Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— Так с этого бы и начал! Сказал бы, что вещи негде хранить, что для этого тебе нарты нужны. Это совсем другое дело! Ну пойдем, выберем те, которые получше!
Афанасий поднялся, и мы вслед за стариком вышли во двор. Тут я понял угрозу ненца, что нарты мне придется выкапывать самому. Осенью снега было немного, и мы без труда открывали вандеи, чтобы извлечь оттуда вещи. Сейчас, в конце марта, сани были полностью засыпаны снегом, лишь отдельные деревянные детали чернели на поверхности. Некоторых нарт, особенно приземистых мужских, вообще было не видно, и без помощи хозяина я просто не смог бы их найти.
— Ну вот, все хозяйство мое! — вздохнул Афанасий. — Тебе, значит, два вандея нужны, мужской и женский, и нгэту, на которой чум возят?
— Да, больше мы и не увезем, наверное! — ответил я, с тревогой посмотрев на Петра.
— Увезти-то увезем, да нам еще шкуры на них класть, они мороженые, тяжелые! — предупредил хант.
— Копай отсюда! — веско сказал Афанасий и протянул мне совковую лопату. — А сын твой во-он ту нарту пусть выкапывает.
— Это не сын, Коля — просто мой ученик! — поправил я старика, заметив, как Колян злорадно ухмыльнулся, растопыренными пальцами изобразив мою огромную бороду, отросшую за время экспедиции.
— Да какая разница? — махнул рукой старый хант. — Главное — копайте осторожно, чтобы дерево не повредить, а то не довезете нарты мои до Москвы! А мы с тобой, Петр Иваныч, пойдем в дом, будем про оленей говорить!
Через два часа, мокрые от пота, мы с Колей извлекли на поверхность пять нарт. Покрытые коркой льда сани были похожи на каких-то древних животных, вынырнувших из пучин ненецких легенд о жителях ледяных подземелий, белоглазых сихиртя.
Две нарты нуждались в ремонте, и Афанасий с Петром, быстро вырезав деревянные планки, ремнями притянули их к ненадежным сочленениям. Затем Петр связал нарты попарно, так, чтобы массивные сани были внизу, а более легкие — сверху. Наш импровизированный аргиш смотрелся внушительно, и у меня опять возникли сомнения, что старенький «буран» довезет все это хозяйство хотя бы до Аксарки.
— Ну, пойдем, чай попьем на дорожку! — пригласил нас в дом Афанасий.
Я расплатился за нарты, и мы плотно пообедали строганиной и горячим бульоном, который приготовила заботливая Нина.
Вагон оленьих шкур
Мы попрощались с хозяевами, Петр завел «буран», мы с Колей уселись на шкуры, и наш поезд из нарт не спеша заскользил по улицам Белоярска. Встречные прохожие улыбались, глядя на наш аргиш, дети бежали следом, стараясь вскочить на нарты, и громко смеялись. Наконец поселок остался позади, и мы поехали к коралю, где осенью шла забойка оленей. Недалеко от кораля стояли два огромных ангара, а рядом с ними — небольшой двухэтажный дом. Туда, как я понял, мы и направлялись.
— Приехали! — заглушив двигатель, сказал Петр. — Пойдем, Костя, сначала покупку шкур в конторе надо оформить…
Мы вошли в дом, поднялись на второй этаж. В небольших комнатках справа и слева по коридору женщины шили меховые сапожки, курточки, делали какие-то сувениры. Постучав в массивную, обитую черной кожей дверь, мы зашли к хозяину предприятия. За широким столом сидел полный кавказец лет сорока, с большой залысиной и веселыми черными глазами.
— А, захади, захади! — поднялся он нам навстречу. — Туриста привез, Пэтя? Что нужна? Сапоги мэховые, сувэниры, все есть! Мэня Арсэн зовут, спрашивай, нэ стэсняйся!
— Здравствуйте, Арсен! — улыбнулся я. — Нам бы шкуры купить оленьи, недорого…
— Шкуры? Зачэм тэбэ шкуры, а? Жэна шить будэт, да? Лучшэ купи готовый вэщи, нэдорого будэт!
— Арсен, нам шкуры для музея нужны. Невыделанные, из них постели сделаем в чуме, как у ненцев! — попытался я объяснить разговорчивому хозяину цель нашего визита.
— Ха, ну ты скажэшь! У тэбя постели нэт, да? На шкурах спать сабрался! Ладно, шутка это, понял? Нэ обижайса, харашо? Шкур много, цэлый ангар! Сколько тэбэ надо?
— Штук тридцать больших, я думаю, хватит! — мысленно прикинул я размеры шкур и их вес.
— Э-э-э, я думал, ты сэрьезный пакупатэль! Бэри сразу вагон, а? Дэшэвле уступлю! В Масквэ прадашь, багатый будэшь!
Насилу уговорив Арсена не продавать мне шкуры вагонами и фурами, мы спустились вниз и пошли к ближайшему ангару.
— Этот ангар как халадильник, понимаэшь? — весело рассказывал Арсен, отпирая огромный замок. — Осэнью шкуры загружаэм, они замэрзают и до вэсны как новые!
В огромном ангаре было действительно холодно, как в морозильной камере. Вдоль стен лежали огромные кипы шкур, разного цвета и размера. То, что это невыделанные шкуры, я понял сразу: с некоторых свисали куски мяса и жира, на меху чернели застывшие пятна крови.
— Арсен, а что будет со шкурами весной, когда потеплеет? — задал я резонный вопрос.
— Ну, тридцать штук ты сэйчас купиш, да? Нэкоторые мы на сувэнир пустим, на сапожки. А остальные вэсной выкинуть надо будэт. Жалко, да что падэлать — никаму эти шкуры нэ нужны. Э, конэчно, кромэ тэбя, дарагой! Можэт, все-таки вазьмешь вагон, чтобы такой тавар нэ пропал?
Арсен грустно улыбнулся, и я понял, что ему действительно жалко все эти тысячи шкур, которые каждую весну выбрасывают на свалку. Я вспомнил рассказы Гаврилы: летом оленеводы готовы голодать, лишь бы не забивать оленя во время линьки: шкура пропадет. А здесь…
— Ладно, Костя, давай выбирать шкуры, которые на постели пойдут! — прервал мои размышления Петр. Он подошел к ближайшей меховой горе и начал сбрасывать на землю шкуры.
— Вот смотри! Здесь оленя неаккуратно забили, шкура рваная. Такая уже никуда не годится! — хант отбросил шкуру в сторону. — А вот эту, смотри, оводы поели! От овода прививки делают, но, если пастухи неопытные или ленивые, часть оленей упускают. Видишь с обратной стороны небольшие бугорки? Там личинки сидели. Начнешь такую шкуру выделывать — вся в дырках будет. А вот эта ничего шкура, но вся кровью заляпана, нельзя такую на постель брать, кровь со шкур плохо отмывается! Ее только на замшу пустить можно или аркан сделать…
Петр перебирал шкуры, откладывая в сторону те, которые пойдут на постели. Я внимательно слушал объяснения бывшего бригадира оленеводов и все больше убеждался, что без помощи Петра купил бы совсем никудышные шкуры.
Арсен тоже внимательно смотрел за тем, как Петр выбирал шкуры, цокал языком и восхищенно приговаривал:
— Э-эх, я ужэ сколько лэт здэсь работаю, а вот так харашо шкуры нэ умэю выбирать! А
