Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил
– Всегда готов…
Самир повел меня через дом, мимо книг, и я остановилась:
– Какую бы из ваших книг вы посоветовали бы мне почитать?
– Никакую, – ответил парень с легкой усмешкой.
Я повернулась к нему лицом:
– Вы же понимаете: я вернусь в номер и найду ваши романы в интернете.
– А по-моему, вам этого делать не стоит, – скрестил на груди руки парень.
Защитная поза?
– Но почему?
Самир вздохнул:
– Все мои романы – плоды того большого периода в жизни, когда я тратил время впустую. К настоящему они никакого отношения не имеют.
– Даже первый?
Пожав плечами, Самир заглянул поверх моей головы в какое-то неизвестное мне место в своем прошлом.
Наклонив голову, я сказала:
– Ладно. Оставим разговор на эту тему. Но лишь пока. Не навсегда.
– Спасибо вам, Оливия, – улыбнулся Самир.
– Пожалуйста.
На крыльце Самир попросил:
– Напишите мне смс-ку после того, как поговорите с «Примадонной реставрации». На следующей неделе обещают ясную погоду, так что мы будем работать допоздна. Но мне было бы интересно узнать ее мнение.
– Обязательно, – пообещала я и выскользнула за калитку, ощущая на спине его взгляд. Самир провожал меня им, пока я не спустилась по холму. А, может, я просто себя тешила надеждой, что он за мной наблюдал?
«Планы на вечер», наверняка, подразумевали свидание с женщиной. А в жизни такого мужчины, как Самир, должны были быть сотни женщин. Я представила, как он сидел один в своей полной книг комнате с котом под боком и читал, читал, читал… чтобы вылечить разбитое сердце. И это причинило мне боль.
«Так! Хватит!»
Я решительно переключила внимание на желудок. А он уже настойчиво напоминал мне: пора ужинать! Весь день я обходилась лишь перекусами. Пришло время подкрепиться основательно. Я подумала о воскресном жарком в пабе. Почему бы нет? Я могла бы даже написать о нем потом. Что могло быть более «английским», чем это жаркое?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Потребовалось напрячься, чтобы выкроить вечер, когда бы муж Ребекки был дома, но мы, наконец, выбрали дату ужина. И Ребекка заехала за мной на «Рейндж-Ровере», благоухавшем каким-то невероятно приятным, пряным одеколоном.
– Мы решили вызволить тебя отсюда, – заявила она, когда я села в машину. – В выходные тут, наверное, стоит адский шум. Неужто у них и караоке есть?
– Конечно, есть, – рассмеялась я. – А вечерами они смотрят футбол или что-то в этом роде.
– Может быть, крикет.
Бернард, сидевший на заднем сиденье, тихо тявкнул в приветствии. Я обернулась и поздоровалась с ним. «А не завести ли мне сенбернара?» – прикинула я. Нет! Слишком большой!
– Мне, правда, не хватает собаки…
– Собаки – хорошая компания, – согласилась Ребекка.
– Моя собака умерла полгода назад. Это была собака-спасатель. Помесь овчарки и хаски.
– С нее шерсти, наверное, было много.
Я хмыкнула:
– Я могла бы начесать весной на шерстяные одеяла для всего человечества.
– Человечество делится на людей, которые любят животных, и тех, кто их не любит, – философски изрекла Ребекка. – Просто не представляю, каково людям, не имеющих домашних питомцев, в тяжелые, грустные дни…
– Понимаю, – после таких слов Ребекка мне понравилась больше. – Как, получилась крыша?
– Замечательно! Мы хотим, чтобы ребята нам покрыли еще и конюшню, – Ребекка плавно свернула на подъездную дорогу, и мне вспомнился Самир, стоявший на ее крыше в день нашей первой встречи.
Филипп ждал нас дома – в кухонном фартуке.
– Здравствуйте, Оливия! – сердечно поприветствовал меня он. У Филиппа было очень доброе лицо, чего я почему-то не заметила на приеме в графском саду. – Мы так рады видеть вас сегодня вечером у нас в гостях! Я готовлю шаурму с курицей.
– Пахнет божественно, – воскликнула я, не покривив душой.
– Филипп отлично готовит, – взяв у меня пальто, похвалила мужа Ребекка. – Этим качеством – наряду, конечно, с остальными достоинствами – он меня и покорил.
– Вы тоже чудесно готовите, – сказала я. – Я даже написала статью о рагу с олениной после того, как отведала ваше.
– Правда? Фантастика! Я так польщена!
На этот раз я попробовала шаурму с отварным рисом и «Израильский» салат, запивая все прекрасным белым бургундским с богатым букетом и изысканным вкусом. Меня все еще немного пугали французские этикетки, столь непривычные в Калифорнии. Но Франция всегда славилась своими винами, а Калифорния их только импортировала. Наполняя наши с Филиппом бокалы во второй раз, Ребекка поинтересовалась:
– Так вы придумали план для поместья?
– План?
– Да. Что вы будете с ним делать – продавать или восстанавливать? – уточнила она, отпив глоток воды.
– Я до сих пор в раздумье. Пока не склонилась ни к тому, ни к другому варианту. Я собираю и изучаю информацию, консультируюсь с разными специалистами. Но многие вопросы остаются пока без ответа.
Филипп кивнул:
– Вам предстоит принять ответственное решение. Но было бы хуже, будь вы по-настоящему привязаны к этому дому. Если бы вы выросли в нем, например.
– Если бы я здесь выросла, усадьба не оказалась бы в таком плачевном состоянии.
– Полагаю, что нет, – еще больше смягчил тон Филипп. – Но сейчас она гибнет. Мне порой кажется, что ее проще не трогать: пусть разрушится сама до конца. Эти старые развалины только деньги высасывают у владельцев подобных поместий.
Мнение Филиппа было так созвучно словам Хавера, что я лишь улыбнулась и прибегла к эхо-технике, которая так блестяще срабатывает при интервьюировании: – Высасывают?
– Ну, да, – промокнув губы салфеткой, Филипп положил локти на край стола и сжал кисти в неплотные кулаки, приготовившись развить тему: – Вы даже не представляете, сколько моих клиентов спустили все свое состояние на сохранение «родовых гнезд». Сентиментальность – плохой помощник на пути в будущее.
– Вы должны извинить моего мужа, – вмешалась Ребекка. – Он считает историю отягчающим балластом.
Филипп негромко рассмеялся.
– Это правда. Я – кретин, когда дело касается таких вещей. У вас в Америке со всем этим проще – если здание не функционально, его сносят, и дело с концом.
Я рассмеялась вместе с ним:
– Да, все так. Но даже у нас есть Реестр исторических памятников. И горе тому, кто покусится на один из них, – съев еще немножко салата, я насладилась освежающим, пикантным послевкусием во рту. – Здесь точно также, судя по тому, что говорят. Да вы и сами мне рассказывали, Ребекка, сколько сил уходит на получение разрешения в Надзорной комиссии.
– Да уж, мы все это пережили, – подтвердил Филипп. – Ребекка размечталась вернуть старому фермерскому дому аутентичный вид, и нам пришлось из кожи вон вылезти, чтобы эта старая бой-баба пошла нам навстречу, – Филипп с любовью взглянул на жену, а я почему-то подумала о
