Шум - Рои Хен
Она бросает еще один взгляд на женщину и вдруг думает, а почему бы и ей не купить ноутбук и не сидеть со своими переводами вот так – в кафе? Как минимум шесть причин немедленно приходят ей в голову: первая – она терпеть не может находиться на людях, вторая – все словари с собой не утащишь, третья – алкоголь в одиннадцать утра на Ближнем Востоке неразумно, четвертая – дама явно без лифчика, а для Ципоры в ее возрасте это уже не вариант, пятая – если она этак согнет ногу, то больше ее никогда не разогнет, шестая…
– Ципкэ!
– Тами?!
* * *
Тами обнимает Ципору, а Ципора обнимает Тами. Тело помнит. Они обнимались так бессчетное множество раз в прошлом: девятилетними, хохоча и прыгая на волнах, четырнадцатилетними в школе, рыдая в День памяти павших, семнадцатилетними в турпоходе в пустыне, восемнадцатилетними в неудобной военной форме на призывном пункте, двадцатичетырехлетними на свадьбе Тами и Игаля, двадцатишестилетними в роддоме, когда Ципора рожала одна, без мужа, сорокадевятилетними на разводе Тами и Игаля, и через год было неловкое объятие, когда Тами объявила Ципоре, что влюблена в женщину по имени Дина и что они собираются пожениться.
– Сколько лет! Что ты тут делаешь?
Руки Тами продолжают обхватывать Ципору за талию.
– Хотела купить бикини, – сухо отвечает Ципора, – но тут, оказывается, продают только кофе.
– Молодец, что так вот вышла из дому, – шепчет Тами. – Я после ботокса даже в зеркало смотреть не решаюсь.
– Я не делала ботокс. Я попала в аварию.
– О нет! – вздрагивает Тами и произносит, совсем как в детстве: – Пойдем поплачем вместе?
Несмотря на шутливую форму, этот вопрос помог пережить им многие кризисы, чаще всего романтические. Но Ципора не поддается.
– Если честно, я тороплюсь. Нужно разделаться с переводом.
Вранье, конечно. Дедуля, написавший мемуары, уже ушел из жизни, а члены его семьи ее не торопят.
– Жаль, – поджимает губы Тами. – Увиделись раз в сто лет и…
На светлых, как пшеница, волосах Тами играют солнечные блики. Цвет ее волос – явно не результат провального домашнего эксперимента, и выглядит она спортивнее, чем когда-либо. Хотя они с Тами одного возраста, Ципора чувствует, что похожа на свою бабушку.
* * *
До Джойса Ципора перевела сборник Гертруды Стайн и несколько стихотворений Элизабет Бишоп. Любовь между женщинами казалась ей прекрасной и ассоциировалась с нонконформизмом, самобытностью, силой и чистотой. Кто, как не Ципора, навсегда разочаровавшаяся в мужчинах, должна бы радоваться тому, что существует альтернатива, но, получив известие от подруги детства, она с трудом могла осмыслить его.
Напрасно, что ли, они вместе мечтали о принце на белом коне? Делили мальчиков в классе по принципу “Могу влюбиться – уже влюбилась – убила бы”. И даром, что ли, Ципора умирала от зависти, когда Шмуэль Ганот повез Тами на своей развалюхе на Синай и подруга вернулась с загаром без следов от купальника, потому что они там шатались по пляжу голыми, как Адам и Ева? И что теперь должны значить все те разы, когда Ципора плакала на груди у Тами, в шутку дралась с ней или когда они вместе мылись под душем в раздевалке бассейна?
В молодости они вечно обсуждали, почему он сказал то, что сказал, а может, он и вовсе трепло. Сплошные мужчины, мужчины, мужчины. Они с Тами вечно флиртовали со всеми подряд, ну точно мартовские кошки, а одержав очередную победу, делились друг с дружкой секретной информацией, а если терпели фиаско, то вместе зализывали раны, чтобы затем встретить новый рассвет. И что в итоге? Общее прошлое теперь объявлено ошибкой, кривой дорожкой на жизненном пути, и нынче Тами шагает в авангарде, а Ципора плетется позади – совсем как эти старые коммунисты, отказывающиеся прозреть.
При всем уважении, считает Ципора, если ты лесбиянка, то нужно было осознать это до пятидесяти и не обманывать всю жизнь свою лучшую подругу.
На свадьбе Тами и Дины сухими остались только глаза Ципоры. Она всегда ненавидела эти любительские спектакли под названием “свадьба”, а кроме того, ее мозг отказывался понимать, почему на столь неформальной церемонии не нашлось альтернативы заезженному обмену кольцами и слащавыми клятвами.
В гостях у молодоженов Ципора была всего один раз. Они угощали запеченным камамбером с медом и чабрецом, а счастье их было настолько демонстративным, что находиться рядом было просто невыносимо.
– Привет Дине, – говорит Ципора, выглядывая на стойке свой кофе.
– Даже не упоминай это имя, – хмурится Тами. – Мы развелись.
– Когда? – смягчается Ципора и добавляет: – Пойдем поплачем вместе?
– Два года назад, и я уже перестала плакать из-за нее. Спасибо Гайе, – Тами кивает в сторону женщины в глубине кафе. – Знаю, о чем ты думаешь. Сами смеемся над этим. Гайя называет меня “моя педофилка”.
– Смешно, – соглашается Ципора. – Ладно, мне пора бежать.
Бариста наконец-то подает кофе в стеклянной чашке, и ему тут же прилетает от Ципоры:
– Я просила кофе с собой!
– Вы сказали, вам все равно, в какой чашке, – возражает бариста.
– Эй! Кончай наглеть! И перелей в одноразовый, я тороплюсь.
– Ну подойди, хоть познакомься, – просит Тами. – Она тебе понравится, в ней есть внутренний свет.
“В холодильнике тоже”, – думает Ципора и надевает солнцезащитные очки.
– От нее исходит свежесть.
“От кондиционера тоже”, – Ципора нахлобучивает соломенную шляпу.
– Ты думаешь, я с ней из-за ее божественной фигуры? Самый сексуальный орган у нее – мозг. Она глотает книги совсем как ты и знает Библию наизусть. Профессор теологии.
В памяти Ципоры вспыхивает воспоминание о ночной слуховой галлюцинации.
– Я только поздороваюсь и сразу пойду, – предупреждает она.
– Веди себя хорошо, – шепчет Тами по дороге к столу.
Гладкая рука пожимает шершавую руку. Ципора сообщает, что опухшая губа результат не несчастного случая с ботоксом, а несчастного случая. Все трое смеются. Гайя сообщает, что слышала о Ципоре кучу историй, и просит присоединиться к ним. Ципора пытается отказаться, но в итоге вынуждена сесть.
– Ты похудела, – хвалит Тами. – Диета?
– Депрессия, – сухо отвечает Ципора. – До еды, после еды и вместо еды.
– Она всегда была такой остроумной, – объясняет Тами и спрашивает у Ципоры: – Ну правда, почему до сих пор тебе не предложили собственное ток-шоу?
– Наверное, знают, что я ненавижу гостей.
Гайя заказывает бутылку просекко у проходящего мимо официанта.
– А что с моим кофе?! – кричит ему вслед Ципора, но ее официант уже
