Развилки - Владимир Александрович Дараган
— А как вы по снегу проехали? — спросил Панкрат.
— Отлично проехали. Мы бы быстрее доехали, но я пару раз в сугробах застряла, покувыркалась, но, как видите, цела, здорова и красива. Ты лучше спроси, как мы снегоходы арендовали. Пока нашли контору, рабочий день закончился. Праздник, как-никак. Закрывает хозяин дверь, а тут я, такая красивая и решительная. Ну… в общем вы мне тысячу будете должны. Пробуем завести, а там бензина кот наплакал. И тут я… Никита, ты меня знаешь. Короче, через пятнадцать минут бензин из горлышек бензобаков переливался, а хозяин чуть ли не впереди бежал, дорогу показывал. Надолго он меня запомнит.
— Машину я у этой конторы оставил, — сказал Костомоев.
Тут Никита вспомнил его, это же «заполнение паузы», как его назвала Наташка. Они как-то Новый год вместе встречали. С трудом вспомнил, тогда мысли о другом были. Располнел он, лицо надутое, недовольное.
— Ну да, — сказала Наташка. — Я предупредила, что если на ней будет хоть одна царапина, то он оплатит ремонт и мои моральные страдания.
— И он тебе послал куда подальше? — поинтересовался Никита.
— Конечно, но и я его отправила по тому же адресу. Прибудем туда вместе. Кстати, — она посмотрела на часы. — Кстати о Новом годе. Где ваша елка?
— Елка будет у дяди Вани, — сказал Панкрат. — Он в конце улицы живет, мы к нему в десять вечера придем. Я обещал ему картошку с луком и сырам запечь.
Он посмотрел на часы.
— Через час нужно начать готовку.
— Подождите, — сказала Наташка и прошла в угол комнаты, где стояла огромная сумка. Принесла, чертыхнувшись, поставила ее на стол, стала выкладывать деликатесы. Красная икра, балык, сыр, завернутая в фольгу буженина, консервы с крабами…
— Фрукты не взяла, боялась, что по дороге замерзнут. Может обойдемся без картошки?
— Какой в деревне праздник без картошки? — сказал Никита. — Мы обещали, баба Настя сказала, что тогда варить не будет.
— А что она еще обещала к столу? — поинтересовалась Наташка.
— Не знаю, хлеба у них нет, блины, наверное, испечет. Ну, там солености всякие, сало.
— Отлично, — кивнула Наташка. — А что вы им подарите?
Панкрат рассказал про два пакета с часами и деньгами.
— Фу, — сказал Наташка. — Деньги — это хорошо, но это дарят на прощание. Деньги на Новый год — это моветон. Часы говоришь… Хорошая идея!
Она сняла свои часы на золотом браслете, положила на стол.
— Это будет подарок для бабки. А я себе электронные куплю, как у Ирки. Отличная вещь, машешь рукой, они калории показывает. Смотришь на них и худеешь с каждой минутой.
— Аналогично, — засмеялся Панкрат.
— А как у них насчет елки? — спросила Наташка.
— Елка будет, игрушки тоже, еще с советских времен.
Наташка захлопала в ладоши.
— Обожаю старые игрушки. Серебряные шарики с красной звездой, Дед Мороз в красном тулупе, Снегурочка в голубом наряде, золотой петух с красным гребешком, серебряный дирижабль с надписью «СССР». Такие у меня в детстве были. Леша, — она обратилась к попутчику. — Я же тебе обещала романтический Новый год. Ты такой никогда в жизни не забудешь. Сейчас бы сидел в своем клубе, к десяти бы напился, в двенадцать тридцать проблевался, в три приполз домой, а завтра бы лежал на диване, стонал, проклиная все праздники.
«Заполнение паузы» кивнул, встал, сказал, что его зовут Алексей Петрович, пожал всем руки, заранее извинился, чтобы может путать их имена, что плохой памятью он страдает с детства, но надеется на приятный вечер.
— Ух ты, — сказала Наташка. — Леша, ты такой вежливый, такой галантный, я тут сижу и за себя непрерывно краснею. Давай-ка лучше выпей, закуси и ложись отдыхать. Мы тут без тебя справимся.
