травит. Вынул из рукава клин, который был всунут в приклеенную рукавицу. Она немного отличалась по цвету, как новая, что неприятно, хотя пора бы и привыкнуть. Ведь рукавицы съемные: к костюму они не относятся. В порту так часто протекают, что не обращаешь внимания. Но в море надо проверять. В прошлый раз он упустил эту деталь и законно поплатился.
Прислушиваясь к незатейливым мыслям, которые появлялись с работой, Суденко влез ногами в горловину рубахи и начал рывками натягивать на себя туго поддававшийся, обжимавший тифтик, пока не уперся шубниками в подошвы. Потом тщательно принялся выбирать нож и взял самый громоздкий, с отрегулированным центром тяжести, летящий из любого положения острием вперед. Сегодня его интересовало все тяжелое и блестящее. Поэтому он заставил Юрку протереть мастикой ножны размером с саблю и медную бляху на ремне. Дошла очередь до лампы, в которой Ильин заменил патрон. Вместо латунной гильзы поставил бутылку с отпиленным горлом, надежно зажав в пятке рефлектора. По виду не лампа, а безобразие. Но идея конструкции покоилась на том, что стекло на глубине крепче металла - молекулы его плотнеют. Эта лампа чисто глубоководная.
- Нравится?
- Скажи честно, Ваня: помог ты?
- Маленько... - Ветер закружил по посту, нанося удары воображаемому противнику. - Молись, Юрик!
Ильин перекрестился двухпудовиком. Даже Ковшеваров усмехнулся, глядя на них. Сейчас он разворачивал станцию, снимая латунные крышки с манометров, которые открывались в глубоких гнездах на переборке. Чувствовалось, Гриша еще не пришел в себя после Маресале. Его обессиливала земная тоска, хотя он и не ступил на землю ногой. Сам воздух земной был ему противопоказан. Только работа приводила Гришу в порядок. Поэтому работать он будет как надо. Другое дело - Юрка. Сейчас он то и дело просвечивал Суденко своим зеленым глазом, как бы говоря: "Не трусь, старшина! Я с тобой..." Было ясно, что Юрка настроился на свой коронный нырок и теперь будет ожидать, когда старшина залетит под водой. Суденко отправил его с глаз долой - на мачту повесить флаг. Увидел, что Ветер одевается, и спросил:
- А ты куда?
- Полезу на баржу.
- Зачем?
- Подготовлю тебе комнату для отдыха.
- Поручение Маслова?
Иван посмотрел хитро, и Суденко понял, что угадал.
Неизвестно, какие инструкции он получил от водолазного специалиста. Пока приоткрылась первая карта - "Волна".
Мысль, в общем, неплохая. Отдых в воде только считается отдыхом. А на "Волне" можно расслабиться, набраться сил, что важно перед всплытием, когда остаются самые тяжелые метры. "Волна" пригодится, если Ветер ее найдет.
- Разбери дорогу по планшету, - сказал он. - И проверь с лодки: я там ставил веху.
- Я договорился с Кокориным.
- Вот и хорошо.
Тут как раз звякнул старпом: подходил Андала...
Андала был в Полынье со вчерашнего дня: разыскивал тральщик, когда тот потерялся. Наверное, еще когда разговаривали возле рыбацкого слипа, знал, что "Гельма" ничего не нашла. А сейчас, когда разведал про буек, явился. Только что была видна его длинная мачта с тремя огнями по вертикали, Потом он сделал какой-то зигзаг, пропал, и вот уже подруливал под трап. На палубе патрульного катера зажегся гакобортный огонь, осветивший просвет между бортами.
- Толя!
Лица не увидел, но через освещенность протянулась рука с лиловостью татуировки.
- Здоров, водоглаз! Два слова... - Андала наклонился через борт. - Что ты обо всем этом думаешь?
- Вначале надо посмотреть.
- И все-таки? Откуда он свалился? Ведь не с небес!
- Не с небес.
- Я одного не пойму: почему никто из них не всплыл?
- Они не всплывают.
- Не распирает?
- Нет.
Было слышно, как он ломает спички, чиркая о коробок.
- Вылезешь, приходи чай пить. Из нового самовара.
- С чаем не спеши.
- Уже поставил. - И сказал, протягивая руку опять: - На рожон не при. Черноброву ты нужен.
- Это он тебе лично сказал?
- Сказал всем, когда вас не было.
- Спасибо на слове...
Наконец-то звезды откатились, и показалось утро. Было оно какое-то скромное с виду, белесое, словно затянутое слоем больничной марли. Но воздух имел привкус металлического, и свет, тоже непрочный, порой отсверкивал ножевой сталью. Медленно проступали грани, отделяя воздух от воды. Старшина увидел, как из нерезкости, карандашным наброском на белой доске, возник остров Хейса. Обычно закрытый дымкой, он виделся теперь как в двух шагах: зданьице полярников со световой мачтой, котельная и электростанция. По этому изображению, как нечто великое, пролетела растрепанная гагара, теряя пух и перья. Пролетев, внезапно изменила направление и нырнула в волны.
