Александр Герцен - Том 1. Произведения 1829-1841 годов

Сапожник.

Ты молодец; три пенса я тебеОтдам с лихвою, когда заплатит долгПастор. Да, что ты давеча к немуХодил, – что ж он?

Жорж.

Прогнал меня и разругал.Я говорил ему: «Помилуйте,У нас нет дров, сегодня день торговый,И надо бы для праздника купитьГовядины». Но он ответил мне:«Не знаешь разве, скот, что по субботамЯ предики пишу всегда? Осел!Пришел мешать с своими пустякамиИ нить мне мыслей перервал!Разве не знал хозяин твойВчера, что дров не будет у него?И попоститься завтра не беда!»Потом с сердцами дверь захлопнул онИ запер изнутри, ворча сквозь зубы.

(Сапожник, слушавший весь рассказ скрестив руки на груди и меняясь в лице, говорит громко и отрывисто и под конец с каким-то восторгом.)

Он пишет предику, он пишет предику!А сын мой осьмилетний с холодуБыть может, околеет; а мнеКуска нет завтра перкусить;Ему, вишь, помешали мы!О милосердии, конечно, онПисал, наемный проповедник,Торгаш даров святого духа!Не милостыню, а свои я деньгиПросил, и тут осмелился он выгнать,Осмелился не дать – слуга Христов!Позор на них, на фарисеев!

(Пауза.)

Нам нет досуга помолиться богу,Мы сутки целые должны работать,Чтоб хлеб иметь насущный.Есть для других науки, книги,Досуг чем хочешь заниматься,Для них раскрыт весь мир господень,И от избытка притупились ихЖеланья вялые. А нам что наЗамен всего ограбленного дали?Работу тяжкую и униженье.Кто наделил землею их?И кто б ни наделил, какое правоИмел над божиим созданьем он?Пришел конец безбожному такому безобразью!Пора обманов глупых миновала,Читаем, слава богу, мы теперьЕвангелье на нашем языке родном;Чего хотел Христос, теперь мы знаем,Ведь англинский язык – уж не латынь.Хотел он братства, равенства, свободы,Хотел, чтоб не было богатых вовсе,Хотел, чтоб бедным слезы отирали,Хотел, чтоб все любили всех;А вместо этого под именемБожественным Христа-спасителяУстроили порядок нам прекрасныйМонахи римские и лорды,Камер-лакеи, чуждые народу,Которые, народа не спросясь,Явились представлять его пред троном.Египетский пора окончить плен,Израилю пора проснуться,И утро радостного дняДля искупленья от цепейЗаймется скоро; уже петухиНе раз кричали громко, громко…

Жорж.

Когда, хозяин, говоришь ты так,Не узнаю тебя я боле.Ты будто больше станешь ростом,И все изменятся черты, горят огнемГлаза, и страшно мне смотретьТебе в лицо, а сердце бьется сильно,И кровь кипит от слов твоих и вида;В минуты эти на святого ты похож,Который был на образе старинномУ бабушки моей: кажись, ФомойЕго звала она, Бекетом.Нет, мастер Карл, ты не для шилаРодился в свет, и я смекнул уж это.Послушай моего ты глупого совета:Парламент всех зовет гражданИдти на Карла короля; ты силен,Ты в цвете лет, поди в солдаты,Меня оставь с твоим мальчишкой,Бог милостив, без хлеба не умрем.

Сапожник.

Нет, добрый Жорж, совет твой не хорош,И из войны не будет проку этой.Разве позволил нам Христос лить кровь?Забыл ты разве, как он исцелилАпостолом пораненного вóйнаИ меч в ножны велел ему вложить?Не кровью должно поливать людскойТу ниву, на которой слово божьеПосеяно; поверь, жизнь грешникаДля бога дорога; меня судьейНад ним не ставил он, тем больше –Кровавым мстителем и палачом.Он всех любил и нам врагов любитьВелел; разбойником – и тем ХристосСпаситель не гнушался на кресте,А пригласил к Отцу в обитель света.Не меч вручил нам бог, а слово,Оно – врожденное, святое право,И мощь его обширна, велика.