Началась суматоха. Наташка полезла с фонарем в подпол, привела полную ревизию, притащила оттуда две морковки, соленые грузди и пять соленых огурцов. Один огурец сразу схрумкала, сказала, что в Москве таких не купишь, а грузди она приготовит по своему рецепту. Она быстро отмыла плесень, капнула подсолнечного масла, нашла где-то бутылку уксуса, разбавила его, налила, нарезала лук, кольца положила сверху, поставила тарелку на стол, отошла, полюбовалась, взяла вилку, съела один груздь, второй, сказал, что ее надо держать за руки и принялась чистить картошку.
— Это мужское занятие, — попытался остановить ее Панкрат.
— Мужик на кухне, как баба на корабле, — фыркнула Наташка. — Иди лучше умойся и прими душ. От тебя пахнет, как от слишком настоящего мужчины.
— Какой душ, — захлопал глазами Панкрат. — Ты забыла, куда приехала?
— Тогда топи баню, мы все пойдем мыться.
— Баня только у стариков, — сказал Панкрат. — У бабы Маши в бане склад ненужных вещей.
— Тогда идите все на улицу и разотритесь снегом, — приказала Наташка.
— Вот почему я никогда не женюсь, — сказал Макс. — Жили мы спокойно, пахли в свое удовольствие.
— А теперь будете пахнуть в мое удовольствие, — сказала Наташка. — Все, марш на улицу. Хотя бы рожи свои помойте.
— Мужики, — прошептал Макс, — шампунь и мыло брать?
— Брать, брать, — сказала Наташка. — Шептуны, блин! И запомните, у женщин уши, как у зайцев, нам ими любить надо.
— Совсем другое дело, — сказала Наташка, когда они вернулись в комнату. — Румяные, чистые, любо дорого посмотреть. А что у вас с волосами, они как у ежей иголки торчат. Вы что, их и правда шампунем терли?
— Приказы не обсуждаются, — сказал Панкрат.
— Боже, идем в сени, я видела таз, чайник теплый, я вам на головы полью. У вас хоть полотенца чистые есть?
— Полотенца… — протянул Никита, — мужики, а где у нас полотенца?
— Понятно, — сказала Наташка. — Оказалось, что вас надо не только физически, но и морально спасать. Что бы вы без меня делали.
Тут к столу подошел Костомоев.
— Слушайте… — он замялся. — Я все понимаю, Новый год, игрушки, какие-то старики. Но тут нам негде спать. Я насчитал всего три спальных места. А что, если нам отправиться в город прямо сейчас? Я там видел гостиницу, переночуем, а утром в Москву.
— Мы обещали встретить Новый год со стариками. Для них это радость на всю зиму будет.
Костомоев покрутил головой.
— Можно заехать, извиниться.
Наташка потянула его за свитер, заставила сесть за стол.
— Костомоев, угомонись. Налей-ка лучше нам всем по капелюшечке. Я, благодаря тебе, уже пьяная, но дополнительно согреться не помешает. Ты посмотри, мужчины еле на ногах стоят, мы их по дороге потеряем. Вспомни, какие по дороге вые… выдо… выболдины… выдолбины, проемины и сугробы. А овраг этот чертов? Мы там застрянем, замерзнем, а у меня большие планы на следующий год.
— Я могу спать на полу, — сказал Панкрат.
Никита сказал, что провести новогоднюю ночь на полу — это его давняя мечта. Макс пошел бриться, Панкрат с Никитой заняли за ним очередь. Наташка занялась картошкой, но вдруг бросила, подошла к Максу.
— Максик, дорогой, я тут в твоем ноутбуке поковырялась. Хотела убедиться, что это ты тут живешь. И знаешь… Кое-что прочитала, ты уж прости, это же по делу. Хорошо ты пишешь. Местами непонятно, но тоже хорошо.
Макс выключил бритву.
— Ну что вы с Варей за бабы такие! Носы бы вам обеим укоротить. Значит так, комментариев не будет. Считай, что все написано пером, продолжение поговорки знаешь.
— Прости, рада, что хоть не треснул по моей глупой башке.
В половину десятого все были готовы. Наташка осмотрела мужчин, сказала что ни в одного из них она бы не влюбилась, но если бы кто-нибудь из них спас ее жизнь, то она бы задумалась.
— Леша, — сказала она Костомоеву, — ты бы с ними пошел в разведку?
— В разведке — главное маскировка, — сказал он. — А в такой одежде их никогда за разведчиков не примут.
— Разумно говоришь, — сказал Наташка. — Ну что,
