Вдовушка - Анна Сергеевна Чухлебова
И тут Джонни пишет: «У меня только что кошка умерла». Я пытаюсь ему посочувствовать, он говорит, что кошка была старая и мамина, приятного мало, но что уж. Он же не позовет меня закапывать кошку вместо свидания, за окном ноябрь, ладно бы летом. Вообще-то, я бы пошла, если б он пригласил, но не буду же я напрашиваться. Я люблю животных и не люблю похороны, ну и зачем.
К субботе мне стало очень тошно и одиноко, подруги разъехались, кто-то завел себе нового хахаля, кто-то уехал к родне в пердя, взрослая скучная жизнь благополучная. Ай, ну вас. Горе ощущается как гиря на шее. Тянет вниз, ломит от напряжения, бьет в грудь при неосторожном движении. Отвязать ее принудительно невозможно, и я пишу Джонни, ну а что. Он, наверное, уже закопал свою кошку, так что если не занят, то наверняка свободен. Гипотеза подтвердилась, в семь вечера мы встречаемся в сетевой бургерной на районе. Прекрасно, сегодня вечером я не сдохну от тоски. Восхитительно, большего нельзя и желать.
Джонни ростом с меня и некрупный, вжимается плечами в кресло напротив. Обсудили меню, он выбрал бургер самого скотского размера, да куда в вас лезет, в мальчишек. У девочек внутри полость для зародышей, по большей части пустующая, а у парней по ходу всегда внутри троглодит. Что уж, поедим.
Вообще, Джонни так себе, но у него есть совершенно очаровательный ракурс, когда он держит подбородок чуть вверх. Губища, похожие на те, что я когда-то любила. Не Гошины, еще до него; у Гоши тонкие были. В общем, губища, да и глаза с зеленцой, ну, сойдет. Ты так и сиди, главное, не шевелись.
Джонни зовут Анатолием, имя без альтернативы не стыдного сокращения, можно понять желание его сменить, но, конечно, курьез. Мне-то с именем повезло – Ольга, льды, гуси, короткое восклицание перед ними. Если сокращенно – всего лишь одна удивленная нота. Прелесть, да и только.
Джонни был барабанщиком, играл в кавер-группе, выстукивал «Батарейку» в турецких олл-инклюзивах, экспортный гимн почившей империи. Села батарейка – и всё тут, союз нерушимый. Холодный ветер с дождем и нет пути обратно. Прикидываю, что они с Гошей могли бы играть в одной группе, но в разных составах. Возможно, были знакомы. В Ростове живут три человека, полтора из них играют в кабаках, остальные пьют.
Но у музыканта уж больно нестабильный доход – и Джонни выучился рисовать. Показывает монстров на экране смартфона; выглядят реально стремно, у парня талант. Умение создавать уродцев и один симпатичный ракурс у мордочки – перспектива секса не то чтобы безнадежна. И даже перетереть есть о чем, может, мероприятие не будет разовым.
Принесли бургеры – и это, вообще-то, неловко. Всё валится, разговаривать невозможно, сыр тянется, соус капает. Наверное, не стоит друг на друга смотреть, но не смотреть совсем тоже как-то глупо, мы же вместе пришли. Я ем быстро, может, это рудиментарная привычка с тех времен, когда еды было мало, а детей много. Вполне вероятно, что те, кто быстрее ел, в итоге оставили потомство.
Но ведь надо же и к самцам ответственно подходить. Я-то всю жизнь выбираю так, будто гордо иду ко дну, целенаправленно планирую вымереть.
– Джонни, а ты в Ростове родился?
– Не-а, в Томске. Я тут года четыре всего, до сих пор там прописка осталась. Вот и пригодилось, а то сейчас повестку прислали бы как здрасьте. У меня в военнике учётка – снайпер, призвали бы сто пудов.
Приехали. Рядовой Джонни скрывается от мобилизации. Соединенные штаты России разберутся как-нибудь сами.
– Не понимаю, какого хрена они всё это начали. Точно дед таблетки забыл. Ну а я тут при чем? Почему я должен убивать? Или сдохнуть?
Я молчу. Не скажешь же вот так живому человеку – «Иди и умри». Отправлять убивать других тоже было бы странно. Джонни ломано пересказывает новости из-под VPN, мне скучновато. Он опустил подбородок, серьезно вытаращил глаза, и теперь выглядит нескладным и большеголовым.
– Давай уж не будем о политике.
Джонни откидывается, расслабляется и снова становится посимпатичнее. Но уже как-то всё равно стало.
Думаю, что если б я была мужиком, то пошла бы. Среди ныне живущих я всерьез люблю только Россию, хоть какая-то рыбка хвостом в сердце бьет. Такое я бабье кромешное, даже логика убийства ищет корешок – в любви, без него – не растет.
– Может, посчитаемся?
Кивает, махнул официантке.
– Счет, пожалуйста.
– Наличные, карта?
– Карта.
Разговор подвис. Я что-то говорю – безопасное, чисто о работе, Джонни отвечает, но его внимание расфокусировано. Он вскакивает с места и несется куда-то за мою спину, я любопытно оборачиваюсь: сортир с другой стороны, куда он там ломанулся? Джонни на ходу перехватывает официантку и вопит:
– Нас раздельно, забыл предупредить, извините!
Я прикрываю рот, чтобы спрятать застрявший смешок. Ёкарный бабай, Джонни. Тебя что ли бургером угостить? Тут недорого, мне по карману, вообще-то. Джонни снова садится передо мной, объясняется нарочито спокойно, как бы убеждая себя самого в своей правоте:
– Я вообще считаю, что норма, когда траты пополам. Не очень понимаю, почему принято платить за девушек. Какая-то устаревшая патриархальная ерунда, человек – он всегда человек, все едят, все потом, уж прости, в туалет ходят. Одни люди лучше других, что ли? Не понимаю этого.
– Что ж, твое право, – и я улыбаюсь; ну, не читать же ему лекцию про экономику размножения в человеческом обществе, в самом деле.
И выгнанный с позором, он нищим стал и вором; но нет, конечно. Мы просто вышли в ноябрьскую морось, перебросились еще парой слов, и растворились в мокром тумане.
Уехал
Осенью 2022-го дейтинги в Ростове стали походить на дембельский альбом. Но кто б знал, когда там дембель. Лично я не вывезу встречаться с военными, мне более чем достаточно одних похорон за год.
Мой взгляд цепляет светлую голову и улыбку какого-то есенинского свойства, но без душка погибели. Он пишет в профиле, что психолог и ищет серьезные отношения. Лично я просто психованная – и ищу хоть кого-нибудь, кто не умрет в ближайшей перспективе. Наверное, мы поладим.
Обычная болтовня, пытаюсь выяснить, в каком подходе он работает. Говорит, что подходы – фигня, у него – интегрированная техника. Надо же, умный какой! Что ж, понаблюдаем. Кажется, ему и правда интересно всякое про меня;
