Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина
– Да, я понимаю. Но. Нелитованные стихи – раз. Стычка с женщиной – два. Хамство в милиции – Александра! – три. Даже Ефим Зиновьевич…
– Но нас хотя бы не посадили, – сказала я.
– Между прочим, ты единственная, кому письмо в школу.
– Да мне уже все равно. Пять минут позора к общей сумме уже ничего не прибавят.
– Еще раз повторяю: ваша выходка ставит под удар наши выступления на Арбате.
– Сколько можно литовать стихи? – взорвался Коля. – В конце концов, это цензура!
Ситуация накалялась, но Володя вовремя перехватил инициативу.
– Дмитрий Станиславович, скажите, а как вы с Ефимом познакомились?
Володарский зарделся. Он всегда умел мгновенно переключаться.
– Ефим Зиновьевич – ценитель поэтического творчества. У нас есть общие друзья. Я имел удовольствие читать ему несколько своих стихов. К тому же мы оба актеры.
– А как так получилось, что он смог приехать к нам?
– Вы знаете, он вообще милосердный человек. Я был в панике. Позвонил ему. Он немедленно сел в машину и приехал. А вам надо сказать ему спасибо. Кстати, вы приглашены к нему в гости… Поэтому я еще раз очень прошу Николая перестать провоцировать публику. И больше мы сейчас не будем это обсуждать. Я пока еще слишком зол и не готов вступать в дискуссию.
Мы переглянулись. Коля и Володя рвались в бой, но Нина наступила Коле на ногу.
– У меня для вас есть еще одно сообщение. «Детгиз» пригласил нас к участию в поэтическом конкурсе. В ближайшую неделю нам нужно сдать ваши стихи. После двух ступеней конкурсной программы издательство проведет третий этап в ДК Горбунова. Но самое интересное – это призы. Сборник «Детгиза». Для Гран-при – пятнадцать стихов в сборнике, первое место – десять, второе место – семь, третье место – пять. И еще будет приз зрительских симпатий, там тоже пять. В результате это будет приличная книжка под эгидой одного из самых престижных издательств, и ее не стыдно будет показать кому угодно. Это путь к славе. Кто будет участвовать?
Я подняла руку. От этого шанса в пользу Коли я была совершенно не готова отказываться. Коля махнул Володе, тот тоже поднял. И потом уже Ниночка.
– Так, хорошо. Это первое. Второе. Леночка, я подготовил с вами план индивидуальных репетиций.
Лена опять вспыхнула. Господи, когда она прекратит превращаться в помидор, когда с ней хотят заговорить?
– Начнем с классики. В этом месяце сделаем программу из Баратынского, Фета и Тютчева. Это будет небольшая программа, которую мы сможем встроить в вечера классической поэзии. Для вас, я думаю, это будет очень интересно. Хорошо?
Лена кивнула.
– Тогда приходите по вечерам сразу после группы.
– Дмитрий Станиславович, а расскажите, как там новенькие? Кого набрали?
– Ничего, вы знаете, ничего. Такие даже талантливые, очень смешные. Как и вы, когда первый раз я вас увидел. Немножечко другие, конечно.
– А от нас нужна какая-нибудь помощь?
– Подождите, мы пока еще не разобрались с постановкой, но, конечно, в сценарную часть я вас возьму.
– А какие они? Веселые?
– Да, да. И красивые, и веселые, ничем не хуже вас. Просто… – Володарский вздохнул. – Просто вы мои первенцы и всегда ими останетесь.
4
Чтобы погладить пионерский галстук правильно, его надо полностью намочить. Тогда из-под утюга выйдет совершенно ровная и блестящая тряпочка, ни одной морщинки. А вот для того, чтобы рубашка была гладкая, на нее надо плевать. Набираешь полный рот воды и плюешь на рубашку, а потом уже гладишь. Самое отвратительное – это юбка, она уже в начале года начинает блестеть от утюга.
Потом важно, чтобы рубашка отлежалась, и руки не дрожали, когда застегиваешь пуговицы, особенно манжеты. Галстук на плечи. Завязать пионерским узлом. Обязательно надо проследить, чтобы узел скользил. Значит, правильно завязан. В нагрудный карман пачку «Казбека», ну и черт с ним, что просвечивает. В другой – спички. В руки портфель. Дверь. Лифт. Выдох.
Надо считать шаги. От подъезда до люка в асфальте – двести тринадцать, от люка до винного магазина – сто шестьдесят четыре. От винного магазина до детской площадки – пятьсот два. От детской площадки до школьной ограды – двести тридцать четыре. От школьной ограды до школьного подъезда – сто шестнадцать. Снять куртку. На второй этаж, в кабинет математики.
На первом уроке они все делали вид, как будто меня нет. Но уже сразу после урока по школьной трансляции раздался сигнал общего построения. Ученики в обычных школьных формах плелись во двор и становились классами на спортивной площадке. И только я блестела, как сопля на морозе, вся такая в парадной пионерской форме. Как и было написано в дневнике. Любой каприз за ваши деньги. Барабанщика привели. Значит, будет музыкальное сопровождение.
Ученики выстроились в шеренгу по три. Даже у Ленки и Светки лица были испуганные, подмороженные. Боялась вся школа. Старшая пионервожатая дала команду на построение в каре. Четко печатая шаг, ученики от десятого до четвертого класса обошли площадку и встали буквой «п». Наверное, больше никогда не буду любить эту букву. Старперша вышла на середину плаца.
– Александра Сметлева, выйти из строя!
Вышла на положенных пятнадцать шагов.
– Именем Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, – начала вожатая, – за систематическое неношение символики Всесоюзной пионерской организации, за поведение, которое не соответствует идеалам пионера и клятве, которую давали при вступлении во Всесоюзную пионерскую организацию, Александра Сметлева исключается из рядов пионеров.
Забила барабанная дробь, но как-то не очень уверенно, будто заикаясь. Командирским шагом вожатая подошла ко мне, схватила за конец галстука и резко рванула. «Сука, не тот конец», – успела подумать я, перед тем как потерять сознание.
В себя я пришла от того, что очень хотелось дышать. Я вдохнула сквозь спазм. Рядом сидела вожатая и тормошила меня.
– Сашенька, Сашенька, с тобой все в порядке?
Я закашлялась и встала на четвереньки.
– Отойди от меня.
– Сашенька, я не хотела…
– Отойди от меня.
– Сашенька, я прошу тебя…
– Отойди.
Вожатая отползла. Я встала. Голова очень кружилась, а шею саднило. Галстук валялся на асфальте. Я посмотрела на училок. Они как вмерзли в землю, стояли с перекошенными рожами. Достала «Казбек», трясущимися руками попыталась зажечь спичку. На третий раз получилось. Глубоко затянулась. Табак обжег легкие, я изо всех сил постаралась не закашляться. Выдохнула дым вверх. С одного дерева на другое перелетела ворона. Я проследила за ней. Затянулась два раза, бросила окурок на землю и пошла.
5
Я хотела только добраться до Гоголей. Метро, переходы, люди, все слилось в один большой ком времени и пространства. Только бы добраться до Гоголей. Там будет легче. Тела я почти не чувствовала, разве
