Почти управляя телом - Маша Саулко
– А обычно ты не чувствуешь? – Кира изогнула бровь.
Макс снова отстранился и закатил рукав.
– Твою мать, – Кира вцепилась в его руку и провела пальцем по предплечью, пестрящему шрамами.
– Когда мне было пятнадцать, я перестал чувствовать физическую и эмоциональную боль. Я стал резать себя, чтобы почувствовать хоть что-то. Это едва не кончилось плохо. Сначала все решили, что это была попытка суицида. Потом разобрались, мне прописали терапию, но…
– Ты не принимаешь, – догадалась Кира.
– Нет. Она убивает цвета. На колёсах я не вижу букв вообще. Мир становится очень правильным… но пустым. Я не хочу в таком жить, – он накрутил её локон себе на палец. – Ты – мой самый ценный трофей. Твой голос взрывает краски в моей голове. Я почти вспоминаю, как это – чувствовать.
Кира слушала его, распахнув глаза.
«Что за лажа?» – всплыло в её голове, но она отогнала эту мысль. То, что он пытался сказать…
– Ты не понимал, что делал мне больно, не отвечая?
Он кивнул и притянул её к себе.
– Я не чувствую. Но я не идиот. Я понял, что причинил тебе этим… неудобство. И больше так не буду.
– Обещаешь? – Кира тоже отставила свой бокал.
Глава 9. Господин
Кира и Йохан пили кофе, стоя перед окном во всю стену и наблюдая за тем, как неторопливые киты-самолёты в окружении деловито снующих вокруг них технических машинок, выкатываются на взлётно-посадочную полосу. Там они замирали на секунду. Машинки-прилипалы спешили покинуть их. И вот неповоротливая и тяжёлая машина начинала реветь. Она больше не казалась спящим китом. Теперь это воплощение элегантности и скорости, мчится вперёд и вверх, туда, куда всем этим важным земным особам путь заказан. В небо, за облака, туда, где всегда светит солнце.
Кира не знала немецкого. Йохан не знал ни слова по-русски. Поэтому кофе они пили молча.
Йохан протянул Кире салфетку – очень вовремя, коричневая капля с края её кружки вот-вот хотела приземлиться на светлое платье. Кира кивнула и отдала ему бутылку с водой. Они синхронно посмотрели на свой гейт. Йохан подхватил сумку, и они синхронно пошли к выходу.
В самолёте Кира чувствовала себя неуютно. Она села у иллюминатора, пристегнула ремень и стала смотреть, как их летающей с помощью магии машине скармливают чемоданы. Йохан сел рядом, взъерошил волосы и изогнул бровь. Кира закатила глаза. Он засмеялся.
Когда включились реактивные двигатели, он взял её руку и принялся что-то чертить пальцем на её ладони. Она закрыла глаза и уснула ещё до того, как серебряная стрела пробила толщу облаков. Йохан перегнулся через девушку и закрыл шторку, чтобы солнечный свет ей не мешал.
Он разбудил её, когда самолёт уже коснулся земли. Кира с удивлением уставилась на проносящиеся мимо и постепенно замедляющиеся деревья. Обычно она не спала в воздухе. А момент посадки каждый раз отнимал пару лет её жизни. Она покачала головой. Оказывается, это совсем не страшно.
Она посмотрела на Йохана, чувствуя его возбуждение и предвкушение от грядущего обучения. Покачала головой. Им надо научиться общаться словами и закрываться друг от друга эмоционально. Очень уж грубо он влез в её личное пространство. И, кажется, никуда уходить из него не собирался.
– Тоже мне, рыжий кот, – фыркнула Кира и тут же получила недовольный тычок в бок. Глубоко вздохнула – впереди много, много работы.
Йохан учился быстро. Быстрее, чем она в своё время. Он на каком-то совершенно потрясающем уровне работал с энергией. Кира пыталась вести его шаг за шагом, показывая опасные места и потенциальные ловушки. Работая с людьми, никогда не знаешь, в какую сторону они попытаются тебя увести. И насколько это может быть разрушительно для ведуна.
Йохан же вёл себя как пятилетний ребёнок под дождём: видел лужу – прыгал в лужу. Осторожная Кира с ужасом наблюдала, как он раз за разом подходит к пропасти – всё ближе и ближе. И, смеясь, отходит, только когда уже понимает степень её паники.
– Ты слишком самоуверен, – говорила она ему. – Ты не знаешь границ своих возможностей, а уже бросаешь им вызов.
– Ты уверена, что знаешь границы своих? – Йохан отрывал от булочки маленькие кусочки и отправлял их себе в рот. Он говорил одни слова, но Кира слышала совсем другое: пойдём со мной! Перейти целиком на вербальное общение они так и не смогли.
И, неожиданно для самой себя, Кира кивнула.
Йохан вскинул голову и с удивлением посмотрел на неё.
– Ты уверена? – спросил он вслух. Вопрос идеально совпадал с горящем внутри него замешательством.
– Да, – глядя ему в глаза, ответила Кира.
– Тебе придётся меня слушаться, – медленно проговорил он. – Я говорю – ты делаешь. Любое отступление – конец пути.
– Хорошо, – согласилась она.
– Скажи это, – он отложил сухарь и наклонился к ней. Кира зачарованно смотрела на умерший за секунду кусок хлеба.
– Я же уже согласилась, – она упрямо склонила голову.
Йохан откинулся на спинку стула и принялся раскачиваться на задних ножках. Улыбнулся странной улыбкой, которой Кира у него раньше не видела.
– Столько сопротивления, – заметил он. – Правило только одно: я говорю, ты делаешь. Либо ты участвуешь, либо нет. Никаких споров и промежуточных решений.
– А если ты прикажешь мне убивать людей? Что за ерунда.
Он пожал плечами.
– Ты можешь отказаться в любой момент.
– Но тогда всё закончится?
Он с грохотом поставил стул и наклонился к ней.
– Ты не хочешь убивать людей? Или ты не хочешь, чтобы игра кончалась?
Она медленно провела языком по губам. Вся её жизнь была подчинена её же правилам и последовательностям. Она привыкла полагаться на свой здравый смысл. То, что предлагал Йохан, – новые знания, новые правила – манили её. Но вместе с тем пугали.
Она попыталась прочитать, о чём он думает, но перед ней тут же упал блок. Кира в удивлении отпрянула. Она так привыкла их общению на всех уровнях, что даже предположить не могла, что Йохан был способен закрыть ей вход куда-то.
– Что ты чувствуешь? – прошипел он.
– Замешательство, – ответила она так же словами, не понимая, зачем это нужно. – И злость.
– Хорошо, – он был доволен. Она