(Кто-то стучится в дверь.)

Сапожник.

Взойди, кто б ни был ты, взойди!

(Входит нищий, весь ободранный и дрожащий от холода.)

Нищий.

Подайте, ради имени Христова;Не откажите бедному больному,Второй уж день не ел я ничего.

Сапожник.

Фу, господи прости, недоставало только!Ну, что я дам ему? Старик, садись,Брат, здесь; ну, что стоишь, ведь не к пастору,Не к лорду, а к сапожнику пришел, –Одной семьи мы дети – руку дай,А ты, Жорж, в лавочку теперь сходиИ принеси нам завтрашнего джину;Нам гостя бог послал, так угостимЕго, а завтра бог же нам поможет.Кусочек солонины где-то былДа булка… Нет, ее оставлю яДля Тома. Что ж печален ты, старик?Забудь, брат, горе на минуту,Переночуешь здесь и отдохнешь.

Нищий.

Давно такой я встречи не видал;Где и дают нам деньги люди,Бросают их, как псу, ногой толкая;А ты (плачет), спасибо, добрый человек,Ты душу отогрел больную, –И ей ведь надо подаянье;Скажи, мой сын, как поминать тебяВ молитвах мне?

Сапожник (тронутый, сильно жмет руку нищему).

Карл Фокс, раб божий!

1660. Дорога от Лейчестера в Лондон.

На дороге лежит больная старуха. Издали слышны трубы, охотничьи рога, лай собак. Карл Фокс идет с котомкой за плечами, с ним Жорж.

Нищая

Будьте милосерды,Добрые граждане,Не оставьте смертьюНа земле забытую.Вам Христос заплатитВо сто больше раз!

Карл Фокс.

Старушка, на!

(Подает ей монету.)

Везде одно и то же,Везде простолюдин сгнетен, страдает,И брошен всеми в нищете, болезнях.Они одни сыны ХристаИ право полное имеютЕго всемощным именем просить…Но стон дошел до Саваофа их,И вавилонский плен не вечен.

(Фокс садится под деревом с другой стороны дороги.)

А от чего ослепла ты, старушка?

Нищая.

Ах, посетил меня господь, знать, заГрехи мои; слезами выплакала яСвет из очей. Три сына былоУ меня, и жили во всяком мыДовольстве, хлеб и скот был свой…Словами вымолвить так тяжело –Их старый Нолль всех трех обманом взялК себе в войска и, окаянный, всехСгубил; погибли под Ворчестром двое,А третий в море потонул, ловитьКогда Нолль посылал по морюСтюарта молодого, королем теперьЧто стал. В два месяца я поседела;Как воск, от горя тает тело.Но тем еще беды не заключились:Как воротился в Англию король,И лорд с ним воротился тот, которомуЗемля принадлежала нашей мызы,Кортом удвоил он, чтоб пир задатьДля короля; а без детей мы – какБез рук, да тут же хлеб не уродился,Скопилась недоимка… Лорд велелПродать корову нашу, лошадьИ все обзаведенье… Бог ему судья,Просилися остаться до уборкиХлебов, – прогнал, бесчеловечный;Тут заболел старик мой: на дорогеЛишился ног он от удара,Год мучился и умер, наконец.А я ослепла и с тех пор людскимЖиву лишь подаяньем. Бог меняЗабыл: не прибирает горемыку.

Карл Фокс.

Привел бы я сюда взглянутьКромвелей, Монков и Стюартов…Да что им нужды, правда, до того,Что с голоду мрут люди от их славы?!У них сердца рук наших жестче вдвое…На сумасшедших люди страх похожи:Разбойника куют, казнят позорноЗа то, что он, спасаясь от голодной смерти,Безумный, одичалый от несчастья,Кого-нибудь ограбил и убил;И рядом с виселицей для негоТе ж руки триумфальные вратаРазбойникам другим сооружаютЗа то, что грабят днем они, не ночью,За то, что извели без всякой нуждыМильоны англичан и их семействаПустили по миру бродить.

(Помолчав.)